Читать интересную книгу Сквозь тени прошлого (СИ) - Лейк Оливия

Когда дыхание восстановилось, а в голову вернулись мысли — разумные и не очень, Габриэлла открыла глаза и поднялась. Захария, до этого задумчиво гладивший её спину, удобно устроился на подушке и бросил на неё взгляд из-под ресниц. После секса он всегда был такой: расслабленный, ленивый, как кот, налакавшийся свежих сливок. В такие моменты она тёрлась об него, как кошка, сплеталась в томных объятиях, заворачиваясь в его тепло, как в пушистый мех. Но не сейчас.

Габриэлла отвернулась, чтобы не поддаться его магнетизму, и посмотрела в сторону. На кровати, на самом краю, лежал хлыст со стальным наконечником. Хлыст?! Она издала какой-то нечленораздельный звук и покачала головой. Габриэлла почувствовала себя посмевшей взбрыкнуть кобылой, которой хозяин тут же указал на её место.

— Хлыст? — не повышая голоса, спросила она и потянулась за ним.

— Габриэлла…

— Дрессируешь меня, как кобылиц в своей конюшне? — перебив Захарию, спросила она. Габриэлла взвесила хлыст на руке. Тяжелый.

— Не драматизируй, — с ленцой в голосе ответил он. — Тебе ведь понравилось.

Габриэлла почувствовала, как обида и злость вытеснили все остальные чувства, и отложила хлыст, боясь, что может не сдержаться и запустить им в любовника.

— Иди сюда. — Захария потянул её за руку на себя.

— Не трогай меня, я не хочу! — вырвавшись, закричала Габриэлла.

— Ты будешь устраивать мне истерику каждый раз, когда я решу трахнуть тебя не совсем стандартным способом? — грубо и резко бросил он.

Габриэлла вскинула руку и ударила его по лицу. Захария застыл. Пощечина была лёгкой и не могла причинить боль. Она была призвана оборвать его, заставить замолчать, но то, как изменился его взгляд, заставило Габриэллу похолодеть изнутри.

Она никогда не боялась своих мужчин. А сейчас перепуганным зверьком смотрела на Захарию, опасаясь его реакции. Возможно, так же на него смотрели Рейчел Элмерз и Эмма Аддингтон, или кто-то ещё. Сколько женщин было в жизни мистера Захарии Денвера? Сколько из них заслужили его неодобрение?

— Я думал, люди твоей профессии решают проблемы словом. Видимо, я ошибался, — спокойно произнес Захария. — Это первая и последняя пощечина, которую я тебе позволил, Габриэлла, и про которую я просто забуду.

Она, не глядя на кровать, молча одевалась, но ощущала каждой клеточкой тела, что Захария наблюдает за ней. Ей не нужно было оборачиваться — Габриэлла знала, что его взгляд сейчас не предвещал ничего хорошего. Тяжёлый, испытывающий, чужой.

Когда она вышла, Захария, поднявшись, налил себе стакан воды, но не сделав ни глотка, швырнул его в стену.

***

Истеричка. Кем она стала? Когда разучилась разговаривать? Габриэлла настолько погрузилась в самобичевание, что даже не сразу отреагировала на застывшую у её постели миссис Крэмвелл.

— Элизабет, что вы здесь… — Габриэлла заметила в её руках девственно-белый конверт и ошарашенно закончила. — Делаете?

— Габриэлла, я… — Она замолчала и нервно поджала губы.

— Это вы писали мне эти письма?

— Да! — Элизабет приложила руки к дрожащим губам и затравленно глядела на Габриэллу. Больше не было очаровательной хозяйки Эйджвотер-Холла. Перед ней стояла испуганная, трясущаяся, старая женщина. Ни лоска, ни элегантности, ни моложавости не осталось, только страх.

— Вы не представляете, что здесь… — Дверь в спальню открылась, и Элизабет, полностью преобразившись, спрятала письмо в складках юбки.

— Закари! — громко произнесла она, предупреждая о нежданном госте, стоявшую спиной Габриэллу.

— Что ты здесь делаешь? — удивлённо спросил он.

Элизабет всхлипнула и ответила:

— После случившегося с Эммой мне так плохо. Я пришла к Габриэлле. — Она вздохнула и заглянула в глаза Захарии. — Ты ведь привезёшь Сэнди?

