— Ники, выйди и встреть этого генерала из другого мира, прояви дальновидность и мудрость.
— Но, матушка, как я могу быть уверен, что это не мошенники или не наши враги скрытые?
— И что? Французские и английские представители в Ставке держатся как у себя дома. А тут в кои-то веки у нас могут появиться настоящие союзники, которые готовы что-то дать и помочь. Настоящие православные воины, а не те, кто хотят за счет русской крови набить свои кошельки и удовлетворить свои политические амбиции.
— Я не могу в это поверить…
Николай нервно стал тереть руки.
— И что тебе не верится?
— Это может быть дьявольская мистификация.
Вдовствующая императрица, которая с недавних пор стала весьма критично относиться к своему старшему сыну, чуть ли не презрительно усмехнулась:
— Боевые летающие машины из железа, радио, которым обеспечены все солдаты. Ты, Николя, как всегда, не можешь увидеть очевидное, — и тут ее голос смягчился: — Послушай мать хоть раз.
Николай поднял голову и как-то странно спросил:
— Матушка, вы что-то знаете?
— Я чувствую. Чувствую как вдовствующая императрица, чувствую как мать, чувствую как женщина. Тебе этого мало?
— Хорошо. Но как-то всё странно…
Вот так вот и получилось, что скромного новоиспеченного генерал-майора встречал целый император.
Я подошел ближе и остановился напротив императора, спокойно, как равный, смотря ему в глаза. Хм, да, это не Сталин. От того и от Берии буквально веет какой-то внутренней силой и уверенностью диких зверей, которые порвут любого, кто попытается у них умыкнуть власть, а стоящий передо мной человек… В общем, в некотором приближении его можно было назвать овцой, если б не ум и весьма неслабый интеллект, которые светились в его глазах. Несмотря на мундир, он больше всего напоминал сельского учителя — так, кажется, его кто-то описывал.
Хотя нет, точно не овца. У него глаза не жертвы, но вот силы, уверенности и наглости, которые так нужны настоящему хозяину целой страны, в них не наблюдалось. Он больше всего мне напоминал "пиджака". Да, именно "пиджака". Так раньше, в советские времена, называли тех, кто отучился на военной кафедре в каком-либо институте и шел в армию служить в офицерских погонах. Да, были среди них эдакие интеллигенты в форме, над которыми потешались и ни во что не ставили солдаты, и мне казалось, что стоящий передо мной человек из этой оперы. Образованный, умный, но до потери сознания интеллигентный, и на почве этого сильно комплексующий на фоне профессиональных военных, которые его окружали с детства. Именно поэтому он постоянно, где только мог, таскал военные мундиры, стараясь хоть так, мимикрируя под настоящих вояк, стать своим и выглядеть более грозно и авторитетно. Хотя прекрасно понимал: чтобы стать настоящим офицером, надо минимум пять лет безвылазно сидеть в военном училище и потом несколько лет побегать простым ванькой-взводным, когда уходишь домой после одиннадцати, когда дембеля уже угомонились и сопят на своих койках и не трамбуют молодняк, и приходить к полшестому, к подъему. И такое житие-бытие будет продолжаться, пока не получишь третью звездочку на погон… Хм, что-то на философию меня потянуло. Хотя, кажется, я его правильно просчитал. Вон как на мою экипировку пялится и особенно на пистолет в открытой набедренной кобуре, как смотрит на шрамы. И лейкопластырь, появившийся после недавнего покушения, тоже произвел впечатление. Почувствовал во мне волчару, ну и ладно, тогда будем доминировать.
Представив, что я безжалостный волк-убийца, смотрел ему в глаза и проговаривал про себя: "Я волк, я вожак, я убью любого, кто станет у меня на пути".
Да, его глаза дернулись, почувствовал мой посыл, но скалиться я не стал и просто сказал, прекращая психологические эксперименты:
— Добрый день, ваше императорское величество. Я хотел бы извиниться за возможные в будущем неточности и ошибки в титуловании, у нас это всё совершенно иначе, поэтому прошу не расценивать как оскорбление.
