Читать интересную книгу Диомед, сын Тидея - Андрей Валентинов

Я лишь плечами пожал. Еще одно? Кажется, все обговорили. Бегство Фиеста, воцарение носатого (только сегодня получили его послание – с благодарностью басилею Диомеду), строительство новой гавани в Лерне...

Что там еще? Неужели об этом?

Я ждал, что заговорит дядя, но начал почему-то Капанид. Неуверенно, словно нехотя.

– Тут это, Тидид... Такое дело... Такое!.. Снял венец, повертел в руках. Отречься вздумал, что ли?

– Такое... Эвриал, скажи!

Еще и Смуглый! Ну, Трезенец за словом в мешок не полезет.

– В Аргосе неспокойно, Диомед! То, что случилось... Надо сплотиться!

Амифаониды... Что?!

– Мои родичи... Их не уговорить, – это уже Щербатый. – Амифаониды должны править, таков обычай, не обижайся. Ты Амифаонид только по деду, ты потомок Бианта, а наследники Мелампода считаются старшими...

И тут я понял...

– Мы тут поговорили, – это уже толстяк Полидор. – Раз с Еленой не вышло... Да Кронион с ней, с Еленой! Надо покончить с... этим. Потомки Амифаона и Анаксагора должны править вместе! Тогда нас никто не пошатнет!

Я обреченно вздохнул. Сговорились! Конопатый призрак Айгиалы соткался из горячего воздуха, взмахнул костлявыми руками, захохотал, скорчил рожу.

– Ну, ты понимаешь, Тидид? Понимаешь? – В голосе Сфенела звучало отчаяние (даже басить перестал!). Бедняга! Он-то знал, на своей шкуре прочувствовал, Анаксагорид, что такое женитьба богоравного!

Я был глух. Я был слеп. Я сел на трон, сжал в руке тяжелый скипетр...

Сейчас будут уговаривать, упрашивать, убеждать. Долго, по очереди, потом – все вместе. Они еще не понимают, что и это не поможет, даже если меня отдадут на съедение перезрелой, засидевшейся в девках дуре, даже если она станет меня насиловать пять раз за ночь и трижды – задень...

Женитьба ничего не изменит. Атрей и Фиест были родными братьями. И мы все здесь – братья! И все-таки один из нас – враг...

– В общем, мы решили, что ты... – это снова дядя Эвмел. – Понимаешь?

Не понимаю! Не хочу! Взялись уговаривать – уговаривайте, мучайтесь. А я послушаю!

Нахмурился, перехватил поудобнее скипетр, откинулся на спинку трона...

Править надо, сидя лицом к югу!

ПЕСНЬ ШЕСТАЯ

ПОЛЕМОДИЦЕЯ[27]

СТРОФА-I

Наверное, здесь решили, что началась война. В смысле, началась – и уже кончилась. Богоравный Диомед, ванакт Аргоса и всей Ахайи, в милости своей соизволил захватить город Филаку. Ну еще бы! Колесница, дюжина всадников! Как тут не убежать, как не нырнуть с головой в винный пифос или рыбозасолочный чан? Спасайся, кто может! Диомед идет! Спаслись все – вымерла вымытая весенним дождем Филака. Все, кроме одного. Именно того, кто был мне нужен.

Протесилай, сын Ификла, ждал меня возле дубовой, в бронзовых бляхах, калитки, врезанной в глухую стену неказистого дома. В таких у нас в Аргосе торговцы средней руки живут, но для Филаки это не дом – настоящий дворец. Как раз для басилеева родича.

– Радуйся!

Я соскочил с колесницы, делая знак гетайрам, чтобы спешились и на месте оставались (дабы не напугать здешний народ всеконечно).

Он ответил не сразу. Не улыбнулся. Странный, чужой взгляд был недвижен, холоден...

– Не ходи! Не ходи к Чужедушцу! – кричала пифия. – Не смей! Не смей! Чужедушец! Чужедушец!

– Радуйся, Диомед! – шевельнулись губы. – Ты долго не ехал.

– Всего два года! – усмехнулся я. – Даже чуток меньше...

За эти годы он не изменился, разве что седина на висках чуть заметнее стала. А глаза все те же – страшноватые. Чужие.

– Чужедушец! Чужедушец! Не ходи к нему! Не ходи!

В Дельфы я случайно завернул – из Фив, от братца возвращался. И дернул меня Дий Подземный пифии спросить: ехать ли мне к Протесилаю из Филаки?

Жрицы дельфийские с открытыми ртами стояли. Редко такое от провидицы услышишь! Ведь не она это кричит – сам Аполлон Тюрайос!

Чужедушец!

И вправду, словно кто-то другой смотрел на меня его глазами. Старыми глазами на молодом (нет, не молодом – без всякого возраста!) лице.

– Хорошо, – кивнул он. – Заходи, Диомед!

* * *

Теперь уже не спешил я. Налить чашу, плеснуть Отцу Богов, Бромию плеснуть... всем остальным.

– И зачем тебе понадобился Протесилай Филакский, великий ванакт?

Он улыбался, но взгляд оставался прежним. Меня изучали – спокойно, неторопливо.

– Мне не нужен Протесилай, родич филакского басилея, – осторожно начал я. – Мне нужен тот, кого когда-то звали не Протесилаем, не Иолаем-Первым, а просто Иолаем. Иолаем, сыном Ификла, племянником великого Алкида Геракла.

– Вот как?

