– Это все равно что просить Коко Шанель или Ив Сен-Лорана поработать портными, – ответил он.
– Но почему нельзя быть великим модельером и портным одновременно? – возразила я. – В конце концов, дизайнеры тоже умеют строчить на машинке и закалывать булавки. Они умеют все, ведь большинство так начинало.
Патрик побагровел и замотал головой – короткими решительными движениями.
– Не пристало мне это делать, – сказал он абсолютно искренне.
В отличие от Патрика гении спокойно относятся к обычной работе. Эйнштейн трудился за зарплату в патентном бюро и совершенно не считал это унизительным.
Бунтуя против обыденности, вы теряете шансы добиться настоящей мечты.
Несмотря на мощное желание чего-то достичь, вы постоянно мешаете себе зажить незаурядной жизнью.
Откуда я все это знаю?
Давайте получше познакомимся с Йоной, Сильвией и Патриком.
Мои знакомые бунтари
Йона: никакого праздника
Йона готовила еду на заказ и отказывалась подрабатывать официанткой, хотя ей никогда не хватало денег. Ее лучшая подруга Патрисия трудилась в ресторане. Хотя работа была тяжелой и Патрисия уставала, она все равно поздним вечером приходила к Йоне помочь с готовкой, потому что очень жалела подругу. Она часто одалживала Йоне деньги, хотя та брала неохотно и злилась. Однажды Патрисия сказала мне: «Йона работает больше и зарабатывает меньше, чем все, кого я знаю».
Патрисия же зарабатывала шестьсот долларов в неделю. Триста она откладывала и жила на оставшиеся триста. Так она делала годами и в результате купила себе квартиру. Кроме того, работодатель обеспечивал ей медицинскую страховку и несколько раз давал полностью оплачиваемый месячный отпуск. Йона же рассказала мне, что не ездила отдыхать с детских лет.
Сильвия: налетчик
Какое-то время Сильвия жила, словно в пьесе Ноэла Кауарда[30], в блеске и роскоши. Она носила норку, блистала изысканными драгоценностями, потягивала шампанское на элегантных вечеринках, брала уроки оперного пения в Европе и – не работала ни дня в своей жизни. Но у ее дверей всегда выла стая голодных кредиторов, и домовладелец грозился выбросить ее на улицу. Это сильно действовало на нервы, однако она отказывалась искать постоянный источник дохода. Всякий раз, когда Сильвия попадала в совсем уж неприятную ситуацию, она в лихорадке отчаяния звонила родственникам и друзьям и умоляла вытащить ее.
Как же ей удавалось вести шикарную жизнь и одновременно кокетничать с финансовым крахом? Дело в том, что она могла уговорить кого угодно на что угодно. Она была привлекательной, зажигательной и крайне самовлюбленной. И могла убедить почти всех – любовников, друзей, родителей, почтальона, – что остались считаные секунды до ее триумфа или что вскоре с ней случится катастрофа. И эти люди раз за разом спешили дать ей денег на прекрасную возможность или на спасение от гибели, даже если уже обещали себе больше не попадаться на крючок. Когда же шарм или навыки обольщения ее подводили, Сильвия прибегала к откровенному принуждению. Она давила на жалость, заставляла себе помогать, звонила и говорила: «Ты должен что-нибудь сделать, или я окажусь на улице». Ей представлялось, что все ее «обычные» знакомые почему-то обязаны ее спасать. И конечно, она ни на минуту не задумывалась о том, чтобы пойти работать.
Я познакомилась с Сильвией, когда она полностью истощила репертуар уловок и театральных выходок и ее выселили из квартиры. Она исчерпала гостеприимство всех друзей, и теперь ей действительно грозила участь бездомной. Мне не потребовалось много времени, чтобы ее раскусить.
– Вы налетчица, – сказала я. – Вы живете высоко в горах. Внизу, в долине, фермеры растят урожай, строят хорошие дома и живут, отвечая за свои поступки. Но вам невыносима мысль заняться сельским хозяйством, это ниже вашего достоинства. И потому, когда урожай созревает, вы несетесь вниз и устраиваете налет. Вы забираете всю еду, хватаете подсвечники со столов и убегаете в горы. Там вы живете, как важная персона, с серебряными подсвечниками, принадлежащими другим людям – людям, которые заработали все тяжелым фермерским трудом. Вам не стыдно брать то, что заработали другие?
– Нет. Если бы они не хотели, то не помогали бы.
– И вы скорее умрете, чем станете фермершей.
Сильвия посмотрела на меня и на секунду задумалась.
– Вы, черт возьми, правы, – согласилась она.
