Читать интересную книгу Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

— Теперь пойдем, — сказал я.

Он не спорил.

Никто, казалось, не заметил, как мы вышли в ночь, тихо прикрыв за собой дверь.

— С кем это ты говорил? — спросил Альфред.

— С ярлом Рагнаром.

Он озадаченно остановился.

— А разве этот человек не был среди заложников?

— Вульфер его пощадил, — ответил я.

— Пощадил? — удивленно переспросил король.

— И теперь Вульфер перешел на сторону Гутрума, — сообщил я плохую новость. — Он здесь, в доме. Согласился сражаться за Гутрума.

— Здесь?

Король с трудом мог в это поверить. Вульфер был двоюродным братом Альфреда, да еще вдобавок женат на его племяннице.

— Он здесь?!

— И на стороне Гутрума, — резко ответил я.

Альфред молча смотрел на меня, потом еле слышно произнес:

— Не может быть… А Этельвольд?

— Его взяли в плен, — ответил я.

— Что?! — резко переспросил король, понимавший, что Этельвольд имел для датчан ценность только в том случае, если согласился стать их марионеточным королем на троне Уэссекса.

— Его взяли в плен, — подтвердил я.

Это была неправда, конечно, но мне нравился Этельвольд, и я был у него в долгу.

— Он пленник, — продолжал я, — и с этим мы ничего не можем поделать, поэтому давай поскорее убираться отсюда.

Я потащил короля прочь, но поздно, потому что дверь церкви открылась и наружу вышла Брида с Нихтгенгой.

Брида вряд ли была пьяна, и ей должно было быть очень холодно, потому что поверх простого голубого шерстяного платья она не накинула плаща. Однако, несмотря на страшный мороз, женщина не дрожала.

— Ты уходишь? — спросила она по-английски. — Ты не останешься с нами?

— У меня есть жена и ребенок, — ответил я.

— О которых ты за весь вечер ни разу не упомянул, Утред, — улыбнулась она. — Что случилось?

Я не ответил, и Брида просто уставилась на меня; признаться, это порядком действовало мне на нервы.

— Может, расскажешь, что за женщина теперь с тобой? — попросила она.

— Она очень похожа на тебя, — признался я.

Брида засмеялась.

— И она заставила тебя сражаться за Альфреда?

— Моя возлюбленная видит будущее, — уклонился я от ответа. — Она видит будущее во сне.

Брида пристально посмотрела на меня. Нихтгенга тихо заскулил, и хозяйка погладила его, чтобы успокоить.

— И она видит, что Альфред уцелеет?

— Больше того. Она видит, что он победит.

Альфред рядом со мной шевельнулся, и я понадеялся, что у него хватит здравого смысла не откинуть с головы капюшон.

— Неужели победит?

— Она видела зеленый холм и мертвых людей, видела белую лошадь и возрожденный Уэссекс.

— Твоей женщине снятся странные сны, — проговорила Брида, — но ты так и не ответил на мой первый вопрос, Утред. Если ты думал, что Рагнар мертв, зачем ты сюда пришел?

Я не знал, что сказать, а потому снова промолчал.

— Кого ты хотел здесь найти? — настаивала Брида.

— А если тебя? — сказал я многозначительно.

Она покачала головой, зная, что я лгу.

— Утред, зачем ты сюда пришел?

Я все еще не придумал подходящего ответа, и Брида печально улыбнулась.

— На месте Альфреда, — сказала она, — я бы послала в Сиппанхамм человека, который говорит по-датски, чтобы человек этот потом вернулся на болото и рассказал мне обо всем, что видел.

— Если ты так считаешь, то почему ты им об этом не сказала? — спросил я, кивнув в сторону людей Гутрума: облаченные в черные плащи, они охраняли дверь бывшей королевской резиденции.

— Потому что Гутрум — безрассудный глупец! — яростно воскликнула она. — С какой стати мне помогать ему? А когда Гутрум падет, командование примет Рагнар.

— Почему же он не командует теперь?

— Потому что он весь в своего покойного отца. Рагнар — достойный человек. Он дал слово и ни за что не нарушит его. А ты, между прочим, не захотел присягнуть Рагнару в верности.

— Я не хочу, чтобы Беббанбург был даром, поднесенным мне датчанами, — ответил я.

Брида поразмыслила над этим и моими словами — и поняла.

— Но неужели ты думаешь, что восточные саксы отдадут тебе Беббанбург? — пренебрежительно спросила она. — Ведь эта крепость находится на другом конце Британии, Утред, а последний король саксов гниет в болоте.

— Беббанбург я получу с помощью вот этого! — Я распахнул плащ, чтобы показать эфес Вздоха Змея.

— Вдвоем с Рагнаром вы могли бы править севером.

