чем захлопнуть дверь и побежать на место водителя. Он заводит двигатель, нажимает кнопку, чтобы открылась дверь гаража, и выезжает.
Я пристегиваю ремень безопасности, мои руки прикрывают живот.
— Пожалуйста, Данте, притормози! Я не хочу умереть по дороге в безопасное место! — Я кричу.
— Извини, — говорит он.
Мы проезжаем главные ворота, и он, кажется, немного притормаживает, когда мы выезжаем на дорогу. Я поворачиваюсь на своем сиденье и смотрю на темный дом вдалеке. И вот тогда темнота озаряется огненными шарами, когда в дом взрывается.
Я кричу от того, чему только что стала свидетелем, и тянусь к ремню безопасности, быстро отстегивая его. Я хватаюсь за ручку двери, дергаю, но она заперта.
— Пожалуйста! Данте, мы должны вернуться! — Я нажимаю кнопку разблокировки, но она блокируется прежде, чем успеваю дотянуться до ручки.
— Мы не можем вернуться, Верона! — кричит он. — Мы должны отправиться на конспиративную квартиру, как и хотел Лука.
— Что, если Лука ранен? Он может пострадать! Он мог бы быть…
Нет, я даже не позволю себе так думать. Лука не может быть мертв. Он не умер.
Слезы текут по моим щекам, когда я снова отчаянно пытаюсь дотянуться до ручки, но знаю, что Данте удерживает кнопку блокировки.
— Мы отправляемся на конспиративную квартиру Верона, и это решено, — говорит он мне, его голос лишен эмоций, когда он смотрит прямо перед собой.
Я оглядываюсь на огонь, охватывающий дом, в то время как Данте ускоряется, унося нас от него. Рыдания вырываются из меня, когда я предполагаю худшее. И что заставляет меня плакать сильнее всего, так это то, что у меня так и не было возможности сказать Луке, что я беременна от него.
Глава 56
Верона
Я заламываю руки на коленях, пока Данте везет нас черт знает куда. Я даже не знаю, где находится конспиративная квартира и сколько времени пройдет, прежде чем мы туда доберемся. Насколько я понимаю, это могло быть в другом штате.
Мы отказались от внедорожника, на котором изначально ехали, потому что Данте сказал, что так хотел Лука. И теперь мы в старом седане, который он завел на парковке заправочной станции. Хотя и не хотела верить, что это было частью плана Луки, я понятия не имею, что они с Данте обсуждали. Я имею в виду, даже не знала о конспиративной квартире. И Данте никогда не давал мне повода не доверять ему, так зачем начинать сейчас?
— Сколько еще? — Спрашиваю Данте, и меня не волнует, что я звучу как плаксивый ребенок в долгой поездке. Мне нужно знать, как скоро мы сможем остановиться, чтобы он мог попытаться связаться с Лукой. Мне нужно знать, что с ним все в порядке.
— Осталось недолго, — говорит Данте, и его голос звучит по-другому.
Он также ведет себя странно с тех пор, как мы ехали из дома, и все это время он не позволял мне приближаться к нему более чем на несколько дюймов, даже когда заводил машину. Думаю, это главная причина, по которой я не рассказала ему о мобильном телефоне, который надежно спрятала в кармане легинсов. Чем дольше мы в этой машине, тем больше я чувствую, что не могу полностью верить Данте. Но в глубине души я знаю, что это, вероятно, просто абсурд. Данте никогда бы не причинил мне боль. Я знаю его почти всю свою жизнь.
И все же мои руки продолжают потеть, а сердце не перестает колотиться в груди каждый раз, когда я встречаюсь с его глазами в зеркале заднего вида. Что-то изменилось, и моя реакция "бей или беги" активизируется против моего лучшего друга. Мне нужно выяснить, почему.
— Ты можешь позвонить Луке сейчас?
— Он мертв, Верона, — говорит он так уверенно, что у меня по спине пробегает холодок.
— Ты этого не знаешь! — Я яростно протестую.
— Я знаю. И это так, — говорит он сквозь стиснутые зубы. Затем добавляет: — Тебе больше не нужно о нем беспокоиться.
Мои глаза наполняются слезами, но я не позволяю им пролиться. Я была права, не доверяя Данте. Он изменился с тех пор, как я вышла замуж за Луку. Он стал более собственническим и непредсказуемым.
Чувствуя отчаяние, я не отрываю взгляда от зеркала заднего вида, чтобы убедиться, что он смотрит на дорогу, прежде чем осторожно достать сотовый телефон из кармана.
Я беру его, убавляю громкость до упора, нажимаю и удерживаю кнопку с номером один. Как только я вижу, что звонок соединяется, быстро убираю его, чтобы свет не выдал меня, и засовываю обратно в карман.
Если Лука жив… или Бенни… или кто-нибудь еще, надеюсь, они получат звонок и смогут его отследить.
— Данте, сколько еще?
— Я уже говорил тебе, Верона, осталось недолго, — неопределенно говорит он. — Черт возьми, ты прямо как твоя мать. Такая нетерпеливая.
Я начинаю злиться на его комментарий. Как он смеет говорить о моей покойной матери так, будто знал ее лучше меня. Я удивлена, что он вообще ее помнит. Он был рядом с ней совсем недолго, прежде чем она умерла.
— Не смей так говорить о моей матери! — Кричу я, мой голос хриплый от переполняющих эмоций.
Безумный смех срывается с его губ, и машина сворачивает на дороге, когда он громко хихикает.
— Твоя мать была сукой, — выплевывает он. — Всегда просила меня что-то для нее делать, как будто я был ее чертовым слугой. Как будто имела на это право.
Я качаю головой. Моя мать никогда не была такой. Моя мать была самым милым человеком на планете.
— Ты лжешь, — говорю я ему.
— Она заслуживала смерть. Совсем как мать Луки. — Его руки сжимаются на руле, костяшки пальцев белеют. — Как только я убил твою мать, я знал, что его будет следующей. Просто потребовалось немного больше времени, чтобы добраться до нее.
Дыхание покидает мои легкие на одном вдохе, когда я пытаюсь осмыслить его слова.
— Ч-что ты только что сказал? — Я заикаюсь, не веря ему.
— Твой отец забрал у меня мою мать. Убил ее прямо у меня на глазах. Вместе с моим отцом, но эй, он был ублюдком, который в любом случае заслуживал смерти. Но моя мать, моя мать не заслужила такой ужасной участи. — Он двигает головой из стороны в сторону, хрустя шеей. — У меня не было возможности иметь мать, поэтому ты тоже не заслуживала. Он продолжает: — Твоя мама в тот день хотела пудинг. Всегда напрашиваясь на всякое дерьмо, — сердито шипит он. — Итак, после того, как повар