— Обходи его справа, а я пойду слева, — предложил я. — Может, он растеряется.
Не знаю уж, растерялся робот или вообще не собирался нас трогать, но с места он так и не сдвинулся. Только щелкал чем-то внутри.
В операторский зал мы с Михасем выбрались друг за другом.
— Еще двое! — тут же объявил один из встречающих. — Теперь вернулись четверо.
Надо же, мы даже не в последних рядах, — удивился я и опустился на пол — ноги почему-то не вовремя задрожали. Впрочем, лучше сейчас, чем в Лабиринте, конечно.
Михась подошел к встречающим и тихо заговорил о чем-то с Джоном.
Дорсет ожидаемо болтался здесь. Но ко мне приближаться не стал, чему я, разумеется, нисколько не огорчился.
Чуть погодя поднялся Пауль. Затем еще один паренек — Генри, кажется. Не хватало только Лейна. Тот появился уже с ударом рынды; выбрался в зал и тут же растянулся на полу. Вид у бравого фаната Игры был настолько измученным, точно он бежал вверх, а не полз, осторожно нащупывая опору.
— Пять раз срывался, — прохрипел он. — В пятый — футов за тридцать до верха.
— Не повезло, — равнодушно бросил Дорсет, — ты последний, Лейн. Можешь собирать вещи и переезжать в мою каюту.
— Как? — вскинулся тот. — Почему? Ты же говорил…
— Все уже здесь, Лейн, — сказал Джон, — ты и правда последний.
Лейн встал, оглядел всех, пересчитывая. Его взгляд задержался на мне, но я не стал отвечать на вызов, просто поднялся и направился к выходу из ямы. В принципе, мне тут делать больше было нечего.
Не успел я выбраться в коридор, как увидел — навстречу бежит Рада. Жаль, не в своем балахоне, а в штанах и рубахе. Но я все равно обрадовался — теперь и искать не придется. А она, добежав, стукнула меня кулаком по плечу и напустилась:
— Какого черта ты там делал, Нор? Мне сказали — я ушам не поверила! Тебе что, заняться нечем?!
— Прости, — попросил я, поймав ее руку, — свалял дурака. Больше не повторится, — потянул ее ладонь к себе и поцеловал запястье.
Сзади присвистнули. Рада еще хмурила брови, но смотрела уже поласковее и исключительно на меня.
— Я думала, ты серьезнее! Полезть в Лабиринт с мелюзгой…
— И со мной, между прочим, — лениво напомнил о себе Дорсет. — Меня ты тоже за мелюзгу держишь?
— Тебя я держу за неудачника, которому больше нечем похвастаться, — огрызнулась Рада, даже не взглянув на него. — А Лейна — за полного идиота, раз он водится с тобой.
— А верхний, значит, не идиот и не неудачник? — зло поинтересовался Дорсет.
Я начал разворачиваться к нему, но Рада успела первой.
— Нор — отец моего будущего ребенка, а остальное вас не касается! — пылко заявила она, и пока я, открыв рот, хлопал глазами, поцеловала меня в щеку.
— Что-о? — ахнул Лейн. — Ты беременна?
— А хоть бы и так! Я взрослая женщина и делаю, что считаю нужным, — Рада ухватила меня за рукав и потянула за собой. — Пойдем, Нор.
Как раз в этот момент из-за угла показался Невен. Он решительным шагом приблизился к Лейну и вдруг абсолютно неожиданно размахнулся и врезал ему — так, что тот кувыркнулся на пол.
— Вен, ты чего? — выдохнул Лейн, не пытаясь подняться.
— Ничего. Я тебя предупреждал по поводу Игр. Раз тебе дороже Лабиринт и Дорсет — трахайся с ними, а ко мне больше не приближайся.
Если бы я не видел Невена перед собой, ни за что бы не узнал по голосу: он звучал гораздо ниже и страшнее.
Невен шагнул вперед еще раз — не то к упавшему Лейну, не то к попятившемуся Дорсету. Рада метнулась и встала перед ним, раскинув руки:
— Вен, прекрати! Они, конечно, дураки, но бить их за это… не стоит, Вен. Успокойся, пожалуйста.
Невен постоял, глядя на нее, потом обвел тяжелым взглядом остальных, жмущихся к стенам, и развернулся ко мне. Он находился как раз под одной из редких коридорных ламп, поэтому мне хорошо было видно, насколько Вен уставший, даже белки глаз покрылись красной сеточкой лопнувших сосудов.
