– И мы с тобой собираемся устроить в Коловашии государственный переворот, – усмехнулся я. – Свергнем Радулеску. Не слишком ли непосильная задача для нашей маленькой компании?
– Это как посмотреть. Придется постараться, если мы хотим выполнить приказ Мастера, а заодно заполучить четвертый артефакт – Слово Создателя.
– Так он у Радулеску?
– Именно. – Марика сверкнула глазами. – Я уже говорила тебе, что нашим криптографам удалось расшифровать «Аль-Рисалат». В нем говорится о двух реликвиях Заламана – говорящем камне Эль-Шабе и Слове Создателя. Когда-то давным-давно Заламан был правителем маленького захудалого царства к югу от империи, как раз на границе Альбарабии. Но Заламан был мудр и набожен, и высшие силы даровали ему пять великих добродетелей: Мужество, Мудрость, Чистоту помыслов, Печать Таланта и Печать Знания. Эти добродетели были воплощены в реликвии, созданные высшими силами. «Аль-Рисалат» был первой полученной Заламаном реликвией, Книгой Мудрости. Медальон, который ты нашел в пещере, наделял Заламана мужеством, а камень Эль-Шаба давал чистоту помыслов. «Аль-Рисалат» также содержит пророчество, согласно которому наступят времена, когда реликвии будут рассеяны по миру и станут добычей темных сил. Тот, кто снова соберет их вместе и вернет Бессмертным, получит от высших сил величайший дар – Исполнение Желаний.
– Откуда вы знаете, что Слово Создателя у Радулеску?
– После того как Заламан получил реликвии, он изменился. В этом виновата любовь. Да-да, не смейся. Он заключил династический брак с эльфийской королевой Нуир-Эгатэ, правительницей Тир-на-Айонны, одного из шести эльфийских королевств Эпохи Шестицарствия. Нуир-Эгатэ была могущественной колдуньей. В качестве свадебного подарка Заламан, нарушив волю Бессмертных, преподнес ей камень Эль-Шаба. Ответным подарком эльфийки стала волшебная кукла Меаль, точная копия самой Нуир-Эгатэ, умевшая прорицать.
– Та самая кукла, из-за которой поссорились Жефруа и Альбано?
– Возможно. По преданию Заламан и Нуир-Эгатэ очень любили друг друга, но была одна неприятная вещь – эльфы живут гораздо дольше людей. Заламан старел, а его жена-эльфийка оставалась юной и прекрасной. Заламан искал Эликсир молодости и здоровья. Мы не знаем, как и когда он стакнулся с вампирами, но пришел день, когда Заламан стал одним из них, и его жена-эльфийка тоже стала вампиршей. Пророчество сбылось: реликвии оказались в руках темных сил.
– И что было дальше?
– Ничего. Собственный сын Заламана заручился поддержкой некромантов и поднял против него мятеж. Он убил отца, а Нуир-Эгатэ приказал замуровать в сердце горы вместе с тремя ее братьями, убитыми в дни мятежа. Говорят, принц якобы предлагал Нуир-Эгатэ стать его женой, но эльфийка отказалась и предпочла вечное заточение в склепе браку с сыном Заламана. Про камень Эль-Шаба принц-отцеубийца ничего не знал. Королева унесла его с собой в могилу.
– И я долгие века пролежал в склепе вместе с вампирами, – подал голос Говорящий камень.
– А в чем ценность этого камня, Марика? – спросил я, вытащив из мошны алмаз и разглядывая его.
– Он – мерило Чистоты помыслов. Если человек, обладающий камнем, лжет, кривит душой, лицемерит, плетет козни, камень будет свидетельствовать против него. Он – олицетворение Совести.
– По-твоему, такая мобильная Совесть нужна? – Я усмехнулся. – Засунуть его куда подальше и не слушать обличительных речей.
– Попробуй, Осташов. Большинство людей никогда и ни за что не расстанутся с таким сокровищем. Продать его, выбросить, подарить. Это ведь бриллиант. Самый крупный в нашем мире. Подаришь мне его, Осташов?
– Возьми. – Я сунул Марике камень. Но она не взяла его и только рассмеялась.
– Вот теперь ты и сам понимаешь, почему Мастер остановил на тебе свой выбор, – сказала она. – Ты уникален. Твое бескорыстие – это бескорыстие идиота, уж прости за прямоту. Таких людей единицы. Меня не удивляет, что камень попал в твои руки. Он обладает свободой выбора.
– Странно, что такой камень мог понадобиться вампирам.
– Вампиры – такие же люди, и алчность им не чужда.
– А при чем тут Радулеску?
– Четвертую реликвию, Слово Создателя, Заламан отдал вампирам в уплату за вечные жизнь и молодость.
– И он в конце концов оказался у этого парня из Коловашии. Теперь понятно.
– Радулеску – последний высший вампир от рождения. И последний потомок тех, кто в свое время наделил Заламана бессмертием. Вампиры очень бережно относятся к своим магическим артефактам, и Слово Создателя наверняка хранится сейчас в замке Чоп, в Коловашии.
– Так, а пятая реликвия?
– Круглый ключ, дарующий великое Знание. Он бесследно исчез еще в древности. Мы не знаем, где он. Это может знать только один человек. Шамхур Рискат.
– Вот теперь все встало на свои места. Кроме одного-единственного момента.
– Какого, дорогой?
– Почему Мастер послал нас на Марену, к капитану Уолласу.
– Вот этого я не знаю.
– А я знаю. Отряд Уолласа был уничтожен эльфами. Уцелели только мы с Хатчем, да и то благодаря мечу, подаренному мне эльфом в Саграморе. Мастер хотел избавиться от нас, я так считаю.
– Ты ошибаешься. Если бы Мастер хотел твоей смерти, он бы уничтожил тебя в момент. И чья-то помощь ему не понадобилась бы. Он слишком могущественный маг.
– Ладно, поверю тебе – пока. Но когда я встречусь с Мастером, то задам ему этот же вопрос.
– Куда ты? – спросила Марика, увидев, что я собираюсь открыть дверь.
– Хочу подышать свежим воздухом. Надоело сидеть в коробке. Я возьму пару бутылок вина?
На улице была ночь. Я окликнул Тогу, и он остановил фургон. Устроившись между ребятами на козлах, я почувствовал себя более комфортно, чем в обществе Марики. Заговоры, разведка, чудеса, реликвии, задания, эльфы, маги, артефакты – все это мне ужасно надоело. Хотелось просто поболтать о всяких пустяках. Побыть с людьми из моего мира. Тем более что небо над головой было просто удивительное – бездонно-черное, все усыпанное яркими звездами. Я подумал, что уже много лет не видел такого неба. В последний раз я видел его на Кавказе, много лет назад, когда мы с ребятами с нашего курса поехали отдыхать в Приэльбрусье. С тех пор я, увы, подзабыл, как выглядит чистое звездное небо. Или я просто не стремился его увидеть, не поднимал глаза к звездам?
– Слышь, Хатч, – сказал я менестрелю, – а давай зажжем что-нибудь из Макара! Давай «Поворот».
Наш фургон ехал по проселочной дороге под звездами, вокруг нас был чужой незнакомый мир, а мы пили из горлышка прекрасное вино, в три глотки распевали во всю Ивановскую старую отличную песню, и от этого пения на душе становилось тепло и здорово. Даже кони под наше пение, казалось, идут быстрее, и еще никогда слова знаменитого хита «Машины времени» так не совпадали с моими мыслями и моим настроением.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});