бы хватило, — усмехнулся Жигуль.
— Наверное. В любом случае, не в моих планах. Доберу всё добро с территории и оставлю её потомкам.
— Золотые слова. Пусть мои парни сколачивают собственные отряды и выносят медь, чугун... По примеру Тольки Кипо. Вот, голова, сейчас живёт, как король, с металла, бед не знает. А когда он отказался от всего добра этого заражённого города, как на него смотрели? Вот-вот.
— Да... В любом случае, сейчас вывозить металл гораздо проще. Разве что Кипо придётся процент отстёгивать. А когда-то я даже и не мечтал стать бугром. Так, думал, подработка на лето, — усмехнулся Бобр. — Да и ты в бригадиры особо не рвался. И когда мы свернули не туда?
— Шутишь? Да за твоё положение парни убивать готовы. И я говорю не только про здешних.
— Ага, один из таких уже приговорён, — понизил тон Бобр. — В любом случае, не хочу увидеть внуков из-за решётки или с небес.
— Насчёт Резаного, Макар. Пусть это сделают твои. Незачем искушать судьбу.
— Добро. Так, значит, Красная и Свободная, да?
— Красная, Северная... И Северный проезд.
— Северный проезд? Это где?
— Частные дома, не помнишь что ли?
— Точно. Ладно, Красная, Северная и Северный проезд, — они снова пожали руки и Бобр поднялся. К тому времени его парни уже поднялись на холм и стояли рядом с "жигульскими", разговаривая о чём-то своём. — Художник! Ходь сюды!
Тот переглянулся с окружающими, что-то шепнул им и подошёл к Бобру.
— Сходишь до машины, достанешь тряпки, воду, проводишь Резаного до машины и пока он будет обтираться, завалишь. Стреляй наглухо.
— Пистолет?
— Решай сам, но я бы не рисковал.
Художник кивнул, затем мельком глянул Жигуля и ушёл.
— Надеюсь, ты обезоружил Резаного? — смутился Бобр.
— Да. Мои парни забрали пистолет и нож.
— А второй пистолет?!
— У него два пистолета?
— Да, Гарик, у него два пистолета.
— Чёрт, — выругался матом Гарик. — Ну, ничего. Художник справится.
— Да, проблем быть не должно.
Командиры пошли к толпе "жигульским".
— Накрывай поляну, Лодочник, — распорядился Жигуль.
Бобр тут же поймал на себе взгляд Резаного и подозвал его жестом. Жигуль заметил это и пошёл к своим.
— Резаного увозит Бобр, Писарь остаётся здесь — довольно громко проговорил Жигуль, пока сам Макар пошёл навстречу Резаному. — Всю ситуацию разрулили, претензий ни у кого нет — имела место провокация со стороны Резаного и Бобр согласился с этим.
Если потесниться, места за столом хватало всем. Особо еды не было, разве что закусь.
Лоток, оставшийся с "жигульскими", быстро нашёл общий язык сначала с Купцом, а затем и с остальными. За шутками, над которыми смеялись все, раздалась короткая автоматная очередь. На ноги подскочили почти все.
— Бобр встал на нашу сторону в этом вопросе и приговорил Резаного. Сейчас поднимутся сюда остальные и проводим Резаного в последний путь.
— Земля пухом, — безэмоционально сказал Писарь.
Глава 23
"Бобровские" были немногословны, когда вернулись на холм. С собой они привели единственного постового Рыжего. Он был бледен и смотрел больше в землю. Радист был первым, чей неодобрительный взгляд поймал на себе Рыжий.
Из-за того, что Писарь сидел ближе всех к Гарику, тот едва наклонился и шепнул Виктору встать на пост. Он встал из-за стола, кивая Рыжему на своё место и пошёл к палатке за оружием.
"Жигульского" проводили взглядом, затем Бобр встал, открыл стоящую на столике бутылку водки и по несколько десятков грамм разлил по кружкам. Соля свою предусмотрительно не ставил под немое одобрение Радиста и Лодочника.
Макар отставил сосуд в сторону и поднял свой бакал. Остальные, включая Жигуля, последовали его примеру, буквально заглядывая ему в рот за тостом.
— Не по хорошему поводу я сегодня сюда добрался. Наверное, половина из вас не знала Резаного вовсе, поэтому ничего хорошего сказать про него не сможет, но я знал его несколько лет. Для меня он был другом. От того сегодняшнее решение было трудным. Наверное, труднейшим в моей жизни...
Присутствующие слушали Макара без особых эмоций, лишь Соля иногда сглатывал, будто отгоняя ком от горла. Лысый едва заметно ухмылялся, пытаясь смириться с церемонией. В его голову иногда закрадывались мысли о том, куда дели тело "бобровские" и куда деть его по итогу. Писарь, скорее всего, не выдержал бы и двух предложений из речи Бобра.
— ... Пусть он не отличался хорошим характером, но был умён и справедлив. За отличного добытчика и друга. В последний путь.
Бобр поднял стакан и опрокинул его в рот, сразу же проглотив содержимое. Сталкеры за столом, выпив, потянулись за закуской. Лысый выпил последним и закусывать не стал.
Основной этап застолья прошёл быстро, собравшиеся поделились на группы "по интересам" и выпивали за разговором вместе. Отдельно сидели Радист, Жигуль и Бобр, между ними лежала исчерченная карандашом карта. Местами слышались смешки, байки и анекдоты, отдельно сидел лишь Лодочник, он читал книгу и Писарь, стоявший на посту.
— ... и получается, что они рядом с Кипо сидят. Или здесь, или под мостом, в тоннель зарылись, — Бобр был хоть и пьян, так как выпил гораздо больше остальных, контролировал голос и рассуждал здраво.
— Бобр, твои друзья с погонами, может, могут нам помочь? — Радист затянулся сигаретой и пустил дым вверх, затем вбок, от собеседников.
— Если только кто-то из "стеклянных" выйдет на связь. Пилинг, Радист, — тяжело вздохнув, пояснил Макар, вернувшись взглядом на карту.
— Биллинг, — поправил его Жигуль. — Он же уже связывался со мной. Вчера.
— Да, несколько раз из своего лагеря. Это было до того, как они ушли, Жигуль. Вопрос. А никак они придут? Почему вы ещё здесь? — Голос Макара сдал и сошёл в хрип, он глухо закашлялся, как будто, в последний раз.
— А потому. Кого мне бояться, Макар? Мокрицу эту? Я его в бараний рог скручу, — без особой спешки Жигуль затянулся и, пару раз откашлявшись, разлил по несколько грамм недавно початого какого-то дешёвого коньяка.
— Раньше надо было крутить, Жигуль, — отошедший от приступа кашля Бобр, обтёр губы, поднял кружку, чёкнулся со всеми и залпом осушил её, затем занюхал и закусил привезённым из деревни вяленным мясом. — Пару гранат и твоего лагеря нет. Или одна очередь. Если повезёт,