Когда мне рассказали, кто таков на самом деле Протесилай Филакский, я вначале не поверил. Иолай! Иолай Копейщик! Тот самый!

Оказалось – тот самый. Живет себе тихо, торгует помаленьку, о себе песни слушает. Молчит...

– Я приехал за помощью, Иолай!

Он кивнул, еле заметно дрогнул лицом.

– А почему ты думаешь, что я могу тебе помочь?

Меня испытывали. Впрочем, этот вопрос не был труден.

– Меня послал к тебе богоравный Эвмел Адрастид, мой дядя. Мы все втроем живем под меднокованым небом...

Снова кивнул. Помолчал. Отхлебнул из чаши.

– А почему ты думаешь, Диомед, что я захочу помочь тебе? Разве ты не мог найти кого-нибудь другого в нашем Номосе? Или в нашем Космосе?

Все верно! Сияющий Второго Шага! Как и я, как и дядя Эвмел.

Сияние – древнее знание, еще от первых людей – от тельхинов, гелиадов и тех, от кого даже имен не осталось.

Знание о Едином.

Три состояния имеет мир, наша Ойкумена. Два из них: Космос, земные Номосы и Эфир, Номос богов. Третье же состояние – Единый, сотворивший мир из Себя. И те, кого мы зовем богами, – только его Вестники.

Второй Шаг... Страшно подумать, что знают сделавшие Третий? Те, что отвечают тремя словами: Номос, Космос, Вестник...

– Захочешь или нет, решать тебе, Иолай Копейщик. Может, и захочешь, когда узнаешь, что говорят оракулы о войне и мире.

Наконец-то он удивился!

Удобная вещь – папирус! Вместо двух дюжин табличек, которых только в сундуке таскать – один-единственный свиток. Сунул под плащ – и все. Недавно из Кеми целый корабль с папирусом этим пригнали. Дорогой, однако!

– Это за последние два года, – я развернул желтоватый хрустящий свиток, пододвинул ближе. – Дельфы, Додона, Элевсин, Истм, а также все известные прорицатели. Их часто спрашивают, воевать или нет. Мы же всегда воюем, Иолай! И вот... Все прорицания – за мир! Только за мир! Аполлон, Деметра, Поседайон, сам Кронион. Мир!

Понимаешь?

– Пока еще нет, Тидид.

Он осторожно взял в руки папирус, скользнул по строчкам цепким острым взглядом...

– Пока еще нет. Но, кажется, ты приехал не зря!

– Впрочем, прорицания – это только начало. Мелочь, в общем. Мало ли, что велят боги? Но за эти два неполных года, с тех пор как Агамемнон воцарился в Микенах, а Фиест-братоубийца навсегда сгинул где-то в аркадских лесах, в Ахайе не случилось ни одной войны. Ни единой! Да что там в Ахайе! Во всей Элладе! На островах, в Эпире, в Милаванде Заморской. Даже дорийцы – и те притихли. Гилл Гераклид совсем уже собрался за Эврисфеевым наследством в поход идти, железные мечи наточил. И что же? Остановили! Велел оракул дожидаться «третьего плода». Вот и думают дорийцы, чего именно? Третьего урожая – или правнуков? Думают – ждут.

Конечно, не только оракулы Арея Эниалия сдерживают. Братство Елены – живет братство! Кто бы подумать мог? И даже из Микен Златообильных мирные песни слышны. Под кифару. Словно Агамемнон Носатый – не Атреев сын!

Эллада не воюет! Да когда же такое было?

– Что еще?

От его невозмутимости не осталось и следа. В чужих глазах – холодный огонь. Мне даже не по себе стало. Кто он такой, этот Иолай? С дядей Гераклом все понятно было...

– Еще... – Я задумался. – Еще – урожаи. Каждый год зерно сыпать некуда. Скот чуть ли не даром отдают. Даже в самом маленьком городишке приморском гавани кораблями забиты. Строимся, дороги мостим, детей рожаем...

– И ни одной эпидемии, – тихо добавил он. – Ни единой! Даже лихорадки болотной!

– Да...

Иолай встал, дернул плечом, отвернулся, долго глядел на догорающий очаг. Прохладная весна в этом году, дождливая. Говорят, дожди день в день пошли – как раз к хорошему урожаю. И травы на пастбищах – хоть быков Критских выпасай!

– О Золотом Веке слыхал?

– Слыхал, – кивнул я. – Прорицатели говорят, что свадьба Елены – благословение для Эллады. Новый Золотой Век! Особенно после того, как у них с Менелаем дочка родилась. Божье знамение!

– И боги снова сойдут на землю, и подружатся с нами, и лев будет возлежать рядом с агнцем, питаясь травой...

Страшно было слушать его голос, хоть и звучал он спокойно, равнодушно даже.

– Ты рассказал мне об оракулах, сын Тидея. Я тоже кое-что слыхал... Дромосы закрыты, знаешь? Все.

– Все? – поразился я. – Но ведь дромосы – пути богов! Этими путями они...

– Закрыты. Даже главный – на Олимпе. Отрезали! А вот кого? Нас или ИХ? Семья-то и без дромосов обойтись может! Дальше... В Западный Номос больше нет пути – ни на Сицилию, ни на Сардинию. Еще год назад можно было, теперь – нет. Наши, ахейские поселения остались за гранью, что в них – никто не знает. И Северный Номос тоже – наглухо. Нас просто заперли!..