Люк взвизгнул, когда ее ногти царапнули ему по щеке. Ему показалось, что она выцарапала ему глаз. Зрение затуманила горячая соленая вода. Или это была кровь?
Последовало долгое затишье. Люк видел лишь мутный силуэт зайца, маячащий у него перед глазами. А потом маленький кулак ударил ему прямо в открытую рану на голове.
53
Люк пришел в себя на грязном полу, не понимая, где находится. Посмотрел вверх, откуда доносился пронзительный, искаженный от ярости и горя голос.
Увидел, что Локи прижимает «зайца» к груди, удерживая от повторного нападения.
Фенрис, постанывая и шатаясь, полз на коленях к двери.
Девчонка продолжала вопить. В голове у Люка будто билось стекло. Он ощутил во рту привкус крови. Голова была холодная и мокрая. Он потрогал лицо. Потом поднес пальцы к прищуренным глазам. Они были выпачканы в чем-то ярко-красном.
Девчонка непрерывно кричала и пыталась достать его маленькими пухлыми ножками, пока Локи не оторвал ее от пола и не перенес к двери. — Дай мне его порезать! — кричала она по-английски, повернув в сторону Люка щетинистую заячью морду. — Дай мне его порезать.
Локи рявкнул на нее по-норвежски. Но девушка была безутешна. Заяц, казалось, не сводил стеклянных глаз с Люка, лежавшего на полу с блестящим, горячим и влажным от крови лицом. — Дай мне порезать его, Локи! Дай мне порезать его, Локи!
— Нет! Иначе у нас ничего не останется. Думай. Думай. Думай, — повторял он с сильным акцентом.
Фенрис упал на локти, уронив голову лицом вниз, и принялся ритмично стонать, как ребенок. Его черные волосы рассыпались вокруг головы. Люк посмотрел на ребра и костлявый позвоночник, выпиравшие под его иссиня-белой кожи. Это же дети, — подумал Люк. Маленькие, испорченные дети.
Девушка устала махать ногами. Она сопротивлялась все меньше, потом расслабила тело и разрыдалась. — Я хочу. Я хочу, — сказала она.
— Не сейчас, — сказал Локи и сжал ее еще крепче.
54
Если б девчонка добралась до ножа Фенриса, он был бы уже мертв. Истек бы кровью, беспомощно распростертый на грязном полу этой комнаты. Люк представил на мгновение свое тело, покрытое длинными красными ртами порезов. Закрыл глаза и попытался отвлечься от этого видения.
Внизу, на первом этаже, продолжал бушевать спор. Время от времени раздавался голос Локи, призывающий девчонку замолчать. Впервые за последнее время Люк не слышал Фенриса.
Стул громко царапнул об пол, потом упал на бок. Разбилось стекло. Стоя наверху, в своей маленькой комнате, Люк вздрогнул.
Он промокнул предплечьем стекающую по лбу кровь. Голова была горячая и какая-то невесомая, в районе глаз появилась опухоль. Сама рана болела не так уже сильно. Но боль скоро вернется. Скоро. Эндорфины почти не выделялись. Они имели лишь временное воздействие. Так было всегда.
После драки он почувствовал себя лучше. Глупо, потому что он сделал себе только хуже. Теперь меры безопасности будут только жестче. На него затаили обиду. Нужно беречь лицо, потому что ему будут мстить. Неизбежные, предсказуемые, ребяческие последствия человеческих взаимоотношений. Это было в порядке вещей. Между ними создавались основные правила. Всякая новая группа людей формировала свою иерархию. И он находился в ее низу. Бесправный свидетель их идиотского садизма. Такова была его роль.
— Как? Как?
Внизу девчонка издала какой-то грудной стон, будто сорвала себе криками горло. Прогремел голос Локи. Фенриса по-прежнему не было слышно.
Люк сел на кровать. Ему очень хотелось пить. Как ни странно, но он надеялся, что не сильно ранил Фенриса. Он не испытывал удовольствия от причинения кому-то боли.
В конце концов, его разум начал пробуждаться. Он с удовлетворением воспринял этот позыв. С лечением придется подождать, если не забыть о нем вообще. Нужно подавить в себе боль и выбираться отсюда, как можно быстрее.
Его спасли от опасности, неминуемой смертельной опасности, но потом заключили в вонючую кровать в душной комнате старого дома, даже не сообщив о его местоположении. Человеку необходимо знать хотя бы это, чтобы чувствовать себя спокойно. Необходимо знать свое местонахождение. С тех пор как Хатч решил пойти коротким путем, Люк перестал понимать, где именно находится. — Пошел ты на хер, Хатч.
Но если ты берешь человека на попечение, кормишь его, защищаешь, но не обращаешь внимания на то, что у него серьезная травма головы, а Швеция — это современная страна с аварийно-спасательными службами, больницами, и даже вертолетами, если необходимо…
Люк провел грязными пальцами по мокрому лицу, крайне озадаченный абсурдностью и невероятностью ситуации.
Они ему ничего не говорили. Фенрис уклонялся от вопросов. От его хозяев не поступит никакой полезной информации, и он хорошо это чувствовал. Он будет удерживаться здесь против своей воли. Поэтому он должен сфокусироваться только на своем спасении. Потому что маски, музыка, визги, костер там внизу, в темной траве, все это наводило на страшные мысли.
Он старался не думать о существе в лесу, убившем его друзей. Пока он еще слишком болен, изранен, и изнурен. Но его отношения с тем существом не закончились. В этом он был уверен.
Эти «Блад Френзи» были здесь тоже из-за этого существа. Они раскрыли свои личности через глупые демонические имена, которые можно было легко отследить через почтовый ящик в Осло и название звукозаписывающей компании. Но если в бахвальстве Фенриса касаемо их замыслов была хоть частичка правды, то его освобождение произойдет еще не скоро. Они находились в бегах.
Люк подумал о странной старухе. Интересно, кто она такая.
От звука медленных тяжелых шагов на лестнице все его мысли спутались.
Он напрягся. Оглянулся в поисках оружия. Кувшин был все еще в комнате. Он лежал на боку, целый и невредимый. Как и ведро. Он подошел к кувшину, схватился за потертую ручку. В голове возник образ кривого ножа Фенриса, и он содрогнулся. Он не мог унять дрожь, охватившую подбородок.
— Люк? Это Локи. — Локи не предпринял попытки войти в комнату.
Они его боятся. Это хорошо. Если боятся, это хорошо. Все равно это просто дети. Фенрис — трепло и болтун. Они никого не убивали.
Люк встал в нескольких футах от двери, так, чтобы было, где размахнуться кувшином. — Да.
— Хорошо, что ты слушаешь.
— Всеми ушами.
— Я очень рад этому, Люк. Потому что тебе нужно слушать очень внимательно. Понятно?
— Да.
— Сегодня ты совершил большую ошибку.
— Разве?
— Да, мой друг, это так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});