— Да, конечно, — удовлетворившись её ответом, проговорил он. — Габриэлла, мне нужно в Лондон, после ужина я поеду в аэропорт. Вернусь через пару дней, и мы… мы всё решим. — Захария подошёл к ней и, погладив по щеке, поцеловал в макушку. Он развернулся и направился к выходу, а за ним поспешила Элизабет. Уже возле двери, она обернулась и одними губами шепнула:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— После ужина.

***

Захария крепко сжимал руль, напряжённо всматриваясь в тёмную ленту дороги. Не так он представлял себе поездку в Лондон, которая острой необходимостью встала ещё пару дней назад. Он не планировал брать с собой Габриэллу, но не думал, что расстанется с ней таким некрасивым способом. Злость. Сейчас он испытывал только её. Захария злился на Габриэллу и на себя. Почему она всё время лезет не в своё дело? Почему не может быть просто женщиной, любовницей, избранницей? Почему не может довериться ему? Он знал ответы на эти вопросы, но не желал их признавать.

Я такая, какая есть, и я не была другой. Я чрезмерно любопытна и порой лезу не в своё дело. Со мной непросто, но это я, Зак, и если тебе это не подходит, то мне лучше уйти.

Да, Габриэлла была именно такой, но сейчас его это не устраивало. Сейчас ему нужна была союзница, а не предательница, но и терять её Захария не хотел. Возможно, когда они станут по-настоящему близкими людьми, она сможет всё понять и принять. Захария поморщился. Воспоминание об их последнем разговоре холодной волной смыло зародившуюся надежду. Габриэлла дрожала в постели: связанная, испуганная, беспомощная. Он чувствовал её страх, но остановиться уже не мог. Впервые он принуждал женщину к близости. Хоть ему и удалось сломить её сопротивление, прогнать испуг и доставить удовольствие, от этого не становилось легче. Это не должно было быть так. Габриэлла всегда щедро отдавала своё тело, шла за ним и его фантазиями добровольно, но не сегодня.

Захария плотно сжал губы и на мгновение прикрыл глаза. Ему необходимо успокоиться. Когда он вернётся, они с Габриэллой всё решат. Так или иначе, но решат.

Он бросил взгляд на соседнее сидение и потянулся к кожаной сумке, лежащей на нём. Одной рукой он порылся в ней и через секунду досадливо ударил по рулю.

— Чёрт! — выругался Захария. Он забыл его. Оставил в мастерской. Слишком много сегодня всего произошло. Захария резко крутанул руль и надавил на педаль газа, направляя машину в сторону дома.

Глава 25

Габриэлла с Элизабет сидели в гостиной и молча наблюдали, как Оливер расставляет перед ними чайный сервиз. Захария после ужина спешно попрощался и сразу же уехал.

— Спасибо, Оливер, — проговорила Элизабет. — Ты можешь быть свободен на сегодня.

Дворецкий кивнул и, пожелав дамам доброй ночи, удалился.

Габриэлла не собиралась сама начинать разговор о мотивах, заставивших миссис Крэмвелл писать эти странные письма. Сейчас она молча ждала, когда та по своей инициативе расскажет, что двигало ей и что вообще происходит в их доме и семье.

— Габриэлла, — убедившись, что они действительно остались вдвоём, начала Элизабет, — я знаю, что вы ждёте чётких ответов от меня, но я не уверена, что у меня получится… столько всего произошло… Эмма… — Она глубоко вдохнула и выдохнула, прогоняя навернувшиеся на глаза слёзы, и поставила чашку с напитком на стол. — Это история началась давно, я попробую рассказать и, возможно, потом вы поймёте меня.

Габриэлла поступила со своим нетронутым чаем так же, как Элизабет, и вся обратилась в слух. Она предчувствовала, что ничего хорошего не услышит и, наверное, впервые в жизни не была уверена, что желает знать правду.

— Эдвард, мой брат, всегда очень любил сына, да и как его не любить: умный, способный, целеустремлённый мальчик. Но когда Захария вырос и вошёл в Совет правления «Мартис», проявились и другие черты его характера: властность, настойчивость и непомерное честолюбие. У них с отцом появились… — Элизабет замялась, подбирая правильное слово, — разногласия в вопросах политики управления компанией. И со временем эти разногласия только крепли. Закари поддерживали в Совете директоров, и начали ходить слухи о желании заменить главу правления, так сказать, отца на сына. Но у брата был контрольный пакет акций. Эдвард всегда был перестраховщиком, и акции «Мартис» никогда не продавались на бирже в большом объеме. Закари предлагал отцу выкупить у него долю, это я точно знаю. Вы помните Николаса Идена?