Надо признать, что к тому времени, когда посольство уже было напичкано достойной аппаратурой, Грубин многого не достиг. Если и сделал он бактериям ботинки, то эти ботинки оказались бактериям как кандалы. Они всё норовили стащить их с ножек или даже сожрать. А сдавшиеся передвигались так медленно, что стыдно их было запускать к американцам.
Грубину срезали смету, потом сделали предупреждение о несоответствии. В штат его даже не пригласили, а он был счастлив. Не хотелось ему в штат.
Чтобы совсем уж не кидать на ветер казенные деньги, отступая из посольства, чекисты кинули весь запас бактерий в щель в подвале.
Вот и вся история.
С тех пор прошло лет пять или семь, все остальные средства подслушки были ликвидированы или разоблачены, а бактерия мало-помалу проползла щелями на пятый этаж и распахнула ушки, стараясь услышать, нет ли поблизости самки.
А так как в той организации ничего не выкидывают, даже ваше личное дело с детства там лежит, то сигнал пошел на ленту в Центре. Начальник контрразведки пригласил погулять министра. Полицеймако пошел к Грубину. Они с Грубиным напились.
Уже из Москвы, из автомата, Грубин дозвонился до Минца. В трубке шуршало, попискивало и дышало. Ведомственный санаторий плотно контролировался органами.
– Лев Христофорович, – спросил Грубин, – вы тоже думаете, что бактерия доползла до пятого этажа? По моим расчетам, ей еще ползти и ползти.
– А что предполагаешь? – спросил Минц.
– Может, у нее течка началась, так сказать, брачный период.
– Почему такое мнение?
– Интуиция, – сказал Грубин.
Минц понял, что не только интуиция. Но это не телефонный разговор.
Он вышел в санаторский сад, стал гулять и думать. За ним гуляла служба внешнего наблюдения и все время стреляла у Минца спички: свои кончились, да ведь не побежишь за ними в корпус – а вдруг Минц сорвется?
В тот же вечер Грубина вызвал к себе начальник контрразведки.
– Премию тебе выпишем, – сказал он, – в размере десяти зарплат.
– В долларах? – спросил Грубин.
– Постыдись, – сказал начальник контрразведки. – Даже я не каждый день получаю. Ты лучше скажи мне, чего ты Минцу недоговорил? Я весь день пленку крутил. Чую – замысел, а в чем – не понимаю.
Грубин попытался ускользнуть от ответа:
– А как там у противника?
Так они называли американцев.
– Много интересного. Личные беседы. Служебные разговоры. Просто клад! Так будешь признаваться, что тебя тревожит?
И тут Грубин догадался: начальника контрразведки великой державы, генерала с тремя звездочками на погонах тоже что-то тревожит.
Тогда Грубин махнул рукой и сказал:
– Я с бактериями работал, не думал, заразные они или нет. Минц мне сказал, что у них метаболизм инопланетный, мало шансов, что заразные. Я успокоился. И когда под микроскопом ножки им привинчивал, перчаток не надевал, воздух вдыхал и не считал их, сами понимаете.
– Не понимаю, – строго сказал начальник контрразведки.
– Забыл я о них. Пока вы не напомнили. И вдруг вчера слышу… Простите, трудно говорить.
– Мы проверили, – сказал генерал. – У тебя есть увлечение, зовут Вероника, работает кассиром в книжном магазине. Есть соперник…
– Не надо, гражданин генерал, – взмолился Грубин. – Не терзайте.
Генерал отошел к окну. За окном была обыкновенная улица, обыкновенные дома, для любопытных глаз – обыкновенная виртуальная реальность.
– Мне ведь тоже нелегко, – сказал он глухо. – У меня жена молодая. Третья. Хорошо еще, что теперь партии нет, а то могли бы исключить за аморалку. Я вчера задержался – знаешь ведь, какая у нас работа: ни графика, ни расписания – и понесся мыслями к Ларисе. Сижу в кабинете, несусь мыслями, вдруг слышу в сознании: «Отстань, старый козел, разве не видишь, кто на мне лежит?» Мне прямо дурно стало. Все прошел – и Корею, и Афганистан, и Анголу. Думаю – померещилось. Вызываю машину, рву домой… А ее нет. Приходит через полчаса. И говорит: «Только не подозревай меня ни в чем, мы играли в дурака у подруги Люси».
– Значит, был контакт? – спросил Грубин.
Генерал молча кивнул и сплюнул на паркет.
– Ты тоже послал своей привет?
– Нет, получил от нее, – сказал Грубин. – Примерно так: «Мой возлюбленный. Если ты еще будешь в своей командировке торчать, не выдержу и отдамся».
– А моя еще намылилась квартиру разменивать, – сказал генерал. – Вчера я ее любовную мысль перехватил.
– Минца вызывать будем? – спросил Грубин.
– А может, сам подтвердишь мои худшие подозрения?
– Могу подтвердить, – сказал Грубин. – Значит, так, эти споры развиваются. К нам они попадают молоденькими, а через пять-семь лет достигают половой зрелости, понимаешь?
– К сожалению, да.
– Потому они и молчали в американском посольстве. Чего им волны посылать, если еще страсть в организме не накопилась?
– А ты, гад, их руками хватал, – сказал генерал.
– Кто их не хватал!
– Значит, они не только в ихнем посольстве?
– Какой там в посольстве! Подозреваю, что в нас с вами – не говоря о спутницах жизни – их десятки.
– Но ты понимаешь, мерзавец, что это значит?
– Не обзывайтесь, генерал, теперь надо лекарство искать.
В дверь без стука заглянул сотрудник особой секретности. Не глядя на Грубина, он сказал шифром: «456328 998776 654432 198878 999976 784787 767777».
– Ладно, – ответил генерал, – иди.
Он обернулся к Грубину и сказал:
– Только что американский посол говорил с ихним президентом. Завтра на рассвете будут снова бомбить Ирак.
– Наверное, надо министру сказать? Орден получите?
– На хрен нам теперь Ирак?
И точно в ответ на его грустные слова в комнату, опять же без стука, ворвалась секретарша:
– Иван Иеронимыч! – закричала она. – Полковник Вуколов из шестерки кинулся в пролет лестницы с криком: «Я не могу больше слышать, как скрипит твоя койка!»
Генерал вытолкал секретаршу и сказал Грубину:
– А ты – Ирак, Ирак трахнутый!
Грубин понял, что не прав.
Позвонил старый белый телефон с гербом СССР.
– Сомневаюсь, – ответил на звонок начальник контрразведки. – Очень сомневаюсь.
Он повесил трубку и сказал Грубину:
– Министр звонил. Умный он у нас, чертяка! Спросил, не пригласить ли срочно преподавателей языка глухонемых? Умница, но ограниченный.
– Не поможет, – согласился Грубин.
Внутри его что-то засвербило, засосало под ложечкой, и существо его наполнилось далеким голоском Вероники:
– Я не могу, я бегу, я бегущая по волнам… Он ждет меня после работы… Прости, Грубин.
– Отпусти домой, генерал, – взмолился Грубин. – Срочно отпусти.
– Сначала придумаешь противоядие…
– Но ведь теперь не будет войн. Не будет тайн…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});