Николай, чуть успокоившись, ответил:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ваш офицер по общественным связям, — он как-то слишком тщательно проговорил должность Артемьевой, — нам всё объяснила, поэтому можете не извиняться.
— Хорошо. Надеюсь, это не создаст лишней напряженности в наших отношениях.
— Я тоже надеюсь.
Тем не менее он пригласил меня в дом, где всё было готово для предварительных переговоров. Там нас встретили Мария Федоровна и Ольга Александровна, которые, естественно, сделали вид, что в первый раз меня видят. К моему удовлетворению, Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича не позвали — значит, сейчас начнется запланированная трамбовка Николая II под наши задачи с продавливанием нужных предварительных соглашений.
Находившихся в помещении женщин мне представили со всей помпой, и, после учтивых целований рук и пары комплиментов, мы наконец-то расселись по местам. С нашей стороны кроме меня присутствовала Катя, а прилетевший со мной Дегтярев совместно с начальником охраны императора занимался обеспечением безопасности нашей встречи и сохранностью стоящего на открытом пространстве вертолета. Кто его знает, кто может прилететь в гости, поэтому парочка наших бойцов, положив на плечи трубы ПЗРК, заняли позиции, контролируя воздушное пространство. Со стороны принимающих к Барановичам в спешном порядке перебросили пехотный батальон, солдаты которого оцепили и вертолет, и место проведения переговоров. При этом, несмотря на приказ, и нижние чины, и офицеры прибывших частей с огромным интересом смотрели, точнее, пялились на необычных бойцов в пятнистой форме, в шлемах с прозрачными забралами и с необычным, но видимо, весьма эффективным оружием.
Прошло не больше часа, а тот же Дегтярев, побегав по объекту, отсвечивая своей морпеховской тельняшкой, уже разговорился с двумя строевыми офицерами из пригнанного батальона и, раздавая сигареты из 1942 года, вливал в уши потенциального союзника нужную нам информацию про другие параллельные миры и то, как у нас там навешали англам и французам, про которых уже пару лет никто ничего не слышал. А ведь Олежек-то не врал, реально про них никто ничего не слышал, и очень давно.
Разговор с императором был тяжелый, все-таки он не был доверчивым мальчиком, да и я сливать всю реальную информацию, как это сделал с Марией Федоровной, не стал — на этом настояла сама вдовствующая императрица. Видимо, она решила разыграть какие-то политические комбинации, и такой мощный козырь, как реальная правда о пришельцах, приберегла на будущее для упрочнения позиций своей новой организации.
Мы расположились за большим, покрытым скатертью столом, на котором стояло несколько бутылок с местной минеральной водой. Несмотря на какой-то казарменный дух, державшийся в этой комнате, где до этого был зал для совещаний высшего командования, чувствовалось, что когда-то здесь обитали любящие жизнь люди, предпочитающие светлые тона обоев и изящные, не бросающиеся в глаза, украшения на стенах. Несколько натюрмортов в позолоченных рамках и фикус в большой кадке, стоящий в углу, но так, чтоб из окна он получал свою порцию солнечного света, разнообразили картину и смягчали дух военно-деловой атмосферы, установившийся тут с недавних пор. Выбрав место за столом напротив императора, я как-то явно представил, что раньше здесь лежали карты боевых действий и вокруг них частенько собирались высшие военачальники империи. Видимо, ради такого случая, как переговоры с пришельцами из другого мира, всё убрали и постарались хоть немного облагородить обстановку, а я прекрасно знал, что та же Артемьева, которая с умным видом осматривала все углы на предмет взрывоопасных штучек, натыкала тут прослушек на пару лет вперед…
— Вы говорите, что из другого мира? Как это может быть? — начал разговор император, пытаясь сохранить на лице невозмутимость, хотя было видно, что он основательно нервничает.
Расположившись напротив него, я чуть откинулся на спинку стула и начал терпеливо и доходчиво объяснять концепцию параллельных миров и параллельных линий развития истории, которую закончил фразой: