разбита в бою, но решила рискнуть – и не зря.
– На что ты надеешься? – удивился Стефан. – Думаешь, если я передам это спецкорпусу, они проникнутся сочувствием к тебе и устроят спасательную операцию? Так я просто не успею до них добраться!
– Я знаю.
– Тогда зачем?
– Это поможет тебе… Ты же из военных… Пусть тебя за это пощадят! И скажешь им про меня… Пускай хоть запомнят мое имя…
Она не знала, какой реакции от него ожидать, что было бы правильно сейчас. Ей хотелось, чтобы он ушел, потому что ей неприятно было представать перед ним такой – опухшей от побоев, слабой, не способной сдержать слезы… И вместе с тем она хотела, чтобы он остался, потому что, когда она смотрела в его глаза, Зарии становилось спокойней.
Стефан коротко кивнул ей и исчез в ночной темноте так же быстро, как появился. Конечно же, он принял правильное решение. Если бы он торчал тут слишком долго, его бы заметили и не дали покинуть базу. Эгоистично было даже желать этого, и Зария молчала, не звала, просто плакала, прикрыв рот рукой.
В первые минуты рассвета пойманный в холмах зверь перестал дышать. Собственной смерти Зарии предстояло дожидаться в одиночестве.
* * *
Шарлотта была уверена, что с поимкой сенатора их миссия закончится – ровно до того момента, как ей велели дожидаться следующего приказа на Марсе. С Корой на челноке улетела только Эстрид, да и то ненадолго. Скоро Пятая должна была вернуться, и вот тогда они получили бы новое задание.
Шестой тоже не обязательно было торчать здесь, Эстрид предлагала ей слетать на станцию. Однако Шарлотта все эти перелеты не любила, ей было куда приятней остаться в лесу возле Креатиса.
В уничтоженном лагере уже шла зачистка. Наблюдать за этим Шарлотта не хотела, ее острый слух слишком четко улавливал рыдания убитых горем родителей, а обоняние позволяло ощутить запах крови даже за несколько сотен метров. Поэтому номер 6 перебралась на окраину леса, туда, где располагались пологие холмы, а в воздухе пахло кипарисами.
Люси утверждала, что видит в ясном небе белую тень Земли. Шарлотта сильно сомневалась, что такое вообще возможно, но не спорила. Она сейчас думала о другом: «Не понимаю, зачем им это нужно!»
«Если учитывать, что ты выдала эту фразу после двадцати минут напряженного сопения, не могу не спросить… Кому и что?»
«Вот этим спонсорам мятежа… Зачем им крах существующей системы? Зачем Марс? Зачем Итойя?»
«То, что ты хотя бы интересуешься этим, уже можно воспринимать как первый шаг к взрослению, – неслышно рассмеялась Люси. – Ладно, попробую объяснить. Марс нужен, чтобы тыкать ракетами в Землю. Итойя нужна, чтобы показать другим колониям, в первую очередь – населенным разумными не-людьми, пример успешного мятежа. Ну а общий хаос, который за всем этим последует, для них означает потенциал для роста и увеличения влияния».
«Все равно – зачем? Они же и так обалденно богатые и влиятельные!»
«Вот именно: сейчас они достигли максимума того, что им доступно в мирные времена. Дальше они не двинутся, иначе получат от флота под зад. Сейчас позиции флота крепки как никогда благодаря росту спецкорпуса и успеху проекта «Исход»».
«Так зачем больше?» – допытывалась Шарлотта.
«Ты так и не поняла? Просто есть такие люди, которым нужно больше власти. Больше ресурсов. Больше контроля. Они попробовали все из разрешенного. Теперь их манят другие забавы, на пути к которым нужно сломить существующий порядок. А на остальных им просто плевать! Они считают, что достойны всего, чего захотят, ну а остальные людишки – это так, массовка, которой можно пренебречь».
Шарлотта, постоянно настроенная на свою напарницу, не могла не заметить кое-что странное. Но это было настолько неожиданно, что она даже приподнялась на локтях и посмотрела на морифирийскую гиену. Внешне Люси казалась абсолютно спокойной, и никто не догадался бы, что она не обычное животное.
«Мне показалось или ты действительно злишься?»
«Не показалось, – признала Люси. – Бесят! Ты же видишь, что на Марсе все было хорошо, на Итойе – тоже… Хорошо для большинства. Но те, у кого амбиции в штаны не влезают, наплевали на это большинство и разрушили так много… Я до сих пор кровь в этом лесу чую! Сколько бы прожили эти студенты, если бы их не порвали на части? Семьдесят лет, восемьдесят, девяносто? Такая жизнь – и все зря…»
«Тебя злит не только это».
