Однако жития множества святых, от малых и средних до самых великих, свидетельствуют, что арсенал всех этих надежных орудий оказывался состоятельным далеко не всегда. Попадались черти настолько дерзкие и бесстыжие, что, передразнивая угодника, повторяли слово за словом молитвы, которыми тот думал удержать их, и даже пели псалмы. Другие нагло издевались над крестом, хотя он обыкновенно обращает бесов в бегство. Третьи пускались в пляс и амурились под самым кропилом. Словом: чем сильнее была защита, тем яростнее и упорнее становились их нападения.
Из людей самыми грозными врагами Сатаны являлись святые. Они сражались с ним то ради самозащиты, то других защищая от его мерзостей. Они должны были терпеть от него много козней и докуки, но часто они наверстывали все с лихвою, и торжество над бесом было тем полнее и славнее, чем дольше и упорнее вел он свою атаку. Повестью о пакостях, учиненных Сатаною святым Божиим, и наказаниях, понесенных им же от них же, можно наполнить многие толстые томы. Угодники и угодницы, анахореты с седыми бородами и юные благочестивые девы, едва вышедшие из детства, одинаково испытывали и ковы дьявола, и торжество над ними.
Св. Антония бес тысячами досаждений — даже до побоев! — до того довел, что однажды отшельник взял да просто плюнул ему в рожу. Бес так растерялся, что поджал хвост и дал тягу. Впрочем, плевок святого мог обладать специфическими силами, которых лишен плевок обыкновенного человека. По крайней мере, епископ Донат во времена Аркадия и Гонория{375} умертвил громадного и престрашного дракона, именно только плюнув ему в самую пасть.
Св. Сульпиций{376} и св. Фродоберт{377} еще детьми отгоняли крестным знамением беса, который мешал им ходить в школу. Другие святые тем же средством достигали еще более выразительных результатов. По рассказу Петра Преподобного, однажды проник в аббатство Клюни черт с намерением искусить уж не знаю какого монаха. Но приор, бывший человеком большой прозорливости и не меньшей святости, как пошел крестить нечистого, так, без всякого иного средства, загнал его в отхожее место.
Мы видели, что святые Сульпиций и Фродоберт воевали с дьяволом, еще будучи школьниками. Святость и сопряженные с нею способности проявлялись иногда необычайно рано. Св. Пахомий неумолимо поражал нечистого уже в самом раннем своем возрасте, а св. Виктор Аршиакский пугал чертей даже из чрева своей матери. Но всего удивительнее ужас, который черти чувствуют к св. Игнатию Лойоле:{378} даже самые наглые и озорные из них расточаются от его образков и статуэток, яко воск от лица огня. По всей вероятности, ад искони предчувствовал пикантную притчу Беранже, что, когда Сатана помрет, св. Игнатий Лойола попросится на его место.
Пришел Игнатий: «Я решилсяЕго права и место взять.Его никто уж не страшился;Я всех заставлю трепетать.
Откроют нам карман народныйУбийство, воровство, война.А Богу то, что нам негодно, —Хоть умер, умер Сатана!»{379}
Св. папа Сильвестр — тот самый, который крестил императора Константина и, по легенде, в награду за Миланский эдикт подарил ему всю Западную империю, — так этот св. Сильвестр{380} однажды изловил беса в глубокой пещере под видом дракона, связал его веревкою и запечатал ему пасть крестным знамением. В Ибернии св. аббат Мунна{381} оковал беса раскаленною цепью. Другие святые действовали проще. Св. Аполлон,{382} игумен пустыни Фиванидской, захватил беса гордости во образе маленького эфиопа и зарыл его в песок. Св. Контекст{383} поймал суетившегося подле него блудного беса, набросив последнему на шею собственную свою епитрахиль, и потом провел его по городу, как собаку. Св. Иллидий{384} заставил одного беса перенести две колонны из Тревиров в Авернию. Св. Прокопий Пражский{385} заставлял чертей пахать плугом по камням. Блаженный Нотчер Вальбул,{386} войдя раз ночью в церковь, застал там дьявола в виде собаки; приказал ему подождать и, взяв посох, принадлежавший ранее св. Колумбану,{387} сломал его на спине нечистого. Св. Дунстан (924–928), аббат Гластонбюрийский,{388} обошелся с чертом еще хуже. Однажды, когда он работал в своей кузнице, бес-искуситель явился ему во образе прекрасной юницы. Святой притворился, будто не узнал черта, и вступил с ним в дружескую беседу, а тем временем накалил клещи докрасна и — вдруг, среди разговора — неожиданно хвать ими беса за нос и давай