У Киллигрю зарокотало где-то в груди. Наконец он проговорил:
— Везение! Удача! Я не верю в везение, Сэкетт! Удача приходит к человеку, который умеет стать на ее пути. Вы отправились туда, где можно было что-то найти, — и нашли, вот и все… Ладно, Сэкетт. Мне нравится, как вы держитесь, как вы говорите. Так в чем у вас нужда?
Я передал ему свой список.
— Я обойдусь с вами честно, — сказал он. — Вы заплатите на десять процентов больше, чем моя здешняя цена, и все равно это выйдет дешевле, чем вы заплатили бы в Бристоле или в Лондоне.
Он передвинул с места на место какие-то бумаги у себя на столе.
— Я подам к вашему судну лихтеры в течение часа. За ваш поташ я заплачу по рыночной цене. А за дранку и любой лес, какой у вас есть, заплачу с премией. Сейчас этот товар трудно добыть.
Он повернулся в кресле и позвонил в колокольчик. Когда в дверях появился слуга, приказал:
— Пришли ко мне Уиллиса… тотчас же.
Он показал на стул.
— Сядьте, Сэкетт. — И уставился на меня из-под густых бровей. — Итак, вы уходите обратно в Америку?
— Это верно.
— Прекрасно! У вас отличный корабль. Нагрузите его мачтовым лесом и присылайте сюда. Я его куплю, и все остальное, что вы предложите, а если сумеете взять какие-то призы[25], отправляйте их ко мне.
— Так я и сделаю, — отвечал я спокойно, — и с благодарностью.
Он внезапно вскочил.
— Пошли вниз, в таверну. Мы там с вами выпьем. Можно бы и здесь выпить, но мне нужен свежий воздух. И пройтись тоже. Я уже теперь не двигаюсь столько, сколько привык… Так, значит, говорите, Земля Рэли? Ну-ну! Дикари, говорите? Вы их видели? Они и вправду такие свирепые, как тут говорят?
Я пожал плечами.
— Некоторые — да, некоторые — нет. Они хорошие воины, но есть среди них и хорошие торговцы. Я надеюсь подружиться с ними.
— Вот это правильно! Отправляйте свои корабли в Фальмут. Мы будем обходиться с вами честно, не станем задавать вопросы и доносить. Ну что за глупость, право, все эти разговоры о сокровищах! Я в них ни капли не верю — вовсе вы не так себя ведете, как человек с кучей золота!
Мы сидели над кружками с элем и вели неспешную беседу о кораблях и королеве, о Рэли, Эссексе и Маунтджое, а также об актере Шекспире — и я решил, что он очень приятный человек, этот Питер Киллигрю.
* * *
Когда я вернулся, «Абигейл» спокойно стояла на хрустальной воде залива, к ней были причалены лихтеры, в которые выгружали наши товары, а Эбби ждала у релинга.
Она беспокойно глянула мне в глаза.
— Барни, я так тревожилась! Я боялась, что тебя схватят и выдадут королеве!
— Только не эти люди.
Внезапно я кое-что вспомнил.
— Эбби, ты ничего необычного не слышала на корабле? Может, заметила кого-то постороннего?
Она удивленно взглянула на меня, и я объяснил.
— Мальчик? — переспросила она. — Забрался на борт в Кинсейле? Ой, Барни, давай найдем его!
— Мы обязаны найти. Мне вовсе не хочется, чтобы меня схватили за похищение ребенка.
Я позвал Джереми.
— Раскрой люк, ладно? Я спущусь вниз.
— А что случилось-то?
Когда я объяснил, он пожал плечами.
— Да просто очередной мальчишка, которому охота уплыть в море, можешь не сомневаться.
Оказавшись в темном трюме, я заговорил:
— Эй, паренек, я видел, как ты выбирался из шлюпки прошлой ночью. Вылезай, а то утром мы отплываем в Америку, а там неподходящее место для мальчиков, которых разыскивает семья.
Тишина. А потом он вылез из-за свернутых штук парусины — вылез и встал. Мы разглядывали друг друга в этом сумраке.
Отличный, приятного вида мальчишка он был, тоненький, но с хорошими плечами, лицо чистое, ладно вырубленное — и копна красивых волос. Кожа на лице и руках выдавала в нем джентри, мелкопоместного дворянина.
— И кто же ты такой, паренек?
Он смотрел на меня — довольно смело, хоть и не без опаски.
— Я из Ирландии, — сказал он наконец, — и все мои родные убиты. Я один остался, и хочу только добраться до Франции, где есть другие такие, как я.
— До Франции, говоришь? Хочешь удрать и бросить свою страну? Во Франции у нас враги, парень.
— Это у вас там враги, если вы англичанин, а я не сомневаюсь, что так оно и есть. У меня там нет врагов, ибо я ирландец, а они там относятся к нам дружественно.
— Это да, я слышал. Вы ведь с ними паписты, ирландцы и французы. Ладно, пошли на палубу. Ты, полагаю, голоден, и будь ты хоть католик, хоть протестант, а от еды не откажешься. У меня на корабле никакой мальчишка не останется голодным.
— Очень любезно с вашей стороны.
Но посматривал он на меня с опаской — явно не доверял мне. Так что я заметил:
— Паренек, манеры у тебя как у человека хорошего воспитания, так что, надеюсь, и честь у тебя тоже есть.
Он резко развернулся, гордо выпрямился и посмотрел прямо мне в глаза.
— Есть, капитан. В нашей семье честь всегда была на первом месте.
— Знакомо тебе имя Барнабас Сэкетт?
— Нет, не знакомо.
— Ну так вот, это мое имя, и оно ничем не хуже любого другого, но меня разыскивают люди королевы. Ищут они меня по ошибке, но я уже черт знает сколько времени потратил, пытаясь это доказать, — и все понапрасну, а потому с рассветом я уже буду в море, на пути в Америку.
— В Америку? — он был ошеломлен. — Я думал…
— Ну да, ты, конечно, ожидал чего угодно, только не такого. И, думаю, вовсе не держал в голове такое путешествие, когда забирался к нам на корабль.
— Убраться подальше, капитан, — вот единственное, чего я хотел. Найди они меня — убили бы на месте. Ведь я…
Я поднял руку.
— Ничего не говори мне. Это не требуется. Я кое-что знаю о бедах ирландцев и ничего против вас не имею, ни я сам, ни кто другой у меня на борту, но в здешних городах такие могут найтись. На твоем месте я бы постарался уйти подальше от моря.
— Так вы, значит, не идете во Францию?
— В Америку, только в Америку, и, если будет на то воля Господня, носа на сушу не покажем, пока не доберемся туда. Так что если хочешь сойти на берег, паренек, то придется сделать это здесь.
Он устремил глаза в пространство, немного напуганный, но показать этого не желал.
— Не рассказывай ничего о себе. Не говори никому, что ты ирландец, — и подольше. Сейчас в Англии будет много бродячих мальчишек. Может, кто возьмет тебя в обучение…
— Я джентльмен!
— Ну да, — согласился я угрюмо, — но что ты предпочтешь: умирать с голоду джентльменом или сытно жить учеником? Послушай, я никого здесь не знаю, но я отправлю тебя на берег с полным желудком, с небольшим запасом пищи и с таким количеством денег, чтоб ты мог купить себе место ученика в том ремесле, какое тебе по вкусу.