в вашем кабинете не стоят неподконтрольные вам подслушивающие устройства.
— В этом можете не сомневаться, — фыркнул Тимоти.
— Тогда, стало быть, только мы двое. А что?
— Я предлагаю вам, вместе со мной, незамедлительно составить рапорт наверх, — тут он закатил глаза кверху, намекая на самые высокие инстанции, какие только могут быть, — о том, что инициатива о применении боевого отравляющего вещества исходила от местных. Мы, естественно, как могли, сопротивлялись этому, но переубедить их не смогли. А потому запрашиваем инструкции о том, как нам поступить в данной ситуации.
— Ловко! — прищелкнул языком О'Берн, выражая тем самым неподдельный восторг осторожностью босса, но тут же спохватился. — А если аборигены, напуганные, кстати, нами же, возьмут и обратятся через нашу голову, к нашему руководству за прямым санкционированием акции?
— Они, конечно, изрядные дураки, но все же не сумасшедшие, чтобы упоминать такие слова из опасений утечек, — усмехнулся Сковин. — