не дам. Ладно, пойду аптеку найду, тебе лекарства нужны.
Джавид скрылся из поля зрения. Лишь хлопнувшая входная дверь сообщила, что он теперь один в помещении. Тихо и прохладно. Где-то в глубине зала гудит кондиционер. Попытался вырваться из пут, но безрезультатно. Решил просто лежать и рассматривать потолок — бетонное перекрытие, выкрашенное в черный цвет со стилизованными под старину лампочками. Рассматривал недолго, усталость взяла верх и сомкнула глаза.
— Эй, псих, просыпайся. Я принес кое-что, — Джавид тряс за плечо, осторожно, чтобы не навредить. — Я погуглил, вроде это при сотрясе надо принимать, там еще про уколы писали, но я не умею их делать и не горю желанием видеть твою тощую задницу.
Выковыряв из блистера несколько разных таблеток, он поднес их ко рту Марка.
— На, глотай, это не отрава. Запей. Ты чего от меня так дернул? Я там хотел шмоток взять, слышу кто-то бродит, думал охрана. Спрятался. Потом ты меня увидел, заорал и ломанулся. Я от страха чуть не обделался. Но решил догнать, мало ли, помощь нужна или еще что. Я говорил уже, ты первый здоровый человек. Хотя насчет «здоровый», наверное, погорячился. У тебя что с руками и лицом? В аварию попал? Ты вообще никогда не разговариваешь? Ладно, поесть тебе надо. Чего хочешь?
Сахаров выслушал тираду, после слов «поесть» у него громко заурчало в животе. Он не знал, сколько времени проспал, но желудок был абсолютно пуст.
— Ну хоть твое пузо мне отвечает. Ладно, притащу на свой выбор.
Джавид ушел за барную стойку и вернулся через десять минут с тарелкой, благоухающем вкусным ароматом.
— У них тут паста какая-то в заморозке была, я разогрел, соус к ней в холодильнике был, с курицей вроде. Если ты мусульманин, то можно, — он поставил тарелку рядом на стул. — Вот только мне надо будет руки тебе развязать. Давай без дуростей. Надеюсь, ты уже понял, что я не враг. Стал бы я кормить тебя?
Джавид развязал Марка, но оставил привязанным ноги. Пододвинул ближе еду, сам отошёл и сел на соседний диван.
Марк медленно взял тарелку и вилку. Паста приятно тянулась, и рот быстро заполнился слюной. Горячей, а тем более такой вкусной еды, не ел уже давно. Справившись с угощением, сначала поставил тарелку с вилкой на стул, но потом взял вилку обратно и направил на Джавида.
— Ты серьезно? Нет, чувак, ты реально поехавший. Я тебе что-нить плохого сделал? Или мне надо было бросить тебя подыхать там в парке? Ты понимаешь, что в этом мире, возможно, кроме нас никого больше не осталось?
— Как это не осталось?
— Ты с Луны свалился или из бункера вылез? Тут эпидемия какая-то, цвет неба видел? Вот как он фиолетовым стал, так все начали дохнуть, как мухи от дихлофоса. Сначала каждый второй заболел, половина вроде еще норм была. Два-три дня, зависит от здоровья и возраста, и все, ты труп. Вчера ролик на Ютубе появился, там какой-то американец все объяснял. На третий день, то есть вчера, вторая половина заболела, и все пропали с улиц. Лежат сейчас по домам и умирают, в спальных районах как в аду, одни стоны и крики из квартир. Я в центр перебрался, тут и еды много, и тихо более-менее. Сказали, у некоторых иммунитет есть. Думал, я один такой тут, но потом тебя встретил. Нам теперь помогать друг другу надо, а то вымрем на хрен, и все. А ты как кошак уличный, не кусаешься пока только.
Сахаров пытался усвоить полученную информацию, но без таблеток сложно соображать. Вспомнил, что пропустил вечерний прием. Начинало накрывать привычное состояние несвязности мыслей и агрессия.
— Там это, рюкзак мой далеко? — говорить сложно, произносил каждый слог по отдельности, словно нанизывал бусины на нитку.
— Этот, что ли?
— Ага, — Марк потянулся за рюкзаком, но Джавид тут же отдернул ранец обратно.
— А-а-а! Разогнался. Ща достанешь оттуда ствол и завалишь меня или ножом пырнешь.
— Таблетки. Мне таблетки надо.
— Погоди, достану. Да тут у тебя целая аптека, а я тебе бегал за лекарствами, раньше сказать не мог? Какие тебе? Эти? На, держи.
Марк проглотил пилюлю и запил водой. Говорить больше не хотел, поэтому просто лег и отвернулся на сколько смог.
— Ты опять спать? Правильно, тебе полезно. Пойду сладкого нарою, читал при сотрясении глюкоза нужна, мозг лучше восстанавливается. Ладно, дрыхни.
27 июня
20.48 по московскому времени.
Пробуждение было приятным, то ли от таблеток, то ли просто хорошо выспался. Сознание еще не до конца прояснилось от сна, но Марк уже чувствовал, что голова болит намного меньше. Колено больше не ныло, лишь чуть покалывая. На все кафе пахло чем-то приятным, сладким, из той старой жизни.
— Ну ты и спать. Вставай, пока свежее похрустишь, — рядом, как черт из табакерки, возник Джавид с большим ведром ароматного попкорна. — Я в «Атриум» опять ходил, в кинотеатр. Там свет еще есть и аппараты с попкорном заряжены. С карамелью сделал, не знаю, может, ты с солью любишь, но мне сладкие больше заходят. Еще начос набрал и орехов всяких.
— Тут туалет есть?
— Бли-и-ин. Сорян, Вась, чет вообще об этом не подумал. Только тебя полностью отвязать надо, хм. Опять удиратьне будешь?
— Нет, просто в туалет хочу. Убегать не буду.
— Тебе эти, что ли, помогли? — Джавид кивнул на рюкзак с таблетками. — У тебя это, раздвоение личности? Ты как Миллиган[2], что ли? Или просто пограничка? И звать тебя как, а то я тебя Кевином[3] называть буду.
— Просто помогают. Марк я. Пустишь в туалет?
— Конечно. Ты это, прости, я же не в плену тебя держу. Для твоего же блага, тебе полежать надо было, а ты дерганый был, убегал. Я из лучших побуждений.
Марк молча потер затекшие ноги и неуверенно встал. По мышцам побежали противные колючки от заполняющей сосуды крови. Джавид быстрым шагом опередил, услужливо открыв дверь, готовый в любую минуту подхватить. Колено заболело сильнее, но сгибалось нормально, не сломано. Сахаров зашел в узкую комнату, включил свет и чуть сощурился от яркого освещения. Мочился долго, мочевой пузырь давно переполнен, настолько, что под конец низ живота свело спазмом режущей боли. Закончив, подошел к раковине, вымыл руки, посмотрел на порезы на ладони — не загноились, и бросил пару горшеней воды в лицо. Выпрямился и отпрянул от отражения в зеркале. Давно не смотрел на себя, то ли избегал зеркал, то ли просто сразу забывал свое отражение. Помнил себя крепким, с ровной, почти идеальной кожей, вечной улыбкой и