Деревья и кусты на пути старшеклассников сбивались в кучу, образуя непроходимую чащу, под ноги подворачивались корни, скользкие камни, скрытые мхом, или предательские ямки, присыпанные листвой так, что никогда о них не догадаешься, пока не попадешь внутрь ногой и не взвоешь от боли.
Усталость и невероятные впечатления, обрушившиеся на буйные головы четырех друзей, подломили их энтузиазм. По правде говоря, уже давно хотелось вернуться домой и забыть все как кошмарный сон. Даже если Палыч влепит им всем по жирному колу в аттестате за проваленные экзамены…
Палыч… Первым о нем вспомнил Роман, внезапно резко остановившись. Ему в спину тут же врезался Мазуренко, который топал с трудом, чуть ли не с закрытыми глазами.
– Эй! Ты чего? – взвизгнул он, перепуганно моргая. На него встреча с Черным Ефрейтором, похоже, произвела самое сильное впечатление – каждый шорох, треск ветки или неожиданное движение вызывали зябкую дрожь во всем теле.
Остальные держались немного лучше, но тоже мало походили на тех беззаботных шалопаев, которые всего пару дней назад собирались покорить Ахунский лес, насобирать драгоценных плат и встретить незабываемые приключения.
– Народ, мы кое о чем забыли, – проигнорировав вопль Мазура, произнес задумчиво Волкогонов.
– О чем? – повернулся на голос друга Андрей, а за ним и Павлихин, шедший, как всегда, впереди импровизированной колонны.
– Точнее не о чем, а о ком. О Палыче.
Роман больше ничего не добавил, но ребята все поняли и так.
– Черт, – тихо выругался Артем и пнул сухую палку.
– Надо поворачивать к выжженной Пустоши. Мы не можем просто взять и свалить домой. Согласны?
Все мучительно вздохнули. Никому не хотелось снова возвращаться в то проклятое место, но и бросить своего учителя на произвол судьбы было бы подло. В конце концов не только Палыч несет за них ответственность, но и они сами уже достаточно взрослые, чтобы понимать: ответственность – дело обоюдное. Тем более, что вся четверка была уверена – физрук в беде.
– Соглаааасны, – прозвучал тихий нестройный хор.
– Тогда нам в ту сторону, – ткнул пальцем Павлихин в просвет между деревьями. – И поторопиться надо. По моим прикидкам, путь неблизкий, а скоро уже темнеть начнет.
Валера Мазуренко тихонько всхлипнул, но, зябко поежившись, покорно поплелся вслед за товарищами.
До черного пятна Пустоши парни добрались уже в сумерках. Запас воды оставался во флягах небольшой, приходилось экономить. Перекусывали на ходу, чтобы сберечь время, орешками и засахаренной клюквой, которая обнаружилась в НЗ у Павлихина (его предусмотрительность временами здорово раздражала, но чаще радовала).
Наконец под ногами снова захрустела черная выжженная земля.
– Стойте, народ, – снова замер на месте Роман. – Надо решить, куда двигаться. Мы же не представляем, где Палыч может быть. Как его искать, и вообще…
Ребята остановились и переглянулись. У Масляева и Мазуренко лица были вытянутые, и только Артем, похоже, что-то лихорадочно соображал.
– Так, – протянул он. – Мы знаем, что Палыч направился в глубь этого черного пятна. Следы тут не остаются, так что придется полагаться на интуицию и на счастливый случай. Давайте сделаем так: пройдем немного вглубь, поглядим, что как. А там – видно будет. А если нет…
Парень умолк, внезапно осознав, что план звучит странновато, по сути, и нет никакого плана, рассчитывать они могут только на авось.
– Про «если нет» пока думать не будем, – вступил Волкогонов. – Предлагаю разойтись шеренгой так, чтобы мы друг друга видели, и идти вперед. В конце концов эта Пустошь имеет границы, значит, надо ее прочесать вдоль и поперек. Не растворился же Палыч в воздухе…
Последнюю фразу Роман произнес с некоторым сомнением. После того что им пришлось пережить, он бы не удивился, если бы человек просто бесследно растаял, или провалился под землю, или что угодно еще, во что буквально два дня назад никто бы из них не поверил.
Больше обсуждать было нечего, так что парни стали расходиться по сторонам. Прежде чем пойти на правый фланг, Волкогонов посмотрел на притихшего и нахохленного, как потрепанный воробей, Валеру и спросил тихо:
– Ты как?
– Нормально, – тряхнул тот головой. Вид у него был не очень.
– Ладно. Если что, кричи.
Шутка получилась вымученной и не смешной, но Роман не знал, как исправить ситуацию и просто пошел вперед.
Время тянулось, как расплавленная на солнце жвачка. Быстро смеркалось, и в какой-то момент ребятам пришлось достать из карманов фонарики. Луна спряталась за плотным слоем облаков, так что небо и земля стали угольно-черными, такими же, как выжженная мертвая земля.
Внезапно в темноте раздался истошный вопль. Волкогонов замер на месте, покрывшись мурашками с головы до ног, а в следующую секунду сообразил, что кричал Мазуренко, и со всех ног бросился в сторону, где маячила едва различимая в темноте фигура одноклассника.
Остальные друзья подбежали к Валере почти одновременно.
– Что? Что такое? – наперебой спрашивали Артем, Роман и Андрей у неподвижно застывшего товарища.
– Смотрите, – хрипло выдавил тот и направил луч фонарика вперед. Из темноты проступили очертания гигантской туши.
– Черт! – передернуло Павлихина.
– Слушайте, это же такая же тварь, как в части, – констатировал Волкогонов, обходя мертвого зверя. – И похоже, сдохла она не от старости.
Ребята подошли к кабану со стороны морды и увидели, что Роман подсвечивает фонарем разбитую голову твари и несколько окровавленных отверстий в боку. Все четверо решили, что если монстра убил не Палыч, то, значит, здесь обитают люди.
– Если, конечно, Черный Ефрейтор не шел за нами по следам, – пробормотал Мазуренко, но в это верить никто не захотел.
Дальше шли без приключений. Кое-где попадались то обрывок спортивной кофты, то крышка от фляги, то носовой платок с аккуратно вышитыми буквами «КВП». Сомневаться уже не приходилось: учитель физкультуры здесь проходил.
И вдруг ребята услышали какой-то странный гул, а вскоре появилось тусклое свечение. Чем дальше шли парни, тем больше гул перерастал в нестройный вой с леденящим душу рваным ритмом. Звук был по-настоящему жутким, но издавали его явно живые существа. Погасив фонари и осторожно пробираясь в едва разбавленной призрачным светом темноте, парни приблизились к высокому деревянному забору. Именно из-за него раздался жуткий хор голосов.
– Пииии! – вдруг перекрыл другие крики знакомый тенор.
– Палыч!
– Полезли на ту сторону!
Так как Масляев был самым крупным, он широко расставил ноги и уперся руками в стену, на плечи ему вскарабкался Павлихин, а Волкогонов стал вершиной пирамиды, как раз оказавшись над заостренными и обожженными дочерна верхушками бревен частокола.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});