Читать интересную книгу Ночной снайпер - Фридрих Незнанский

— Что я, идиот? За ней наверняка слежка и прослушка. Я к ее мужу на рынке подошел, у него там свой ларек, так и так, говорю, надо бы твоей супруге для ее же пользы нас посетить. Он сначала уперся, мол, не женское это дело, у нее грудной ребенок на руках… А насчет ее погибшего брата, так он ей сразу сказал: пропащий человек и еще тебя утянет за собой. И ни в какую прокуратуру жену не пущу!

— И чем ты его взял? — поинтересовался Турецкий.

— Обещал уладить какие-то его неприятности в налоговой инспекции. Кстати, надо бы тебе туда позвонить, похлопотать. Пусть закроют глаза на клиента, пока мы работаем с его женой. Их телефон тебе дать?

— Потом… — Турецкий снова заходил. — Не могу вспомнить. — Он снова остановился. — Я поручил тебе направить на экспертизу и идентификацию запись разговора твоего катуарского шерифа и неведомого нам Григорьича?

— Нет, не поручал, — покачал головой Гера. — Да и зачем это поручать, если мне самому пора бы об этом догадаться, как твоему верному помощнику?

— Результат есть?

— Откуда… от сырости? Это там, в Парижах, кажется, будто время у нас, в Московии, течет быстрее, а мы только баклуши бьем, пользуясь отсутствием начальства. Я просил экспертов сделать побыстрее, они обещали ускорить, но, мол, это долгое дело… У них в картотеке подобных подозреваемых знаешь сколько?

— А если сразу посмотреть среди тех же бывших сотрудников ФСБ, работа ускорится? — спросил Турецкий.

— Тогда надо новое письмо готовить Константину Дмитриевичу на подпись, — вздохнул Гера. — И весьма дипломатичное. Чтоб не сразу отказали.

— Вот и подготовь. Сегодня же. Ну и где она, твоя Коптева Наталья?

— Она, напоминаю, кормящая мать, — назидательно сказал Гера. — А муж у нее — ревнивое лицо кавказской национальности. — Я ему долго объяснял, что ничего плохого не произойдет, если в его лавке никто не останется, а он сам вместо нее дома с родным дитем посидит. Сошлись на том условии, что я, во-первых, звоню в налоговую инспекцию, а во-вторых, она прежде ребенка накормит, уложит спать и вернется домой до его пробуждения…

Ждать им пришлось недолго. Кто-то осторожно постучал в дверь, и в кабинет вошла краснощекая и круглолицая для столицы девушка с чуть выпуклыми глазами. Впрочем, она вся состояла из выпуклостей и округлостей, на которых всегда не прочь отдохнуть мужской взгляд.

— Здравствуйте… — Она несмело протянула повестку и паспорт. — Я Коптева Наталья Ивановна. — А кто здесь будет Шестаков Герман Николаевич?

— Есть такой, — буркнул Гера, глядя в ее паспорт. — Так, вы знаете, по какому делу я вас вызвал?

— Нет, — она по-детски покачала головой. — Еще не знаю. Насчет брата, наверно?

— Значит, сейчас узнаете! — ободрил ее Гера. — Да, действительно, речь идет об обстоятельствах гибели вашего родного брата… Или вы об этом тоже ничего не знаете?

— Знаю, — всхлипнула она. — Только я никак не могла приехать на похороны! Я ребенка кормлю, а муж меня никуда не отпускает! Он сам все время работает. До ночи. А что хоть случилось?

— А то, что все мы, мужики, стали козлами и эгоистами, — сообщил ей Гера. — Собаки на сене, проще говоря. Сами детей грудью кормить не можем, а жен никуда не пускаем… даже в прокуратуру.

— Гера, остынь! — вполголоса сказал Турецкий, и девушка удивленно взглянула на него. — Закрой фонтан и веди протокол, как положено. Ишь как разговорился при виде красивой женщины… Извините, Наталья Ивановна, если не возражаете, я присоединюсь к вашей беседе и буду сам задавать вопросы. Я — старший следователь по особо важным делам Турецкий Александр Борисович, непосредственный начальник господина Шестакова. Мы ведем с ним одно дело, и у нас к вам есть вопросы, связанные с гибелью вашего брата. — Он протянул девушке копию счета телефонных переговоров. — Узнаете? Здесь зафиксированы звонки вашего брата из Архангельска. Они особенно участились перед его гибелью. О чем он с вами разговаривал?

— Ну, он просил передать своим знакомым разные слова… — осторожно начала она. Гера и Турецкий одновременно переглянулись и напряглись. — А потом снова звонил, и я ему передавала. Что они сказали. А что именно, уже не помню, даже не спрашивайте.

— Вы можете назвать этих людей? — спросил Турецкий. — Кто хоть они?

