Читать интересную книгу Степан Разин (Книга 2) - Степан Злобин

– Кой дурак приносы тебе тащит, – не перечу, бери, а в казацкие дела ты, Марья, не суйся! – резко сказал он. – Советчица мне отыскалась – каки города воевать!..

У Марьи в избушке Степан задевал то и дело за что-нибудь локтем, саблей, ворчал: «Теснота у тебя какая!» Марья ждала, что, рассердившись на тесноту, он ей велит перебраться к себе, в большой дом, но Разин все-таки сам продолжал ходить к ней. В атаманском же доме он лишь принимал для совета своих есаулов.

Каждый день Маша ждала его, как жена. По морщинке на лбу читала его заботы, угадывала желания.

Жизнь казалась совсем не похожей на походную. Осада шла сама по себе. Она превратилась почти что в будни: установился какой-то особый черед дней и ночей. То ночью случались вылазки, и атаман, вскочив с постели, метался в седле, скакал в сечу: то назначался приступ, и тогда Степан пропадал по многу часов, а из города, всего через две-три улицы, доносились пальба и крики идущих на приступ. Один раз Марья даже сама ходила ночью смотреть, как казаки лезут на приступ острожка. Она подошла совсем близко, видела и Степана среди есаулов. Но потом со стены ударила пушка, ядро пролетело над головою Марьи, и она убежала домой. После этого долгое время приступов не было, и все стало еще будничней. Наумов строил земляной вал, чтобы с него взять острожек, казаки рыли подкоп под стену острожка, говорили о поимке каких-то людей, которых расспрашивали под пыткой и от которых шли вести о сборе больших воевод на Степаново войско, но в самом городе как-то все было спокойно, не было битв, а редкие выстрелы из пищалей и пальба из пушек казались нестрашными, когда раздавались раз-другой в сутки.

Но в последние два-три дня снова начали надвигаться тучи. Появились тревожные вести о том, что недобитый Степаном и упущенный есаулами воевода Барятинский надвигается из Казани с новым большим войском на помощь острожку. Был перехвачен также посланец Барятинского, направленный им в Алатырь к Урусову с вестью о том, что Барятинский будет в Симбирске к празднику покрова и в тот же день ждет удара на Симбирск со стороны Урусова.

Разинцы знали, что Урусова нет в Алатыре, что он убежал в Арзамас и сидит там, не смея вылезти. Но весть от Барятинского могла дойти и туда... Атаманы ждали новой великой битвы.

После беседы с Бобой Степан зашел к Маше. Она не ждала его в этот час и не успела «прибраться» к его приходу. Она была в легких персидских туфельках на босу ногу, черные косы ее были по-девичьи распущены, и только простой сарафан накинут на смуглые плечи. Она заметалась, захлопоталась, спеша разом подать все на стол.

Степан, не сняв сабли, не скинув шапки, сел на скамью у стола.

«Спешит», – догадалась Марья.

– Расстанься ты с ней, с ненавистницей лютой моей, на часок, – шутя попросила она и, словно в боязни, коснулась пальчиком сабли.

– Нельзя ныне, Марья, – строго и непреклонно сказал Разин.

– Аль подоспел воевода? – широко открыв большие темные глаза, в тревоге спросила она.

– Не поспел, – качнув головой, успокоил ее Разин. – Нынче в ночь идем на острожек в остатний приступ.

– Часок-то побудешь со мной, погостишь? – робко спросила она. – Ведь как знать...

– Часок погощу. – Степан взял ее за руки и потянул к себе.

– Приберусь я, – стыдливо шепнула Маша, чуть отстранившись.

– Не надо. Останься так, как девчонка, с косой; тебе личит... И сарафан... Ишь плечи какие! Век все глядел бы на них, – говорил ей Степан, не выпуская ее рук.

– И гляди... Я люблю, когда так глядишь... Таков взгляд – ажно жжется!

– А ну, еще пуще ожгу! – усмехнулся Степан.

Он схватил ее, и она, вся поддавшись, прильнула и замерла. Она не услышала даже, как постучали в окно...

– Степан Тимофеич! Гостья к тебе издалече! – послышался под окнами голос Прокопа. – Атаманиха, батька, Алена спрошает тебя.

«Алена?!» Степан услыхал только имя, остальное не дошло до него сквозь шум ударившей в голову крови. Он оттолкнул Марью, поднялся и как-то нескладно шагнул к двери.

Степан хотел отворить дверь, но она сама стремительно распахнулась, и навстречу ему в избу смело шагнула невысокая женщина в монашеском черном платье, молодая, румяная, с дерзким задором в серых искристых глазах.

– Куды ты? Куды? – растерянно вскрикнул ей вслед Прокоп Горюнов, который знал, что Степан принимает гостей не у Марьи, а у себя в доме.

– Здоров-ко, Степан Тимофеич! – по-волжски на "о" и слегка нараспев громко сказала женщина. – Вишь, в гости к тебе собралися... Входите, входите, робята! – повелительно окликнула она толпившихся за ней в сенцах мужчин.