— В рейде, значит, трусим, а в Игру с малышней не боимся, да? — он усмехнулся презрительно. — Молодец, Аденор Раду, показал себя, — сплюнул и пошел по коридору обратно.
Я с тоской смотрел ему вслед.
30
Если бы я не был таким уставшим, то врезал бы всем троим — и Лейну, и Нору, и особенно Дорсету. Но пока я бежал к залу, где начинался и заканчивался Лабиринт, силы оставили меня окончательно. Все мышцы ломало и выкручивало, а в венах, казалось, текла не кровь, а расплавленный бронелит. Или даже титанит, один черт.
Так что досталось только Лейну — он стоял ближе всех. Меня хватило бы еще прибить Дорсета, но между ним и мной встала Рада.
У нее нет никаких особых талантов, кроме удивительной красоты. Зато она обладает замечательной способностью приводить меня в чувство, как бы зол я ни был. Вот и в этот раз стоило ей на меня посмотреть и сказать несколько слов, как злость и желание убивать отхлынули, оставив одну невыносимую усталость. Я обвел взглядом подростков, теснившихся у стен, заметил потного и встрепанного Михася, пообещал себе рассказать Тамиру о том, что его брат ходил в Лабиринт… И увидел мелкого.
Нет, он не проиграл, иначе стоял бы рядом с Дорсетом, а не в стороне. Но одного взгляда на его порванный комбинезон, перепачканную физиономию и торчавшие иголками слипшиеся от пота волосы мне хватило, чтобы злость вспыхнула с новой силой.
Герой. В рейде бы такую смелость проявлял.
Я так ему и сказал, а потом развернулся и пошел по коридору, думая только о том, как бы добраться до своей каюты.
Пол был прав — ломало меня так, что уснуть я не мог. Крутился на кровати, пытаясь лечь удобнее, чтобы хоть чуть-чуть отпустило сведенные мышцы. Стоило закрыть глаза, как я начинал плыть и кружиться, с одной стороны теряя ощущение собственного тела, а с другой — чувствуя тяжесть, прижимающую меня к постели. Даже если бы я решил пойти к Бличу, все равно не добрался бы до лазарета — ноги не держали.
В какой-то момент я малодушно пожалел, что разругался с мелким — наверное, он бы смог мне помочь. Но Нор в каюте не появлялся, и я перестал об этом думать.
Все же каким-то непостижимым образом я уснул. Однако даже во сне чувствовал боль, избавить от которой могла только доза тримата. Но я слишком хорошо знал, чем это закончится.
Проснулся глубокой ночью. Мышцы отпустило, но слабость была ужасная. Судя по сопению где-то внизу, Нор дрых в своем дурацком мешке. Я устало подумал, что оно и к лучшему — постель была сбита в невнятный ком: я все время вертелся, пытаясь найти удобную позу. Окажись мелкий у меня под боком, вряд ли бы он смог нормально заснуть.
Хотелось в туалет, и я заставил себя подняться. По стенке добрел до кабинки, дверь захлопывать не стал, тихо прикрыл, чтобы не разбудить Нора вспыхнувшим светом. Пока облегчался, с тоской думал о том, что скоро опять в рейд, уже со своими, а силы закончились. И непонятно, отчего я так умотался. Наверное, Блич прав — нельзя все время жить под нагрузкой. И уж совершенно точно нельзя использовать стимуляторы.
Очень хотелось есть — истраченную энергию требовалось восполнить. Было полное ощущение, что я голодал несколько дней, хотя в действительности плотно поел после рейда.
Я опять вспомнил Игру, Лабиринт, Нора у стены. Но на этот раз не разозлился — стало обидно. Почему их всех тянет заниматься глупостями? Всех мальчишек? Рвутся в эти руины, демонстрируют друг другу царапины и ссадины, распускают хвосты перед девчонками.
Или я просто им завидую? Мне не довелось ни лазать в Лабиринт, ни хвастаться победами. Я ушел в рейд чуть ли не на следующий день после того, как Грендель решил, что я способен управлять даром и, значит, мое обучение закончено. В четырнадцать, да. А между рейдами помогал там, где были нужны люди: то на фермах, то на складах, то в пищеблоке.
И близких друзей у меня никогда не было — только приятели. Оно и понятно: кому нужен друг, от которого невозможно скрыть эмоции? Ни страх, ни злость, ни обиду. Я бы тоже с собой дружить не стал, наверное…