— Я их не знаю. И брат просил никому не говорить.

— Вот поэтому он мертв! — воскликнул Гера. — Его убили, понимаете? Он связался с нехорошими людьми, и они, в конце концов, его уничтожили.

Турецкий на этот раз промолчал. Сейчас их роли распределились вполне целесообразно: Гера взял на себя роль горячего, эмоционального следователя, а ему досталась роль спокойного резонера. С дамами, с прекрасными свидетельницами, это, пожалуй, лучший вариант. В доброго и злого следователей лучше играть с арестованными и подозреваемыми, чтоб не очень-то упирались, когда их хотят расколоть.

— Ваш брат убит, — повторил Турецкий. — Это освобождает вас от обязательств перед ним. А все, что здесь будет вами сказано, дальше этих стен никуда не выйдет.

— Да, а сами потом заставите меня свидетельствовать в суде…

Следователи снова переглянулись.

— А зачем? — пожал плечами Гера. — И кто вам это сказал? Нет никакой необходимости.

— Это нужно для прокурорского расследования, а не для судебного, — веско сказал Турецкий. — И потом, разве вы не хотите, чтобы убийцы вашего брата понесли наказание?

— У меня маленький ребенок. — Она встала с места. — И мой муж против, чтобы я во что-то влезала…

— Ну, ваши опасения как раз понятны, — сказал Гера, оторвавшись от протокола. — Но вот ваш муж меня удивляет. Уж он-то, как защитник семьи, не может не понимать, что вам угрожает… Ведь те, кому вы звонили, знают, где вас найти, и раз вы им что-то передавали, значит, вы располагаете опасной для них информацией. Значит, после гибели вашего брата вы для них остаетесь опасны, независимо от того, расскажете нам о них или нет. Поэтому в ваших же интересах, чтобы мы этих людей как можно быстрее нашли и обезвредили. Вам наверняка не придется публично выступать в суде. В любом случае, если потребуется, к вам с ребенком и мужем мы приставим усиленную охрану, а то и сменим ваш адрес.

Она всхлипнула, и Турецкий налил ей стакан воды.

— Вы любили своего брата? — спросил он.

— Конечно… Только он совсем дурной сделался после отсидки. А мужа моего он невзлюбил. Черножопым назвал. Он вообще черных не любит. А я ему говорю: не твое дело…

— Понятно, — кивнул Турецкий. — Предлагаю компромисс. Вы можете не называть имен тех, кому звонили… Хотя это прибавит нам хлопот… Но хоть номера каких-то телефонов сообщить можете?

Она несмело кивнула, достала старую замусоленную записную книжечку и протянула ее следователям, раскрыв последнюю страничку.

— Вот… Они здесь записаны. — И еще она заметила, как загорелись взгляды встрепенувшихся следователей. — Брат строго-настрого велел не записывать, говорил: и так запомнишь, а как тут запомнишь, особенно если мобильные номера?

— Та-ак… — протянул Гера. — А что ж вы их не уничтожили сразу же после смерти вашего брата? Ведь это очень опасно…

— Тогда бы нам сейчас не повезло, как в лотерею, — вполголоса заметил Турецкий.

— Забыла, — простодушно сказала она. — А сейчас вот вспомнила.

— Наталья Ивановна, вы позволите? — спросил Гера, осторожно вырезая лезвием бритвы листок с телефонными номерами из ее записной книжки. — Во-от… Вам это уже ни к чему, для вас это хранить опасно, а нам пригодится. И теперь никаких следов, а это значит, что вы не напрасно к нам пришли!

— Спасибо, — сказала она. — Я пойду?

— Нет, это вам спасибо! — вскочил Турецкий. — Вы нам очень помогли!

— Только никому ни-ни, ни слова, где вы были, а домой постарайтесь вернуться только общественным транспортом, — проинструктировал ее Гера. — Ничего, муж подождет. И никаких такси или частников, вы поняли? А сейчас давайте ваш пропуск, я отмечу время.

Когда она вышла из здания и пошла через двор на выход, Гера взбежал на верхний этаж и постарался оттуда последить за ней в бинокль. Нет, кажется, никто за ней не шел, никто не открывал дверцу машины, предлагая подвезти, когда она вышла на улицу.

Потирая руки, он вернулся в кабинет к Турецкому.

— Что скажешь, а?

— А что всегда говорю?.. — меланхолично ответил Александр Борисович. — Фортуна — капризная женщина и любит, чтобы ее долго уговаривали. Потом снизойдет до тебя, но карта все равно будет идти не больше пяти минут…

— А они еще не прошли? — спросил Гера. — Я про эти пять минут, про них поют в популярной песне, мол, бой часов раздастся вскоре. Или еще не скоро?

И тут раздался не бой часов, а телефонный звонок.

Это был Игорь Залогин.