Читать интересную книгу Бог одержимых - Владимир Яценко

   - Ты видела "медузу" у меня на животе?

   - Видела. А ещё у тебя воздушная опухоль под кожей шеи...

   Ибрагим улёгся, закрыл глаза и расслабился.

   - Сколько мы уже тут?

   - Почти сутки, милый.

   - Что там, на бирже?

   - Как ты и предполагал: гелиевые акции до небес, а реголитовые по цене бумаги... мы теперь богаты.

   - Можем стать ещё богаче, - прошептал Ибрагим. - Покупай.

   - В смысле?

   - Теперь продай гелиевые и всё вложи в реголитовые компании. Станции просто нужно подальше отвести друг от друга. В камере есть компьютерный терминал?

   - Забыла! - после секундной паузы призналась Мария.

   - Не страшно. Минутное дело. Сколько у нас тут, три атмосферы? Сбросишь давление, и с главного терминала дашь команду брокеру. Я потерплю, а рекомпрессию нагоним...

   - Твоему сыну это на пользу не пойдёт, - сказала Мария. - Или деньги важнее?

   - Сыну? - переспросил Ибрагим.

   Она показала ему колечко. Ровный синий цвет. Сочный. Глубокий. Ясный. Как небо. Как она просила...

   - Сын! - улыбнулся Ибрагим. - Аллах подарил мне сына!

   - Я выполнила своё обещание, дорогой, видишь?

   - Я тоже выполнил. Днём ты пожалела, что я не выкупался, помнишь?

   - Конечно, милый.

   - А я тебе ответил, что ещё накупаюсь...

   Она разрыдалась. Но при высоком давлении в насыщенном кислородом воздухе ему показалось, что она смеётся. Он ответил ей слабым покашливанием... и застонал.

   - Ты - мой рыцарь, миленький, - тихо сказала Мария. - Любимый!

   - А ты - моя жена, - прошептал Малик. - Единственная.

   Ему было больно. И страшно. Он почувствовал, как из глаз полились слёзы.

   "Тоже мне "рыцарь", - сердито подумал Ибрагим. - Сипахи не плачут!"

   Сейчас любая злость была ему на пользу, даже такая... глупая... ибо нет ущерба доблести, если слёзы делил с другом.

БОГ ОДЕРЖИМЫХ

   Не было ни одной причины, по которой я мог взять его с собой, не нарушая норм и инструкций, составляющих правила поведения в космосе. Тем не менее, я не мог его не взять...

   Лукич разменял шестой десяток где-то за орбитой Нептуна три года назад. Там же он получил свой последний приказ об увольнении, в связи с выходом на пенсию. Как я понял из пояснений Климова, начальника накопителя Юпитер-3, Лукич эти три года на месте не сидел: подолгу задерживаясь на каждой из станций, что имела несчастье оказаться у него на пути, он и в самом деле двигался в сторону Земли. Только очень медленно. Эту неторопливость можно было понять: там его ждали синее небо, зелёная трава, сытая обеспеченная старость и потрясающее одиночество. Не он первый...

   Каждый из нас, по слухам, уходя на пенсию, уже через несколько лет прислушивался к своим воспоминаниям, как к зыбкому сну, который приснился кому-то другому.

   Когда я прибыл за рудой на Юпитер-3, обитаемый космос уже тихо выл, наблюдая за борьбой Лукича с неизбежным. Подобно броуновской частице он хаотически перемещался с базы на базу, оставаясь при этом всегда за орбитой Юпитера.

   Поэтому ничего удивительного, что Климов, загрузив меня двумя тысячами тонн палладиевой руды, с невероятной учтивостью попросил взять с собой в качестве пассажира уважаемого пенсионера.

   Должен отметить, что "просящий" начальник космической станции - явление, мало изученное наукой. А "учтиво просящий" и вовсе какой-то артефакт. Я не смог ему отказать. На каждую мою попытку объяснить, что переход займёт полтора года, что у меня всё рассчитано под завязку, что работа над диссертацией в разгаре и времени развлекать пассажира не будет, он молча доставал очередную радиограмму с одной из космических станций, где Лукич уже побывал. К концу беседы на столе лежал ворох бумажек, и мне не было нужды читать их. Все об одном и том же: "заберите его отсюда"!

   Восстанавливать против себя станции, которые обеспечивали меня работой? Немыслимо! Прикройся я инструкциями, они нашли бы возможность или грузить меня в последнюю очередь, или не грузить вовсе, придравшись к какой-нибудь неисправности на моём буксире.

   Это был шантаж. И я согласился.

   Надо отдать должное Климову: меня обеспечили дополнительным воздухом и питанием так, будто я брал с собой не сухонького жилистого пенсионера, а десяток юнцов, которые не думают о пище, только когда едят.

   Я взял его. Взял...

   - Лукич, - сказал я ему после первой фазы разгона. - При всём уважении к вашему славному боевому прошлому, прошу выслушать правила нашего общежития, которые могут дополниться, но не отмениться.

   Он подобрался, демонстрируя полное внимание.

   - Зовут меня Игорь Коган, и я капитан корабля.

   Он кивнул.

   - В нашем общем распоряжении спальня, спортзал, кают-компания, санузел и кухня. Кабина управления только для капитана. Пока всё ясно?

   Он вновь кивнул, выказывая полное одобрение. Я вздохнул:

   - Прекрасно. До самого прибытия к порту выгрузки - станция Луна-грузовая, - с разговорами ко мне не приставать, от дел не отвлекать. К вашим услугам корабельная библиотека, видео, игровой компьютер. Всё.

   Потом я отправился в рубку - разгоняться следовало осторожно, чтобы не повредить сцепку с баржой, а он в кают-компанию - к корабельной библиотеке, видео и игровому компьютеру... Мне казалось, что всё улажено.

   Кто может знать, что его ждёт завтра?

   Спустя три месяца он меня спросил:

   - Капитан, что вам известно о Шакти?

   О "шакти" мне не было известно ничего. Я даже не знал, что этот набор букв составляет осмысленное слово. Я не видел причин скрывать это, и потому ответил просто:

   - Ничего.

   - Шакти - это бог энтузиастов.

   Наверное, замешательство слишком явно читалось на моём лице, потому что он поспешил уточнить:

   - Это бог тех, кто отдаёт своей работе всё, что у него есть.

   "Вот оно что!" - подумал я и сказал:

   - Лукич, пришло время немного расширить наши правила.

   - Да-да?

   - Никогда больше не говорите мне о Шакти. Я не хочу слышать этот бред. Я вам объяснял...

   Вопреки всякой субординации он ушёл без разрешения. Но я не стал настаивать на таких тонкостях. Всё-таки пожилой человек...

   Ещё через месяц он обратился ко мне с просьбой:

   - Командир, мне нужен доступ к передатчику.

   - Это ещё зачем?

   - Чтобы попытаться наладить связь с богом.

   Я был настолько шокирован этой идеей, что вместо решительного отказа спросил:

   - Как это?

   - Хочу проецировать в пространство ЭФГ своего мозга.

   Насколько я помнил, нечто такое уже было: энцефалограмма головного мозга в виде радиосигналов отправлялась в космос, как визитная карточка человечества. Но мне казалось, что этими детскими забавами люди давно переболели...

   - Что за ерунда?

   - Это не ерунда! - гордо возразил Лукич. - Здесь, вдали от помех работы коллективного разума, в окружающем меня интеллектуальном вакууме Шакти может меня услышать, понять и исполнить мою просьбу.

   Немного подумав, я решил не обижаться на "интеллектуальный вакуум". Наверное, он просто не совсем удачно выразился.

   - И как вы это себе представляете?

   - Кресло пилота, шлём с датчиками, ЭФГ-приёмник, преобразователь-декодер и корабельный передатчик. Всё. Что может быть проще?

   Тут мне пришло в голову, что судьба посылает единственно-возможный способ тактично избавиться от старика до самого конца рейса. Это была гениальная идея! А он ещё намекает на "интеллектуальный вакуум"!..

   - Нет, - сказал я. - О рубке управления не может быть и речи. Но в целом... на проведение экспериментов я выделяю вам спальный отсек. ЭФГ-приёмник, декодер и кабель к передатчику отбуксируете туда. Вместо кресла используете койку. Частоты я вам выделю под честное слово, что из своего диапазона выходить не будете... - он энергично закивал головой. - Только одно условие! - он продемонстрировал готовность согласиться с любым моим условием, - выглядело забавно. - Связь с богом будете поддерживать только в ночные часы по бортовому времени. Я переберусь в кают-компанию, а вам на весь срок проведения экспериментов предоставляется спальня. Идёт?