«Верно. Меня злит любая серьезная угроза на Земле. Потому что на Земле моя дочь, – с непривычной нежностью подумала Люси. – Лучшее, что от меня осталось… Настоящая я – это теперь она. Любую угрозу Земле я воспринимаю как угрозу ей. Так что давай дождемся Эстрид и зачистим Марс по-настоящему, так, чтобы никто даже не подумал о его захвате».
* * *
Человек при такой травме не прожил бы и секунды, а вот итальтика оказался куда крепче. Правда, радости в этом не было: такая выносливость лишь продлила агонию Иштака-Кичигонаи. Выжить он, разрубленный пополам, не мог, а Альда не могла ему помочь. Ей удалось лишь остановить кровь, используя телекинетический блок. Но мера была временная: как только Альда прекратит применять свою силу, кровь снова хлынет потоком на глиняный пол, такие крупные сосуды не могли восстановиться.
Так что финал стал неизбежным, и телепатке оставалось лишь поддержать Иштака-Кичигонаи в эти последние, самые страшные минуты. Она подобралась к верхней половине его тела, блокировала кровь, помогла итальтика отползти в сторону, под защиту уцелевших колонн.
Оставаться в центре станции было опасно, там сейчас металась разъяренная ацелотта. С каждой секундой в ней оставалось все меньше разума, Альда четко чувствовала это. Личность Иштаки угасала, уступая место дикому, опасному зверю.
Эту битву взял на себя Триан. Он не выглядел испуганным, но и относиться к схватке небрежно он не собирался. Пока он скорее уклонялся от ударов, пытаясь, очевидно, разобраться, что представляет собой измененная ацелотта.
«Я не понимаю… – растерянно подумал Иштака-Кичигонаи. – Она не узнала меня! Нам всегда говорили, что ацелотта не тронет никого из своих детей, никогда… Должно быть, она решила, что я из другого племени!»
Альда перевела взгляд на пятна засохшей крови. В том, что это останки недавних защитников Иштаки, она даже не сомневалась.
– С ней что-то не так, – только и сказала телепатка.
«Да, это правда… Я пытался позвать ее, но слышал только, как она кричит… Даже не на меня, это были не слова, это… это просто крик. Но так ведь не должно быть».
– В жизни много что не должно быть. Здесь есть какое-нибудь подобие аптечки? Чем вы обычно пользуетесь? Я могу тебе помочь?
«Перестаньте, – среди мыслей Иштака-Кичигонаи четко прослеживалась горечь. – От меня осталась половина. Что тут можно сделать?»
– Мне жаль…
«Мне тоже. Похоже, я не покину планету, а? Но я уже не имею значения, а наша ацелотта – да! Она – племя, одно из крупнейших на Итойе, без нее все, кто мне дорог, не смогут жить, за ними начнут охоту другие племена! Помогите ей, не убивайте!»
В центре станции Триан одним ударом отбросил грандиозную тушу ацелотты к дальней стене. Иштаке это не навредило, она извернулась и снова бросилась на противника, такого маленького по сравнению с ней…
– Поверь мне, если бы Триан хотел убить ее, она была бы мертва, – вздохнула Альда. – Он тоже пытается понять, что с ней, просто своими методами. Дай нам подсказку, будет легче.
«Но у меня нет подсказки! Я даже близко не представляю, что могло произойти… Наша ацелотта вечная, она была здесь еще до людей, и никогда с ней не происходило ничего подобного!»
Итальтика действительно пытался найти ответ, но умирание захлестывало его слишком быстро. Боль нарастала, и в какой-то момент Альде пришлось погасить его сознание, чтобы избавить от этого. По-хорошему, следовало бы убить, а она просто не смогла… Она оставила Иштака-Кичигонаи за колоннами, а сама направилась к Триану.
Легионер устал от наблюдения за Иштакой. Он остановился на открытом пространстве и наверняка показался ацелотте легкой добычей. Она метнулась вперед, явно собираясь накрыть не в меру смелого человечка всей тушей, поглотить его так, как она пыталась поглотить поезд.
Но добраться до жертвы она не смогла: Триан просто щелкнул пальцами, и ацелотта повалилась на пол, неподвижная, как будто мертвая. Альде не нужно было проверять, что с ней, телепатка и так чувствовала, что Иштака в глубоком обмороке.
– Пальцами щелкать было совсем не обязательно, – заметила