Рослые казаки крестьянского вида с саблями и пистолями вчетвером ввалились, заполнив маленькое жилище Маши, топча уютные коврики на только что мытом полу, еще пахнувшем свежею сыростью.

– Ты прости, атаман, что я так, по-хозяйски, да времечко дорогое ведь ныне! Да, да, дорогое! – сказала гостья. – Вот тебе есаулы мои: Панкратий, Андрюха, Левон да Митяйка.

И тут только понял Разин, что гостья его была та самая «старица Алена» из Темникова {Прим. стр. 243}, про которую много раз ему говорили, что она собрала себе целое войско и воюет с дворянами лучше других атаманов.

– Скидайте одежу, садитесь, что ль, атаманы, – сказал Степан, когда все вошли. – Садись, Прокоп.

– Садитесь, робята, – сказала Алена, словно приглашения Разина было мало и до ее приказа никто из ее есаулов не смел бы сесть.

Она села сама на скамью и любопытным взором скользнула по всей избе.

– Маша, давай угощай-ка гостей! – позвал Разин.

Хозяйка, уже с покрытыми волосами и в темной зеленой телогрее, явилась из-за шелковой занавески, куда, смущенная, ускользнула при входе гостей.

Нехотя, даже слегка раздраженно ставила она чарки на стол, принесла из сеней кувшин меду.

– Откушайте, – поклонилась она без радушия и привета.

– Уж разве по чарке, – согласилась Алена, развязно подставив свою под густую струю хмельного питья. Она не стала бы пить, но явное недовольство атаманской «кралечки» ее раззадорило.

За нею послушно подставили чарки и ее есаулы.

Маша была смущена неожиданным их приходом и разрумянилась от смущенья и досады. Алена рассматривала ее с любопытством, незаметно бросая взгляды из-под опущенных темных ресниц, но обращаясь только к Степану.

– Давно бы с тобою нам встретиться, атаман Степан Тимофеич, да все недосуг с делами! – сказала Алена.

– Со встречей! – ответил Степан, подняв чарку и выжидательно глядя на атаманиху.

– Во здравье великого атамана! – сказала Алена, подняв свою.

– Во здравье! – отозвались ее есаулы, и разом все выпили вслед за Аленой.

– Окольничать некогда нам, атаман, – продолжала «старица». – Пришли мы к тебе не на бражный стол, а для совета.

Алена взглянула на своих есаулов.

– Для совета, – повторили они.

Степан промолчал.

– Сколь ныне людей у тебя – не спрошаю: не скажешь. А про себя тебе прямо скажу, что седьмая тысяча лезет. – Алена испытующе посмотрела на атамана, но Степан опять промолчал. – Сказать, что войско у нас, – так рано, – продолжала она. – Пищалей нехватка, сабель, а более пики, мужицкие топоры да косы, рожны... А все же воюем и воевод, бывает, колотим... Колотим! – словно желая потверже уверить его, повторила Алена.

– Слыхал, – отозвался Разин.

– Добро, коли слышал! Так вот, Степан Тимофеич, каб нам с тобой вместе сложиться, то сила была бы! – сказала Алена.

– И так ведь мы вместе, и сил, слава богу, немало! – ответил Разин.

– Так, да не так-то, Степан Тимофеич! – возразила она. – Ведомо нам, что окольным путем со всех сторон конну и пешую силу ведут бояре, а вы тут стоите, не чуете ничего над своей головой...

– Будто не чуем! – усмехнулся Разин, поняв, что Алена имеет в виду полки, подходившие в пополнение к Барятинскому.

– А пошто же ты тут стоишь, коли чуешь? – удивленно воскликнула атаманиха. – На кой тебе ляд нечистый Синбирский острожек дался?! Ведь силу под ним теряешь! Видали мы, сколько могил у тебя понасыпано за тот за проклятый острог. Покинь ты его. Бояре тебя тут сговором держат, а ты и стоишь, а на тебя со всех концов войско лезет. Подумай-ка сам: коль тебя побьют, что мы делать-то станем?! Осиротеем ведь, право!

– Куды же мне от бояр убежать? Схорониться, что ли? – с насмешкой сказал Разин.

– Ай беда – схорониться! – поняла насмешку Алена. – Народ уберечь – вот что! – Алена понизила голос и взяла атамана за руку. – Иди к нам в леса, Тимофеич! – проникновенно сказала она, заглянув ему снизу в глаза.

– А в лесу ноне – грузди, опенки! – окая, подхватил ей в лад Разин. – Станет войско грибки собирать!

Алена взглянула с упреком на Разина, заметила злорадный взор из-под черных бровей Маши и вспыхнула.

– Ты женок привычен шутками тешить, честной атаман, а я не из тех-то женок! Я шутку сшутить и сама удала бываю, когда наряжусь да не хуже иных нарумянюсь! А ныне по ратным делам прибралась я к тебе. Шесть с лишним тысяч народу в лесу меня ждут... Пошто ты глумишься над нами?!