Читать интересную книгу Путешествие в Закудыкино - Аякко Стамм

– Посчитаемся! Обязательно посчитаемся! Фабрику мою когда отдадите?! Зажали, гады? Да и кто там их поддерживает? Полтора пня трухлявых?! Они не сегодня-завтра сами вымрут, как мамонты. На них и верёвку-то переводить жалко! Однозначно!

– Да как вы смеете?!

– Да так вот и смею!

– Заткнись, говно!

– Сам говно! За говно ответишь!

Трое паханов, забивших стрелку в просторном зале кремлёвского дворца делить власть, повскакивали со своих мест за круглым столом красного дерева и собрались уж было с чисто парламентской деликатностью начистить друг другу рыла, словно прыщавые пэтэушники[30], не поделившие улицу на сферы влияния. И начистили бы – подобные дебаты были для них не в диковинку – если бы дверь в зал не распахнулась и не впустила четвёртого, главного, что называется, пахана в законе. Он прошёл стремительной военной походкой через зал и, не обращая внимания на непарламентские прения, занял своё почётное место за столом. И это выглядело не просто как предложение приступить, наконец, к делу, это был молчаливый приказ, ослушаться которого не было никакой возможности, так как четвёртый пахан был в шестёрках у САМОГО. Либерал слез с опрокинутого им навзничь Красного. Он казался весьма раздосадованным тем обстоятельством, что так и не удалось съездить ему по роже, поэтому не удержался от искушения и как бы нечаянно, но больно пнул его по почкам. Тот, раскрасневшийся как варёный рак, поднявшись на ноги, послал в спину своему политическому оппоненту смачный пролетарский плевок. Затем высморкался в край футболки и плюнул ещё раз, утверждая тем самым торжество ленинских идей и сталинских методов политической борьбы. Справедливый же, весьма довольный тем, что и на этот раз удалось избежать насилия над собственной личностью, вытер с лица воду, выплеснутую в него из стакана всё тем же Либералом, и незаметно подложил на стул Красному огромную канцелярскую кнопку. Впрочем, живой призрак марксизма-ленинизма вовсе не прочувствовал такого внимания к себе, так как пролетарского зада, как известно, и пуля боится, и штык не берёт.

– Итак, господа, я только что от самого, – всё так же невозмутимо начал пахан в законе. – Есть мнение о необходимости модернизации процесса парламентских выборов.

– Ну, что я говорил? – от удовольствия Справедливый даже заёрзал на стуле, но не обнаружив никакой реакции со стороны двух своих оппонентов, обратился непосредственно к четвёртому. – А я им говорил давеча. Говорил.

– Так вот, хватит заниматься пустыми разговорами, пора переходить от слов к делу! – пропустив мимо ушей восклицание Справедливого, продолжал главный пахан. – Наша избирательная система нуждается в немедленной и коренной модернизации. Народ устал от демагогии, он ждёт от нас, от своих избранников, конкретных дел и радикальных демократических преобразований. И он дождётся, мать его! – четвёртый даже стукнул кулаком по столу. – Вертикаль власти должна быть ещё более властной и ещё более вертикальной.

– Однозначно! Я ж говорил! Кто был ничем, тот станет всем! – единогласно поддержали четвёртого трое.

– Сейчас, в это самое время, когда весь наш контингент в едином порыве бросается бюллетенями в урны, мы с вами должны, предугадав его чаяния, исполнить его волю.

– Чью? – осторожно поинтересовался Справедливый.

– Его, – строго ответил четвёртый.

– Ага. Сполним, – поняли и поддержали остальные.

– Как будем исполнять на сей раз? – оживился Красный, доставая из кармана штанов колоду карт. – Может в сику?

– Опять он со своей сикой! Мужлан! – снова вспылил Либерал. – Не надоела вам эта сика на ваших маёвках? Предлагаю в очко! Ставлю на голосование. Кто за?

– Может, лучше в покер? – осторожно подал голос Справедливый.

– Ни в коем случае! – твёрдо, как отрезал, подвёл черту под прениями пахан в законе. – Будем усовершенствовать избирательную систему. Для распределения мест в парламенте распишем пулечку. Кроме того, необходимо расширить количество участников избирательного процесса.

Тут только Красный, Либерал и Справедливый обратили внимание на парочку, скромно ожидающую в сторонке.

– Вот познакомьтесь – представители партий «Правое колесо» и «Персик», – объявил законник. – Хотя эти господа, давнишние участники политических баталий, хорошо вам знакомы и в представлении не нуждаются. Но надо же кого-то побить и отсеять, да и протокол требуется соблюсти.