Патрик: оглянись во гневе
Патрик был угрюмым и недовольным сыном рабочего со Среднего Запада. Он поступил в школу искусств, но бросил учебу после первого семестра. Необычайно талантливый скульптор, он отличался высокомерием и бурным темпераментом и, как Сильвия, мог вот-вот оказаться на улице. Годами он болтался по Нью-Йорку, где, как и многие другие художники, стал любимчиком у завсегдатаев баров и галерей в центре города. Когда получалось, жил за счет женщин, которые услужливо стелили ему на диване или даже брали его в свою постель. Он мог пойти только на физическую работу, потому что отказывался учиться. Но Патрик не хотел работать физически – подметать офисы или стоять за прилавком строительного магазина. Он считал, что такая работа не по его способностям (и, конечно, был прав), но зарплата позволила бы покупать материалы, необходимые для скульптуры, и держаться на плаву, пока он не создаст себе репутацию. Иногда он соглашался на строительные работы, но обычно ссорился с клиентами, что гарантировало отсутствие повторных заказов.
Когда Патрик пришел ко мне, он жил один в жуткой съемной квартире в нью-йоркском районе Адская кухня. Он задолжал плату за два месяца. Но как раз в тот момент, когда домовладелец готовился сунуть ему под дверь извещение о выселении, прибыла кавалерия в лице управляющего, который переделывал холл в хорошем многоквартирном доме в пригороде. Ему нужна была скульптура для этого холла. (Один из немногих клиентов, которых Патрик окончательно не оттолкнул, дал его номер.) Заказчик прекрасно знал, чего хочет, и показал Патрику несколько набросков, одобренных начальством. И был готов заплатить гонорар, которого хватило бы на четыре месяца аренды.
Патрик взялся за работу, но случилось странное. Чем больше он обсуждал с клиентом детали, тем сильнее чувствовал, как изнутри поднимается гнев. По прошлому опыту Патрик знал, что взрыв не за горами. Скоро он начнет ожесточенно спорить, устроит скандал – вероятно, даже будет бить кулаком по столу и топать ногами. Упустит работу и, возможно, квартиру. А друзей, старых и новых, больше нет. В преддверии катастрофы Патрик обратился за помощью.
Что на самом деле происходит с бунтарем?
Посмотрите еще раз, что говорят бунтари. Каков скрытый смысл их слов? Что они просят на самом деле?
Чего они хотят на самом деле?
Сильвия: «У меня настоящий талант к пению, и кто-то должен его финансировать. Я говорю серьезно. Мне уготована особая судьба. Я не могу все бросить и стать глупой секретаршей с восьмичасовым рабочим днем».
Патрик: «Работа, на которую я могу устроиться, как правило, унизительна. Я не собираюсь быть каким-то рабочим до тех пор, пока мир не очнется и не начнет покупать мои работы. У меня роскошные идеи. Я заслуживаю гранта».
Йона: «Я прекрасный повар, на уровне ресторана высокой кухни. Достаточно того, что мне приходится готовить для мероприятий в церкви. Я не буду жарить яичницу в закусочной, чтобы заплатить за квартиру. Лучше голодать, чем готовить для людей, которые не оценят».
Вы заметили, что в их словах слышна мольба? Я заметила.
На самом деле они говорят: кто-то должен меня спасти.
Но почему кто-то должен их спасать?
Пообщавшись с бунтарем какое-то время, вы начинаете подозревать, что за его странным поведением стоит желание свести старые счеты. Он хочет, чтобы ему возместили нанесенный когда-то урон. И это должно произойти в виде грандиозного спасения. (А до поры он постоянно требует спасения по мелочам, что его никогда не удовлетворяет.)
Если вы бунтарь, возможно, вы не понимаете, почему живете по этим саморазрушительным правилам и почему пытаетесь свести старые счеты. Как правило, вы рассуждаете так: «Обыватели могут ходить по земле, а гении должны летать». Одновременно вам сильно не по себе, потому что ум или сердце подсказывают, что для волшебного спасения вам уже слишком много лет.
Йона почти потеряла свой бизнес, прежде чем собралась с силами и начала менять привычки. Вот к каким мыслям она пришла: «Я сама создала этот бизнес и все сделала правильно, но не сумела его наладить. Я терпеть не могла вставать по утрам и не хотела искать новых клиентов. Однажды я едва не обанкротилась. Я правда ненавидела заботиться о себе.
Мне казалось, что, если я позабочусь о себе, это только докажет, что я недостойна заботы со стороны других людей. Если вы – высший класс, вас не заставляют работать. И обращаются с вами как с принцессой. Для меня способность справляться самостоятельно казалась уделом неудачников. Идея самой создать собственный мир абсолютно противоречила моим фантазиям».