the wife is suing for divoree. She insists that neither she nor any other person of refinement can stand such table manners».
(Из протокола бракоразводного процесса: «Жена требует развода на том основании, что за завтраком ее муж цедил молоко из сосков козы прямо в кофе. Она настаивает, что ни она ни другая особа из общества не потерпит такие манеры за столом»). Вся эта история, конечно, подстроена, чтобы муж мог «сойти за сумасшедшего».
Когда я в первый раз ездил в США и изучал нефтяную промышленность, еще кое-где были смех и радость. С тех пор мы в СССР построили нефтяную промышленность, Сталин создал тяжелую промышленность, крупное коллективное сельское хозяйство и веселую жизнь в нашем Союзе. Ну, а в США смех исчез и остались одни слезы. Обычно же нравы в Америке в прежнее время не отличались мрачностью. Средний американец человек более или менее благодушный, если только вопрос не идет о крупной наживе — тогда он готов с родного отца спустить последнюю рубашку. Но дела плохи, благодушие и веселье исчезают. Вот почему в США с таким восторгом вспоминают о прошлых временах. В Колорадо и в Калифорнии самые лучшие воспоминания связаны с... эпохой испанского владычества.
В представлении теперешних обитателей этих штатов испанцы были очень милые и веселые люди и, конечно, с точки зрения уменья эксплоатировать, в подметки не годились теперешним хозяевам — янки. Зато почти все песни, все мелодии, все это сохранилось от испанских времен, когда действительно и в Калифорнии и в Колорадо завоеватели танцовали, пели и жили полноценною жизнью. Говорят, что испанцы не трогали особенно туземное население. Видимо, поэтому оно и сохранилось в Мексике, во всех испанских государствах американского материка. Там только язык испанский, а население преобладает перуанское, чилийское, мексиканское.
В США индейцев совершенно почти не осталось, кроме как в Резервешенс, т. е. неудобных для жилья местах, куда загнаны индейцы.
В Соединенных Штатах Америки сегодняшнего дня веселья нет, песен в рабочих кварталах вы не услышите. Это не то, что у нас в СССР, где не успеешь приехать в рудничный или заводский городок, как тебя тащат в клуб попеть, потанцовать, послушать музыку.
В некоторых наших сибирских поселках танцуют и поют прямо на улице, на лужайке или на площадке. В США не то. Там мало кто смеется. Благодушие чаще всего показное. Жизнь тяжелая, а отсюда много фарисейства, ханжества, лицемерия. Таково действие капиталистической системы производства и всяких псевдополитических организаций "Ку-Клукс-Кланов", которые пытаются бороться с кризисной разрухой террористическими запугивающими обывателя методами.
В США сегодняшнего дня былого веселья нет...
Образец успокоительных мероприятий Ку-Клукс-Клана:
Notice. Bootleggers, gamblers, home breakers and all law violators:
You are hereby warned that all violations must cease. Our boys and girls must be protected.
Married men, watch your step. Do your joy riding with your own family. Fathers, watch your sons. Mothers, know where your daughters are at night. City and county officials — do your duty.
The Knights of the Ku-Klux-Klan
State Nebraska.
(«Объявление. Бутлегеры, игроки, взломщики и все нарушители законов — настоящим предлагается вам прекратить все нарушения законов. Мы должны охранять наших сыновей и дочерей.
Женатые мужчины — берегитесь. Предавайтесь радостям, разъезжая только со своим семейством. Отцы, берегите своих сыновей. Матери, узнавайте, где ваши дочери находятся по ночам. Городские чиновники, исполняйте свой долг. Рыцари Ку-Клукс-Клана. Штат Небраска».)[63]
Только в некоторых местах сохранились еще благодушие и гостеприимство такое, как, примерно, у нас. Например, на Аляске я видел действительно милых и хороших ребят.
Только в некоторых местах сохранились еще благодушие и гостеприимство такое, как, примерно, у нас. Например, на Аляске я видел действительно милых и хороших ребят.
Аляскинцы особенный народ, если можно так выразиться. Аляскинцы считают себя особым маленьким народцем, группой связанных между собою людей. Если человек, работавший в Аляске, встречает прежнего знакомого по приискам уже в США, он обязательно должен старому знакомому помогать, всячески итти ему навстречу. Это своего рода нелегализированное братство, род масонской солидарности.
Однажды в городе Сан-Франциско я встретил одного аляскинского инженера, с которым познакомился во время моей поездки по аляскинским приискам. Звали его м-р Л. К. Райт, и он действительно был очень «правильный» парень, хоть куда. Он сразу потащил меня в кафе «Свистящего поросенка», хозяин которого когда-то жил в Аляске и там подзаработал.
В этом кафе нас поили кофе, кормили разными сладостями, потом водили в заднюю комнату, чтобы там выпить, затем для нас играла веселая музыка и, в довершение всего, хозяин не хотел с нас брать денег. Это была с его стороны большая жертва, так как в кафе по случаю плохих дел почти не было посетителей.
Когда я приезжал на рудник иди на завод, я старался ходить один...
Веселье в США часто принимает мрачный характер. Вспоминаю, как в одном из городов Аляски однажды я был свидетелем того, как сидевшие в кафе вдруг ни с того ни с сего начали палить из револьверов в пол. Я немножко удивился, что за странная история. Спрашиваю хозяина: «В чем дело?» А он говорит: «Это свадьба сегодня, да вы не обращайте внимания, ведь они не в потолок, а в пол дуют».
Я сначала не понял, но оказалось, что мы сидели в первом этаже и под полом ничего, ни складов, ни жилья не было. Стрельба в пол никому не опасна, другое дело стрельба в потолок, где на втором этаже были комнаты для приезжающих. То, что по случаю свадьбы, вместо песен и плясок, как у нас, наделали трескотни из револьверов и напустили дыма, это никого не удивляло — таков был мрачный характер веселья.
Когда я приезжал на рудник или на завод, я оставлял автомобиль в сторонке и старался ходить по заводу один, потому что в Америке не любят, когда по заводу шатаются кучками визитеры. Работники, с которыми приходилось встречаться в цехах, охотно давали объяснения, но вообще на производстве не любят много разговаривать, достаточно перекинуться двумя-тремя словами, где это надо. Когда я раньше бывал в США, то говорить о нашем Союзе и о том, что у нас хорошо идет дело, было совершенно невозможно. Редко кто слушал. А вот в эту поездку, как только узнавали, что я из Союза, сами начинали выспрашивать, как живется, как работается, правда ли, что здорово хорошо идет