– Здравствуйте, командующий! Простите, что не сразу заметила вас.
– Я как раз собирался уходить, – ответил Гос.
– Не хочу вам мешать, – сказала Китайра. – Если вы работаете, я зайду позже.
– Все в порядке, дорогая, – ответила Гэлис. – На сегодня мы закончили.
– Было очень приятно вновь увидеть вас, – покраснев, сказал Линседд.
– А мне – вас, – непринужденно ответила Китайра и шагнула в сторону, уступая ему дорогу. – Странный маленький человечек, – заметила она, когда они с Гэлис остались одни.
– Зато очень умный и беззаветно предан принцу.
– Несомненно. Но все-таки он маленький. И очень странный.
– У меня было трое детей, два сына и дочь. – Розалла Серпин начертила три линии на мачте, покрытой коркой морской соли. – Их отец умер от чахотки, когда первенцу не было и десяти. От этой же хвори скончался и старший сын. А крошка Рози, моя дочурка, ушла в лучший из миров, когда у нее случился выкидыш.
Розалла пожала плечами и стерла ладонью две линии.
– Мне очень жаль, – произнесла Эриот. – А что стало с ми ним вторым сыном?
– Ровальд сбежал из дома и, как говорят, стал моряком. А впрочем, до меня доходили разные слухи, – сказала Розалла и стерла с мачты третью линию. – Вроде бы он плавал на торговом корабле. А может быть, и нет. Я оказалась в приюте. А где твоя семья?
– У меня больше нет семьи, и никто не берет меня на работу жестянщицей. Новая колония – мой единственный шанс сохранить свободу. Оставшись в Омеральте, мне пришлось бы в конечном итоге выйти замуж и нарожать детей.
– Тебе не хочется иметь детей?
Эриот посмотрела на свои руки. Они огрубели от работы с инструментами, кожа была сухой и потрескавшейся.
– Не знаю. А вам хотелось?
Розалла негодующе надула щеки, затем медленно выдохнула.
– Не помню, – честно призналась она.
– Я покинула Омеральт потому, что не хочу быть никому обязанной, – решительно произнесла Эриот.
Ее до сих пор била дрожь при воспоминании о тех унижениях, которые она испытала после смерти отца, умоляя его старых знакомых взять ее на работу. Каждый раз девушка получала отказ – слишком сильны были вековые традиции и предрассудки.
Розалла в упор посмотрела на нее.
– Это нелегко для любого, не говоря уже о женщине. Особенно молодой женщине без семьи.
– А вдруг в новой колонии все будет иначе?..
– Колония-то, может, и новая, да вот люди все те же, старые.
Эриот кивнула, словно соглашаясь с правдивостью этих слов, но гордость ее была уязвлена. Девушка отказывалась верить в то, что в мире не происходит никаких изменений. Она больше никогда не станет никого умолять, даже если ей придется умирать от голода.
– Хочу прогуляться по палубе. Нужно немного проветрить легкие.
– Что ж, сходи. Моим легким уже ничто не поможет. Увидимся позже – там, внизу.
Эриот втайне порадовалась, что осталась одна. Ей даже стало чуть легче на душе. На палубе она чувствовала себя более уверенно – особенно тогда, когда думала о своем будущем. Внизу, в трюме, девушке казалось, будто она находится взаперти. Точно так же было и в Омеральте, где она провела всю свою жизнь. А здесь мир открывался перед ней, подобно распускающемуся весеннему цветку, а над головой простиралось безоблачное голубое небо. Эриот верилось в то, что даже невозможное когда-нибудь станет возможным.
Девушка шла по направлению к корме, когда дверь под полуютом открылась и оттуда вышел человек, который занимался вербовкой добровольцев для колонии. Она уже видела его на палубе, но сейчас не стала с ним здороваться. В Омеральте ей пришлось призвать на помощь всю свою храбрость, чтобы заговорить с ним.
Их глаза встретились, и Эриот поняла, что он ее узнал. Она покраснела и поспешно зашагала вперед. К удивлению девушки, мужчина догнал ее.
– Эриот Флитвуд, – произнес он со странным мягким акцентом.
Жестянщица подняла взгляд и увидела, что мужчина ненамного выше ее.
– Здравствуйте, господин. Не ожидала увидеть вас здесь.
– Нисколько не сомневаюсь в этом, – ответил он без намека на сарказм.
Эриот подумала, что ей никак не удастся выдержать взгляд его темно-карих глаз, и стала смотреть в сторону. Просто удивительно, как много интересных деталей можно рассмотреть на резных бортах торгового судна, если приглядеться повнимательнее…
– Значит, вы все-таки попали в список? – спросил мужчина. – Я очень рад.
Ей показалось, будто он намекает на то, что этим она обязана именно ему.
Не хочу быть никому обязана, напомнила себе Эриот и вновь встретилась с ним взглядом.
– Я тайком прокралась на корабль! – заявила она и внезапно почувствовала себя очень неловко. Лицо ее залила краска смущения.
Слова девушки не вызвали у мужчины той реакции, которой опасалась Эриот. Ее собеседник лишь рассмеялся. Голос его был низким и глубоким.
– Значит, вы действительно очень хотели попасть сюда.
– Мне очень нужно было выбраться из Омеральта. И мне плевать, где я в конце концов окажусь!..
Незнакомец кивнул, словно понял, что она хотела этим сказать. От этого Эриот почему-то почувствовала себя еще более неуютно.
– Там хорошо, господин? В той стране, куда мы направляемся?
Лицо мужчины омрачилось.
– Когда я там был в последний раз – да, – ответил он, и Эриот показалось, что в его голосе прозвучали нотки сомнения.
– Значит, вы знаете, куда мы держим путь? – настойчиво спросила девушка, и по выражению лица собеседника поняла, что перешла границу дозволенного. Что ж, так ему и надо. Нечего болтать с простолюдинкой.
– Простите, господин, мне надо идти, – дерзко произнесла она.
Незнакомец взял Эриот за руку и внимательно посмотрел ей в лицо.
– С вами все в порядке? Как вы себя чувствуете? Я знаю, что вы страдали морской болезнью. Я видел вас на палубе.
– Со мной все в порядке, господин, – сказала девушка, слегка удивившись. – Морская болезнь прошла. Даже странно, как такое случилось со мной.
С этими словами Эриот высвободила руку и зашагала прочь. Она почувствовала, что мужчина пристально смотрит ей вслед, и по ее спине пробежал холодок.
Люк находился совсем рядом; девушка быстро нырнула в него и стала спускаться по лестнице на нижнюю палубу.
В этот момент ее снова кто-то схватил за руку, но на этот раз больно и грубо. Острые ногти расцарапали ее кожу.
– Я же говорил, что буду следить за тобой. Ты от меня не скроешься, – раздался голос Риба.
Негодяй резко потянул Эриот к себе. Он пытался изобразить улыбку, но безуспешно. Такому грубияну, как он, никогда не избавиться от угрюмого выражения лица.
– Так тебе и надо. Я хотел напугать тебя, моя вертихвосточка.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});