– Не понял, – удивился Либерал, – как же мы пульку вшестером расписывать будем? Это против правил! Это авантюризм! Я отказываюсь принимать участие в политическом вандализме! Они ж на мизере джекпот норовят сорвать! Может, отму…ем их не отходя от кассы и все дела?!

Четвёртый задумался. Назревал парламентский кризис.

– А может, разрулим в подкидного? На вылет? Двое дураков в оппозицию, а оставшиеся четверо распишут пулечку, и всё справедливо, – заговорщицки бегая хитрющими глазками от одного пахана к другому, предложил Справедливый.

Все облегчённо вздохнули, радуясь столь удачному разрешению кризиса, и уселись за стол определять дураков. Впрочем, много времени этот процесс не занял – дураки определились быстро и отправились по своим демократическим правым и малым делам. И вовремя. Потому что на улице уже нетерпеливо топтался Марш Несогласованных, готовых – ещё полчасика и – разъехаться по дачам кушать шашлык с красным грузинским вином и девочками. Причём, всем своим составом, все десять человек. Даже упыри, застоявшись без дела, повылазили из автобусов и принялись разминать свои затёкшие, крепко сбитые тела. Их главный, в чине майора даже подошёл к старшему несогласованному и стрельнул папироску.

– Это самое … Слышь, командир … может это … чё без дела-то сидеть?… Может, мы вас это самое … помнём малость, да и это самое … разбежимся по домам? А то хлопцы совсем уж … это самое … подзапрели в бронниках-то.

А четвёрка паханов до самого раннего утра, не щадя ни сил, ни живота своего определяла расстановку политических сил в мёртвом городе на ближайшие пять лет. Как легла карта на сей раз – секрета не составляет, да и интереса тоже. Поэтому останавливаться на данном вопросе и всерьёз обсуждать его не имеет никакого смысла.

– Дурдом! Полный дурдом!

Человек продолжал своё движение по безлюдным, тёмным проспектам, улицам и переулкам в поисках живых, пока вдруг почти случайно не обратил внимание на нечто необычное, показавшееся его опытному глазу не вполне характерным для мёртвого города. За столиком летнего кафе сидел монашек в чёрном долгополом подрясничке и в старой заношенной скуфейке на голове. Само по себе это обстоятельство не казалось чем-то из ряда вон выходящим, хотя монах за столиком в кафе – явление не обыденное. Ну, устал человек от трудов праведных, разморило его палящее летнее солнышко, вот и заглянул он на минутку-другую в прохладный тенёк уютного летнего заведения кваску испить да семечек полускать. Что ж тут особенного? Не хорошо, конечно, но и не смертельно. Так-то оно так, ежели б семечек да с кваском. Но то, с какой страстью монашек уплетал огромную телячью отбивную с кровью да запивал при этом из высокой запотевшей кружки янтарным пенным напитком, было не совсем в правилах даже такой сомнительной организации, как мёртворождённая РПЦ МП[31]. Причём по влажной от пота, раскрасневшейся физиономии монашка да по замутнённому взору его бегающих глазок было понятно, что кружка эта далеко не первая и, дай Бог, не последняя. Ладно ещё, если бы митрополит какой-нибудь, или епископ на худой конец. Этим ребятам терять нечего, у них или уже всё есть или всё непременно будет. Не шибко удивило бы присутствие в светском кафе за трапезой и местного московского протопопа – эти служители так же не особо чуждаются маленьких мирских утех. Хотя рясу и крест предварительно снимают и прячут на заднем диване чёрного джипа, не подозревая, видимо, что эти атрибуты давно уже им с успехом заменяют окладистая борода лопатой и пузо, которому позавидовал бы даже опытный гаишник. Но чтоб простой монашек!? Что не говори, а внешнюю чистоту своих нижних рядов в МП блюли строго. Вертикаль церковной власти, как и её светская прародительница, работала чётко, без сбоев. Но даже не это так поразило и привлекло внимание человека. В конце концов, на пьяных и сытых сотрудников РПЦ МП он насмотрелся вдоволь, не составляла исключение так же и содомская ориентация многих, ой, многих из них. Но вся эта мерзость тщательно скрывалась от глаз суетного мира за тяжёлыми каменными стенами обителей. А тут открыто, средь бела дня, в центре города …. Создавалось впечатление, будто вовсе не открыто, а один на один с девственной природой, наивно подпав под влияние её естественных потребностей, будто, так же как и сам человек, монашек просто не видел укоризненных взглядов мертвецов-призраков, будучи сам не от их мира. Всё это выдавало в нём живого.