Они начали регулярно встречаться, и вскоре Вив стала мечтать заново пережить то, что у нее было с Ники. Ей уже не хватало только того, чтобы быть с тем, кто похож на Ники, кто его кровь и плоть, она захотела пойти дальше. Необходимость эта превратилась в физическое влечение, это стало навязчивой болью, пронзавшей ее тело, и когда она была с Полем, то чувствовала, как ее плоть, каждый мускул ее тела напрягается навстречу ему, каждый нерв, каждая пора взывает, чтобы их любили и ласкали. Порой, когда встречались их глаза, сердце ее билось так сильно, что она едва могла дышать.
Однажды вечером, когда они брели куда-то в полумраке, Вив почувствовала, что больше не может это выносить. Она поймала его руку и повернулась к нему лицом. В тот момент она и хотела этого, и боялась – боялась, что он убежит, боялась, что если он поцелует ее, то хрупкий призрак прекрасного желания исчезнет. Но Поль удержал ее руки, прижал ее к себе, и, когда его губы коснулись ее рта, она почти поверила, что это Ники. Запах его кожи был таким же, линии его тела превратили мечту в реальность. Темное плещущееся море вздымалось, чтобы встретиться с небом без звезд, и Вив почувствовала, что она висит между морем и небом.
Такая случайная встреча – случайная, – а ей хотелось большего! Она конструировала, планировала, соблазняла, а Поль – хотя и чувствующий себя немного виноватым – был желанным партнером. Сексуальная привлекательность Вив завораживала сама по себе, и то, что она была подружкой Ники, каким-то образом привносило новый смысл в ту силу, благодаря которой Поль чувствовал, что если захочет, то сможет разрушить весь мир.
Поль всегда считал себя чем-то вроде тени Ники. Наверное, это судьба всех младших братьев, которые всегда пытаются быть вровень со старшими, задающими тон. А Ники всегда был таким золотым мальчиком, красивым, всеобщим любимцем, и все, что он делал, у него получалось хорошо. Он никогда не кричал на Поля, никогда не унижал его, но даже из-за столь рыцарственной натуры Ники Поль чувствовал себя уязвленным. Никогда он не будет таким, как Ники, никогда у него ничего так хорошо не получится, и люди никогда не будут любить его так, как брата. Он чувствовал себя неуклюжим, безнадежно глупым, пробираясь сквозь собственное детство и стараясь выбраться из отрочества.
И только когда Ники уехал, Поль начал становиться самим собой. Его быстрое возмужание совпало с осознанием, что на Джерси он был единственным сыном Картре, и впервые в жизни Поль почувствовал уверенность в себе. Он экспериментировал с нею – со своей властью, проявляя ее над девушками, с которыми встречался. Они кружились вокруг него, строили глазки, искали его внимания, давали понять, каким они его считают привлекательным, и Поль словно вырастал с каждой победой.
Но с Вивьен Моран было как-то по-другому. Она не была из тех девиц, которые бегали за ним. В глазах Поля она была чуть ли не богиней. Он издалека любовался ею, когда Ники ходил к ней на свидания, и она еще больше возвышала брата в его глазах. Он и сейчас боготворил ее. Но ему просто не приходило в голову, что он может овладеть ею.
Когда он поцеловал ее в первый раз, то весь дрожал от ужаса и в то же время от сильного желания. Он благосклонно подумал, что не показал этого и она не узнала о его сбивчивых чувствах. И, к его изумлению, она захотела снова поцеловать его. И даже не только поцеловать! В темноте он прижимал ее к себе, пока почти не обезумел от страсти, и даже осмелился просунуть руки под ее джемпер. Дотронувшись до ее твердых теплых грудок, Поль уже думал только о том, как хорошо будет заниматься с нею любовью. И потом он всегда думал, что идет по следам Ники даже в том, что ярко поддерживает пылающий огонь страсти.
И скоро Поль оказался полностью покоренным Вив. Он постоянно думал о ней, мечтал оказаться с ней наедине – по-настоящему наедине. Но никому в семье он не сказал, что встречается с Вив. Поль очень хотел бы похвастаться их отношениями, но его всегда останавливали угрызения совести. Он понимал – его родственники, и, наверное, София тоже, будут считать, что он обманывает Ники. И когда Вив как-то вечером обронила, что ее мать собирается уехать на уик-энд, и предложила Полю приехать к ней, конечно же, не сказал об этом родителям. Поль был вне себя от волнения, но все же сумел сохранить спокойное выражение лица и сказал им, что ночь проведет у своего приятеля из банка. К его облегчению, родители вроде бы поверили ему.
Так же, как и Картре, Моранов вышвырнули из собственного дома, но им разрешили остаться в коттедже в их же поместье. Коттедж был выстроен для управляющего или садовника, хотя его никогда не использовали по назначению. Лоретта и Вив продолжали пользоваться своим плавательным бассейном и кортом и проводили тонкую линию между добрососедскими отношениями с немецкими офицерами и противостоянием им же. Были островитяне, которые считали Лоретту Моран коллаборационисткой, чуть ли не немецкой кошелкой, как называли женщин, чересчур любезных с немцами, но, строго говоря, они были не правы. Лоретта просто выживала – она была достаточно красива в свои сорок пять, чтобы уметь обходиться с мужчинами, не давая им ничего взамен.
Да, у нее был «приятель» в Розеле – художник, частый гость дома на знаменитых вечеринках у бассейна. Туда их с Адрианом забросила судьба в те смутные предвоенные дни. А теперь, из-за того, что в течение трех лет в силу обстоятельств они с мужем жили врозь, Лоретта поняла, что старая дружба расцвела с новой силой, и стала проводить уик-энды в Розеле. И сегодня как раз был один из таких уик-эндов.
Когда они приехали в дом Вив, Поль от нервного возбуждения дрожал как струна. Он прекрасно понимал, что должно произойти, его безумно волновала эта перспектива, но в равной степени он замирал от ужаса, что вдруг что-то не получится и он разочарует Вив. Он накручивал в кармане влажными от пота руками драгоценный пакетик «писем из Франции», который ему удалось раздобыть, – это было на самом деле подвигом, так как дефицит не ограничивался топливом, едой и одеждой.
И хотя покупать их было весьма неловко, все же наличие пакетика в кармане придавало ему ощущение мужественности, а уверенность в себе росла. По крайней мере Вив не обвинит его в том, что он беспечен! А если все получится не так, как он надеется, если он неправильно истолковал ее намерения, тогда ей незачем знать, что у него тоже были на нее какие-нибудь виды.
Поль раньше никогда не бывал дома у Вив, и особняк Моранов произвел на него большое впечатление. Ему стало не по себе, когда он увидел, что просторные земли поместья содержатся немцами в порядке. Их собственный сад не годился бы этому в подметки! А коттедж, в котором Вив и ее матери позволили остаться, выглядел просто чудесным – маленький домик с эркерами и большим камином.