— Возможно, — ответил я. — Так передай Рагнару, что, когда все закончится, когда все решится, я пойду с ним на север. Я буду драться с Кьяртаном. Но всему свое время.

— Надеюсь, ты проживешь достаточно долго, чтобы сдержать свое обещание, Утред!

Брида подалась вперед и поцеловала меня в щеку. Потом, не сказав больше ни слова, повернулась и пошла обратно к церкви.

— Кто такой Кьяртан? — спросил, облегченно вздохнув, Альфред.

— Враг, — коротко ответил я.

Я попытался увести короля, но он меня остановил и все таращился на Бриду, шагавшую к церкви.

— Это та самая девушка, которая была с тобой в Винтанкестере?

— Да.

Альфред вспомнил о том времени, когда я впервые пришел в Уэссекс: Брида была тогда со мной.

— А Исеулт и вправду видит будущее?

— Она еще ни разу не ошиблась.

Король перекрестился, потом позволил мне повести себя по городу. Теперь здесь было потише, но вместо того, чтобы направиться к западным воротам, мы вернулись в монастырь, где ненадолго присели у гаснущих во дворе костров, чтобы согреться у тлеющих углей. Люди спали в монастырской часовне, двор был пуст и заброшен, и Альфред взял из костра полусгоревшую деревяшку. Используя ее как факел, мы пошли к ряду маленьких дверей, ведущих в кельи монахинь. Одна дверь была заперта с помощью короткого обрывка толстой цепи, всунутого в два кольца; перед этой дверью Альфред остановился и велел мне приготовить меч.

Когда я обнажил Вздох Змея, король вытащил цепь из колец и толкнул створку. Потом Альфред осторожно вошел, откинув капюшон с лица, высоко держа факел, и при свете огня я увидел скорчившегося на полу здоровенного человека.

— Стеапа! — прошипел Альфред.

Стеапа только притворялся, что спит: развернувшись с проворством волка, он замахнулся на Альфреда. Я приставил к груди великана меч, но при виде покрытого синяками лица короля он застыл, не замечая клинка.

— Мой господин?

— Ты отправишься с нами, — велел Альфред.

— Мой господин! — Стеапа упал на колени перед королем.

— Снаружи холодно, — сказал Альфред. — Ты можешь вложить меч в ножны, Утред.

Стеапа посмотрел на меня и, казалось, слегка удивился, узнав во мне того самого человека, с которым он бился в день прихода датчан.

— Вы двое станете друзьями, — сурово проговорил Альфред, и здоровяк кивнул. — А сейчас нам нужно забрать еще кое-кого. Пойдемте.

Мы разыскали келью, монахиня все еще была там: она лежала, прижатая к стене негромко похрапывающим датчанином. При свете факела мы увидели маленькое испуганное личико, полускрытое бородой этого человека; борода была черной, а волосы монахини — цвета светлого золота. Она не спала и при виде нас изумленно вскрикнула. Это разбудило датчанина, который спросонья заморгал на пламя, а потом яростно зарычал на нас, пытаясь отбросить толстые плащи, служившие ему одеялами.

Стеапа ударил его: раздался гулкий звук, как будто огрели дубиной быка. Голова датчанина откинулась назад, и Альфред стянул с него плащи. Монахиня попыталась прикрыть свою наготу, и Альфред торопливо вернул плащи на место. Он пребывал в замешательстве, а я был впечатлен, потому что монахиня оказалась молодой и очень красивой. Я гадал, зачем такая женщина впустую тратила юность и свежесть, заточив себя в монастырь.

— Ты знаешь, кто я такой? — спросил Альфред.

Она покачала головой.

— Я твой король, — негромко проговорил он, — и ты отправишься с нами, сестра.

От ее одежды давно ничего не осталось, поэтому мы закутали монахиню в тяжелые плащи. Датчанин был уже мертв, я перерезал ему горло Вздохом Змея, а потом отыскал на его шее полный денег мешочек на кожаном шнурке.

— Эти деньги отойдут церкви, — сказал Альфред.

— Вообще-то это я их нашел, — ответил я. — И я его убил.

— Это греховные деньги, — терпеливо проговорил король. — И они должны быть возвращены церкви. — Улыбнувшись монахине, он спросил: — Здесь есть другие сестры?

— Только я, — тихо ответила та.

— И отныне ты в безопасности, сестра! — Он выпрямился. — Теперь мы можем идти.

Стеапа понес монахиню, которую звали Хильда. Она цеплялась за него, скуля, — то ли от холода, то ли, скорее всего, вспоминая пережитое.

Той ночью, будь у нас сотня человек, мы могли бы взять Сиппанхамм. В такой до костей пронизывающий мороз никто не остался сторожить на валу; часовые, охранявшие ворота, скорчились у огня в караулке и, когда мы подняли засов, только сварливо окликнули нас, спрашивая, кто мы такие.