Читать интересную книгу Впервые в Библии - Меир Шалев

С точки зрения литературной, не столь морализаторской и пропагандистской, эту стойкость Иосифа перед посягательствами темпераментной египтянки можно объяснить и иначе. Возможно, его вообще не тянуло к женщинам. Действительно, в Иосифе есть нечто женственное. Его красота, как мы уже отмечали, описывается теми же словами, что красота его матери. Полосатая рубашка, подаренная ему отцом, — это, как тоже говорилось, возможно, женская одежда. В Библии рассказывается (2 Цар. 13, 18), что Фамарь, дочь Давида, тоже носила полосатую рубашку[109] и что это была одежда «царских дочерей-девиц». И в своей сексуальности Иосиф заметно уступает другим библейским мужчинам, особенно в его собственном роду. В отличие от праотцев и братьев, в жизни которых любовь к женщинам играла важную роль, у Иосифа даже сновидения лишены секса. Подобно Нарциссу в греческой мифологии, он сосредоточен только на себе.

Правда, потом фараон женил его на женщине по имени Асенефа, дочери Потифера, жреца Илиопольского (Быт. 41, 45), и Иосиф даже имел от нее сыновей (Быт. 41, 51–52), но представляется, что он был человеком, чья сексуальность недостаточно ясна не только читателям, но и ему самому. Не исключено, что он вообще был гомосексуалистом, которому приходилось скрывать свою склонность. На это намекал и Томас Манн, который в «Иосифе и его братьях» описал нападение братьев на Иосифа как изнасилование. Манн опирался на те намеки, которые мы уже видели в библейском рассказе. Братья раздели Иосифа перед тем, как бросить в колодец. Внешне это выглядит как выражение гнева по поводу полосатой рубашки, подаренной ему отцом, но в этом раздевании-обнажении, а также в крови, которой затем была испачкана рубашка, можно увидеть и признаки сексуального насилия.

Наши мудрецы тоже обратили внимание на эту сторону личности Иосифа. Они отметили, что он был похож на мать, то есть на женщину, и вел себя, как девушка, — прихорашивался и «завивал волосы». В Вавилонском Талмуде говорится, что «сыновья служанок целовали и обнимали его» и что сам Потифар хотел «возлечь с ним», за что и был наказан: «И купил его Потифар, царедворец фараона, купил для себя (возлечь с ним), (но) пришел (ангел) Габриэль и кастрировал его»[110].

И хотя, рассказывая, как Иосиф боролся с собой, пытаясь обуздать свою страсть, мудрецы добавляют к этому весьма живописные детали, сообщая, например, что заигрывания жены Потифара разожгли его до такой степени, что у него сперма брызнула из-под ногтей, но, с другой стороны, тот же Вавилонский Талмуд описывает его сдержанность таким манером, что ее можно истолковать просто как равнодушие к женщинам: «Он видел каждый день царских дочерей, иногда наряженных, иногда надушенных, иногда обнаженных — и не хотел».

Так или иначе, Иосиф сохранял свою непорочность, и наряду с успехами в управлении домом Потифара это тоже характерно для нового этапа его жизни. Отныне и далее к нему не пристанет ни одно греховное пятнышко. В сущности, он единственный человек в Библии, о котором можно так сказать. Читатель может припомнить ему прежнее отношение к братьям, но то был не грех, а, скорее, похвальба и кураж избалованного ребенка, начисто миновавшие с годами. Читатель может также вменить ему в вину излишнее напряжение и страх, которые он вызвал у отца и братьев перед тем, как открыться перед ними в Египте. Но трудно судить человека, пока ты не оказался на его месте. Некоторые справедливо говорят, что с учетом содеянного с ним братьями Иосиф поступил с ними очень милосердно, и мы еще обсудим этот вопрос в дальнейшем.

«И Господь был с Иосифом»

Получив решительный отказ от Иосифа, жена Потифара обвинила его в попытке изнасилования, и он был брошен в яму второй раз в своей жизни, на этот раз в египетскую тюрьму. Большое обаяние, до сих пор ему вредившее, здесь как раз ему помогло: «И Господь был с Иосифом, и простер к нему милость, и даровал ему благоволение в очах начальника темницы. И отдал начальник темницы в руки Иосифу всех узников […] и во всем, что они там ни делали, он был распорядителем […] и во всем, что он делал, Господь давал успех» (Быт. 39, 21–23).

В тюрьме Иосиф стал слугой двух господ, двух очень важных заключенных — начальника виночерпиев и начальника пекарей при дворе фараона, которые провинились перед своим царем и были брошены в темницу. Однажды ночью этим двоим приснились весьма особенные сны, и Иосиф, поднаторевший на толковании сновидений, с успехом расшифровал их. Сон главы виночерпиев он истолковал как близкое освобождение из тюрьмы и возвращение в должность, а сон главы пекарей — как предстоящую тому близкую казнь. По правде говоря, это были не очень сложные для толкования сны. Так же как и сновидения самого Иосифа — о снопах братьев, поклонившихся его снопу, и о солнце, луне и одиннадцати звездах, поклонившихся ему лично, сновидения фараоновых царедворцев не составляют трудностей для понимания. Читатель может найти изложение этих снов в 40–й главе книги Бытия и попробовать свои силы в их расшифровке.

