С подобными истинами дело всегда обстоит именно так: тех, кто их провозглашает, сначала считают еретиками, их преследует инквизиция, им угрожает сожжение на костре. Сегодня от такого рода инквизиции отказались. Людей теперь больше не сжигают. Но те, кто восседает сегодня на троне науки, считают глупцами и фантазерами людей, которые, поднявшись на более высокую ступень познания, говорят о новых истинах. Глупцами и фантазерами сегодня считают тех, кто по-новому следует положению, которое Франческо Реди сформулировал в XVII веке для всего живого. Как Реди указал на неточность способа наблюдения, при котором полагали, что живое может возникнуть непосредственно из своего окружения, хотя следовало обратить взгляд к единородной живой субстанции, к зародышу, который заимствует из окружения только вещества и силы для своего развития, — так и стоящий в наше время на почве духовного знания утверждает: то душевно-духовное, что вступает с рождением в жизнь, происходит от единородного душевно-духовного, и это душевно-духовное не сводится только к унаследованным признакам. Как зародыш дождевого червя привлекает субстанции для своего развития, так и душевно-духовный зародыш равным образом привлекает из окружения субстанции для своего развития. Другими словами, прослеживая в человеке душевно-духовное, мы приходим к предшествовавшему ему душевно-духовному, которое существует до рождения и не имеет ничего общего с наследственностью. В конечном счете из этого положения следует: душевно-духовное может происходить лишь из душевно-духовного, а это ведет к положению о повторных земных жизнях, в чем вы можете убедиться, если глубже познакомитесь с духовной наукой. Наша жизнь между рождением и смертью восходит к другой жизни, которую мы прожили раньше. Душевно-духовное происходит от душевно-духовного, и в предшествующем душевно-духовном заложены причины переживаемого нами в этой, теперешней жизни между рождением и смертью. И, проходя врата смерти, мы берем с собой то, что восприняли в этой жизни, и то, что преобразовали из причин в способности. То, что мы берем с собой, проходя через врата смерти в душевно-духовный мир, мы принесем обратно, когда в будущем вступим в мир через новое рождение.
Положение, в котором мы находимся между смертью и новым рождением, отличается от того, в котором мы находимся каждый вечер, в состоянии сна вступая в духовный мир и вновь возвращаясь из него утром. Когда утром мы пробуждаемся, то находим наше эфирное и физическое тела такими же, какими они были накануне вечером. Мы не можем вкладывать в них тот опыт, через который мы прошли в жизни между рождением и смертью. Мы наталкиваемся на границы, они — в завершенности эфирного и физического тел. Но проходя через врата смерти в духовный мир, мы слагаем физическое и эфирное тела и от эфирного тела берем с собой лишь его экстракт. Теперь мы находимся в духовном мире, и нам нет необходимости считаться с наличием физического и эфирного тел. Весь период времени от смерти до нового рождения человек работает с чисто духовными силами, ибо он имеет дело с чисто духовными субстанциями. Из духовного мира он извлекает то, что ему нужно для формирования прообраза нового физического и эфирного тел, в который теперь вкладывает то, чего не мог вложить в прежние физическое и эфирное тела. Так человек, вплоть до нового рождения, формирует прообраз своего физического и эфирного тел — чисто духовный прообраз, и в него вплетаются переживания, от которых душа вынуждена была отказываться между рождением и смертью, так как ей препятствовала завершенность и негибкость физического тела. Затем наступает момент, когда формирование прообраза завершено и человек становится способным перенести в пластику физического и эфирного тел то, что он воспринял в свой прообраз; тогда этот духовный прообраз работает в состоянии, похожем на сон, который человек переживает сегодня.
Если бы человек каждое утро при пробуждении мог приносить с собой физическое и эфирное тела, тогда он мог бы формировать, а также преобразовывать их из духовного мира. Но с рождением человек пробуждается из некоего состояния сна, так как рождение означает именно пробуждение из некоего состояния сна, которое фактически охватывает физическое и эфирное тела в предшествующем рождению состоянии. Затем астральное тело и «Я» спускаются в физический мир, в физическое и эфирное тела, которые они могут пластически преобразовывать; теперь они могут формировать все, что не смогли сформировать в прежней жизни в уже готовых телах. Теперь, в новой жизни, они могут проявить в физическом и эфирном телах то, чего смогли достигнуть в качестве более высокой ступени развития и чего не могли явить в прежней жизни, поскольку этому препятствовали завершенные эфирное и физическое тела.