таскать по кузнице с такой яростью, что тот со страха вертится как волчок, ревет как буйвол и при первой возможности улетает как стрела. Св. Доминику черт мешал в его научных занятиях. Святой, нимало не выходя из терпения, взял из подсвечника свечу и вложил в лапу черту, приказав крепко держать ее, пока он будет читать. Заклятый дьявол вынужден повиноваться, но свеча горит, догорает — и бедный бес сжег себе все пальцы. Говорят, то же самое проделали с ним св. Антоний и св. Бернард. В более или менее подобном случае Лютер пустил в черта чернильницей. Но Лютер не был святым. Напротив, ходили о нем слухи, будто он и сам-то был бесовского происхождения: родился от черта, обольстившего его мать во образе золотых дел мастера. Св. Бернард Клервосский ехал раз в тележке; черт сломал ему колесо. Тем хуже для черта: святой обернул его самого колесом и заставил везти себя дальше. Подвиг необыкновенный даже для святого, но, к сожалению, заимствованный из старинной сказки германского эпоса о железном Гансе. Едет Ганс лесом в телеге на паре волов. «Прибежал к нему страшный волк и заревел: „Я съем одного быка“. — „Нужды нет, — отвечает Ганс, — но тебе придется заместо его самому тащить воз“. Едва волк сожрал быка, как железный Ганс схватил его за шею и запряг в телегу. Немного погодя явился черт: „Я, — говорит, — изломаю у тебя ось“. — „Пожалуй, только тебе самому придется занять ее место“… Черт не обратил внимания на эти слова; но едва изломал он ось, как железный Ганс схватил его за шиворот и буквально исполнил свое обещание» (Гримм).
Когда черти плутуют со святыми, они то и дело попадаются в собственные сети. Св. Луп стоит на молитве. Бес навел на него сильную жажду. Св. Луп{389} приказывает подать себе кувшин свежей воды. Черт сейчас же влез в кувшин в расчете вместе с водою проникнуть в тело угодника. Но св. Луп, вместо того чтобы пить, спокойно положил на кувшин подушку с кровати и, закрестив, продержал наглого беса узником до следующего утра. Такое же точно приключение пережил с большею пользою и удовольствием для себя новгородский владыка Иоанн.{390} «Был у владыки круглый медный сосуд, с двумя носками, висевший на цепи в маленькой впадине с внешнею щелью для стока воды. Этот сосуд служил для владыки умывальником. Впадина затворялась дверцами от холода, проникавшего в щель. Все это и теперь показывается в Новгороде. Однажды, когда святой муж ночью стоял на молитве, бес вошел в сосуд и начал плескаться водою, чтобы прервать молитву старца праведного. Иоанн уразумел бесовские козни, подошел ко впадине, и осенил крестным знамением сосуд; бесу некуда было выскочить; он пробил дыру в сосуде, но крестное знамение крепче меди; все-таки не выскочил бес и стал проситься; тяжело было отверженному духу под крестным знамением. Иоанн потребовал, чтобы он превратился в коня и свозил его в Иерусалим так скоро, чтобы в одну и ту же ночь можно было воротиться в Новгород. Велика была сила крестного знамения у праведника. Бес повиновался. Он явился в образе черного коня пред келиею Иоанна. Владыка сел на него и помчался быстрее ветра по воздушному пространству. Он прибыл в Иерусалим к церкви Воскресения. Церковные двери сами собою отворились; лампады сами собою зажглись во храме; святой поклонился Гробу Христову и прочей святыне и опять сел на своего волшебного коня, и на рассвете конь принес его в Новгород. Святой отпустил беса. „Смотри же, отче, — сказал бес, — никому об этом не рассказывай! А то я тебе великую пакость сочиню!“ Верно, бесовское самолюбие не могло выносить, как над ним, духом гордыни, будут смеяться и радоваться тому, что он попался впросак». Впоследствии владыка, однако, проговорился, и бес действительно отомстил ему жестоко, хотя в конце концов был опять посрамлен… (Костомаров. «Северные народоправства»).{391} Другие святые запирали бесов подобными же способами надолго. Св. Конон Исаврянин{392} заключал чертей в запечатанные горшки и потом закладывал их в фундамент своего дома. Урок, как запечатывать чертей, дошел к святым, как известно, еще от Соломона. К сожалению, совершенно невозможно передать шутку, которую сыграл с чертом св. Къюпилло — угодник, которого нет ни в одном календаре, что не мешает ему быть чрезвычайно чтимым в Неаполе. И не только сыграл, а еще такие слова прибавил, что пришлось посрамленному черту со стыда сгореть!