Но Иосиф, разгадывая эти сны, не шел по обычному для толкователей пути расшифровки символического смысла их деталей. Он заглянул в душу обоих царедворцев. Он уловил ощущение невиновности в первом и опознал чувство вины, таившееся во втором. Свои толкования он сообщил каждому из них с одной и той же степенью смелости и прямоты. А потом попросил главного виночерпия замолвить о нем слово после освобождения. Но, выйдя из тюрьмы, тот сразу же забыл и самого Иосифа, и его просьбу.

И возможно, это было к лучшему, потому что Иосиф вспомнился ему в самый подходящий момент, когда загадочный сон приснился самому фараону и никто из жрецов и советников не смог этот сон объяснить. Только тогда главный виночерпий вспомнил о сидевшем в тюрьме толкователе, рассказал о нем царю, и Иосиф был призван из тюрьмы во дворец.

«Мне снился сон, и нет никого, кто бы истолковал его, — сказал ему фараон, — а о тебе я слышал, что ты умеешь толковать сны». — «Я тут ни при чем! — воскликнул Иосиф[111]. — Бог даст ответ во благо фараону» (Быт. 41, 15–16). То есть не я, а Бог расшифрует тебе твой сон через меня.

Нет необходимости, я надеюсь, снова рассказывать сам сон — о семи коровах тучных и семи коровах тощих, и о семи колосьях полных и семи колосьях, иссушенных ветром, а также приводить объяснение, которое, как читатель наверняка помнит, сводилось к тому, что Египту предстоят семь лет великого изобилия и вслед за ними семь лет голода и нужды. Но Иосиф не ограничился объяснением сна. На том же самом дыхании он поспешил добавить совет, хотя никто его об этом не просил: «И ныне да усмотрит фараон мужа разумного и мудрого, и да поставит его над землею Египетскою» (Быт. 41, 33), — сказал он и тут же объяснил, что нужно учредить государственный механизм для заготовки продуктов в годы изобилия и сохранения их на время голода.

В сущности, Иосиф навел фараона на мысль назначить его самого на ту должность, которую он только что описал. Ведь при этом разговоре присутствовали все фараоновы царедворцы, жрецы и советники, ни один из которых не сумел разгадать сон своего повелителя. И потому, говоря: «Муж разумный и мудрый», — Иосиф прямо указал на себя, изящно избежав необходимости сказать это открыто, а то, что он предложил решение не только для сна, но и для той проблемы, которую предвещал сон, говорит об этом еще убедительней. И действительно, фараон немедленно провозгласил: «Нет столь разумного и мудрого, как ты» (Быт. 41, 39) — и назначил его своим заместителем, вторым человеком «над всей землею Египетской». Сам того не зная, фараон этими словами даровал Иосифу еще один важный титул — первого «мудрого» в Библии, — и это первенство тоже имеет свой особый смысл.

«Мудрее всех людей»

В Библии упоминается немало умных женщин и мужчин. Ионадав, сын Самая, племянник царя Давида, был «человек очень умный»[112] (2 Цар. 13, 3). Авигея, жена Навала, была женщина «весьма умная и красивая лицем» (1 Цар. 25, 3). Главы народа Израиля во время скитаний в пустыне были «люди умные, разумные и испытанные» (Втор. 1, 13). В городе Авеле-Беф-Маахе (Авеле-Бейт-Маахе) была «умная женщина» (2 Цар. 20, 16), спасшая город от осады, которой обложил его Иоав сын Саруи. Другая умная женщина, из поселения Фекоя (Текоа), пришла к Давиду по просьбе Иоава и, когда Давид догадался, что ее послал сам Иоав, восхищенно сказала царю, что он «мудр, как мудр Ангел Божий» (2 Цар. 14, 20).

Выдающиеся мастера тоже зачастую назывались «умными». Так, Веселиил (Бецальэль, то есть «под сенью Бога»), Аголиав (Ахолиав, то есть «отцовский шатер») и другие строители так называемой «скинии Завета»[113] характеризуются в Библии как «мудрые сердцем, которым Господь дал мудрость и разумение» (Исх. 36, 1). Точно так же о Хираме из Тира (Цора) — не о финикийском царе, а о том мастере, который отлил медные столбы и «медное море» во дворце Соломона, — сказано: «Он исполнен был мудрости, разума и умения делать всякие вещи из меди»[114] (3 Цар. 7, 13–15, 23). Различия между мудростью, разумом и умением не всегда очевидны и однозначны, но ясно, что Хирам обладал не одними только профессиональными знаниями, но также глубоким умом и творческим воображением.