Мы видим, как человек с рождением действительно пробуждается из духовного мира, но так, что теперь он приносит с собой другие силы, нежели те, которые приносил из того же самого духовного мира при ежедневном пробуждении. По утрам мы приносим с собой только те силы, которые может развивать наша душевная жизнь между рождением и смертью. Здесь мы не в состоянии воздействовать на другие составляющие нашего существа. Но с рождением, вступая из духовного мира в бытие, мы приносим с собой силы, которые действуют пластически преобразующим образом на физическое и эфирное тела, то есть они заботятся о развитии, в которое вовлечены эти тела.
Если бы мы были лишены возможности разрушать физическое и эфирное тела, если бы физическое тело не проходило через смерть, то мы не могли бы включать в развитие наши переживания. Тут следует заметить, что хотя мы и взираем на смерть со страхом и ужасом и испытываем предсмертные страдания и боль, но все же, рассматривая мир со сверхличной точки зрения, можно только признать: мы должны желать смерти! Ибо только она дает нам возможность разрушить это тело, чтобы в следующей жизни мы могли построить новое, дабы принести в новую жизнь все плоды нашего жизненного опыта.
Так взаимодействуют в нормальном ходе человеческого развития два потока: внешний и внутренний. Эти два потока проявляются как сосуществующие рядом друг с другом в физическом и эфирном телах, с одной стороны, и в астральном теле и «Я» — с другой. Что же может предпринимать человек между рождением и смертью в отношении физического тела и эфирного тела? Душевная жизнь изнашивает не только астральное тело, но также органы физического тела и тело эфирное. Когда астральное тело ночью находится в духовном мире, оно одновременно восстанавливает физическое и эфирное тела, чтобы вновь привести их в нормальное состояние. Только в состоянии сна можно восстановить в двух этих телах то, что было разрушено днем. Из духовного мира оказывается воздействие также на физическое и эфирное тела. Но этому воздействию положен предел: задатки и конфигурации этих двух тел даны от рождения и остаются в пределах этих узких границ. Мы видим, что в мировом развитии как бы сотрудничают два потока, которые мы не можем так просто, абстрактным образом, привести к гармонии. Кто попытался бы с помощью абстрактных мыслей соединить два этих потока, кто пожелал бы с легким сердцем развить некую философию и сказал: о да, человек должен быть гармоничным, то есть эти два потока должны быть в человеке в гармонии, — тот очень сильно заблуждался бы. Жизнь не подчиняется абстракциям, ее законы таковы, что то, о чем мы грезим в наших абстракциях, может быть достигнуто только после длительного развития. Жизнь такова, что состояние равновесия, гармония достигаются в ней, лишь проходя через дисгармонию. Правила жизненной игры в человеке отнюдь не просто мыслительные приемы. Только абстрактное, выхолощенное мышление грезит о гармонии, тогда как жизнь пробивается к состоянию равновесия, проходя через дисгармонию. Но судьба человеческого развития такова, что гармония должна представать перед нами как цель, которой нам никогда не достичь, если мы будем в мечтах привязывать ее к какому-нибудь определенному состоянию человеческого развития.
Теперь нам не покажется чем-то непонятным утверждение духовной науки, что жизнь выглядит по-разному, в зависимости от того, рассматривать ли ее с точки зрения «внутреннего» или «внешнего человека». Это две разные точки зрения. Кто хочет их объединить посредством абстракции, тот упускает из виду, что существует не только один идеал, одно суждение, но столько же суждений, сколько точек зрения, и что истина может быть найдена только через взаимодействие различных суждений. Поэтому мы можем предположить, что жизненная точка зрения на «внутреннего человека» иная, чем на «внешнего человека». Наш жизненный опыт показывает, что истины относительны в зависимости от той точки зрения, с которой они рассматриваются.