И тут она услышала голос:
– Эмили! Эмили!
Она оцепенела. Голос доносился как будто из кухни. Она бросилась туда и увидела, что Тоби заглядывал в раздвижную стеклянную дверь. Его костюм промок под дождем, волосы слиплись, юноша дрожал. Лицо скрывалось в тени.
Эмили закричала.
– Эмили! – снова позвал Тоби. Он подергал ручку двери, но девушка быстро задвинула засов.
– Уходи, – прошипела она. Он мог поджечь их дом. Вломиться. Задушить Эмили во сне. Если он смог убить Эли, значит, он был способен на все.
– Я насквозь промок, – крикнул он. – Впусти меня.
– Я… я не могу с тобой говорить. Пожалуйста, Тоби, пожалуйста. Оставь меня в покое.
– Почему ты убежала от меня? – Тоби казался растерянным. Ему приходилось кричать сквозь грохот дождя. – Я так и не понял, что произошло в машине. Меня просто… взбесили все эти рожи. Но прошло столько лет, пора забыть. Прости.
Его голос, исполненный мольбы, пугал еще сильнее. Тоби снова подергал ручку двери, и Эмили завопила:
– Нет!
Тоби замер, и она огляделась по сторонам в поисках чего-нибудь увесистого. Тяжелое керамическое блюдо с цыпленком. Тупой кухонный нож. Может, стоило пошарить в шкафах и найти сковородку?
– Пожалуйста. – Эмили так трясло, что подкашивались ноги. – Просто уйди.
– Позволь мне хотя бы вернуть твою сумочку. Она у меня в машине.
– Положи в мой почтовый ящик.
– Эмили, не дури. – Тоби со злостью заколотил в дверь. – Впусти меня!
Эмили схватила со стола блюдо с цыпленком и выставила его перед собой, прикрывшись им, как щитом.
– Убирайся!
Тоби стряхнул с лица мокрые пряди.
– Все, что я сказал тебе в машине… ты неправильно поняла. Прости, если мои слова тебя…
– Слишком поздно, – перебила его Эмили. Она крепко зажмурилась. Ей хотелось только одного – открыть глаза и убедиться в том, что все это ей приснилось. – Я знаю, что ты с ней сделал.
Тоби оцепенел:
– Постой. Что?
– Ты меня слышал, – сказала Эмили. – Я. Знаю. Что. Ты. С. Ней. Сделал.
У Тоби отвисла челюсть. В пелене дождя его глаза казались черными дырами.
– Откуда ты могла это узнать? – Его голос дрогнул. – Никто… никто не знал. Это было… так давно, Эмили.
Эмили ахнула. Неужели он думал, что ему удастся выйти сухим из воды?
– Я так полагаю, твой секрет разоблачен.
Тоби зашагал взад-вперед по веранде, взлохмачивая пальцами волосы.
– Но, Эмили, ты не понимаешь. Я был совсем маленьким. И очень глупым. Я сожалею о том, что сделал.
Эмили почувствовала внезапный прилив сострадания. Меньше всего ей хотелось, чтобы Тоби оказался убийцей Эли. Она вспомнила, как он помогал ей после падения с велосипеда, как защищал ее от Бена, каким потерянным и ранимым он выглядел, когда стоял один на танцполе «Фокси». Может, он и впрямь раскаивался в своем преступлении. Может, он просто не совладал с эмоциями.
Но тут Эмили вспомнила ночь, когда пропала Эли. Они так хорошо проводили время, впереди их ожидало чудесное лето. Девочки планировали съездить на побережье Джерси в ближайшие выходные и уже купили билеты на июльский концерт группы «Ноу Даубт»[62], а в августе Эли собиралась устроить грандиозное празднование своего тринадцатилетия. Но все это улетучилось, стоило Эли шагнуть за порог амбара Спенсер.
Тоби мог подкрасться к ней сзади. Возможно, он ударил ее чем-то. Может, сказал какие-то слова. А потом сбросил в яму и забросал землей, чтобы никто ее не нашел. Так все это было? Сделав свое черное дело, Тоби сел на велосипед и поехал домой? Вернулся в Мэн, где оставался до конца лета? Смотрел репортажи о поисках Эли, сидя перед телевизором с миской попкорна, как фильм на Эйч-би-оу?[63]
«Я рад, что эта гадина мертва». Ничего ужаснее Эмили в жизни не слышала.
– Пожалуйста, – взмолился Тоби. – Я не могу заново переживать все это. Как не могу и…
Он не договорил. Закрыв лицо руками, он побежал прочь от дома, обратно в лес.
Все стихло. Эмили огляделась вокруг. Кухня блистала чистотой – родители уехали на выходные в Питсбург навестить бабушку Эмили, а перед отъездом мама всегда маниакально надраивала дом. Кэролайн еще не вернулась со свидания с Тофером.
Эмили была совсем одна.
Она бросилась к входной двери. Проверила замки, на всякий случай накинула цепочку. Потом она вспомнила про гаражную дверь: механический блокиратор недавно сломался, и отец все ленился починить его. Любой, кто обладал достаточной силой, мог поднять дверь.
И тут ее словно током ударило. У Тоби осталась ее сумка. А в ней – ключи.
Она схватила телефонную трубку и набрала 911. Никаких гудков. Она сбросила номер и проверила, работал ли телефон. Глухо. Эмили почувствовала слабость в ногах. Видимо, гроза повредила телефонную линию.
Она стояла в прихожей ни жива ни мертва. Тоби волочил Эли за волосы? Она была еще жива, когда он сбросил ее в яму?
Эмили побежала в гараж и осмотрелась. В углу она заметила старую бейсбольную биту. С таким оружием было не страшно. Ощущая в руке приятную тяжесть, она выскочила на крыльцо, заперла за собой дверь запасным ключом, взятым на кухне, и уселась на качели, пристроив биту на коленях. Дрожа от холода, она вдруг увидела в другом углу крыльца огромного паука, который плел свою паутину. Эмили всю жизнь боялась пауков, но сейчас решила, что будет храброй. Она не собиралась позволить Тоби навредить ей.
33. И кто из сестер вреднее?
На следующее утро Спенсер вернулась в свою комнату из душа и заметила, что окно было открыто. Да-да, рама была поднята вместе с москитной сеткой. Шторы колыхались на ветру.
Она подбежала к окну, чувствуя, как сдавило горло. Хотя она уже успокоилась после того, как дозвонилась вчера ночью Эмили, происходящее казалось странным. Хастингсы никогда не снимали москитные сетки, потому что с улицы могла залететь моль, которая погубила бы их дорогие ковры. Одним рывком Спенсер закрыла окно и нервно заглянула в шкаф и под кровать. Никого не было.
Когда зажужжал смартфон, она едва не выскочила из шелковых пижамных штанов. Телефон лежал в ворохе одежды, которую она скинула на пол по возвращении с «Фокси» – чего прежняя Спенсер Хастингс никогда бы не сделала. Пришло электронное письмо от Сквидварда.
Дорогая Спенсер, спасибо за досрочное выполнение задания. Я прочитал ваши ответы на вопросы и очень доволен. До встречи в понедельник. – Мистер Макадам.
Спенсер плюхнулась на кровать – сердце билось медленно, но сильно.
За окном светило солнце – воскресный день выдался на редкость погожим. В воздухе разливался аромат яблок. Ее мать, в соломенной шляпе и подвернутых джинсах, с садовыми ножницами в руках, шла по дорожке к кустам, чтобы провести обрезку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});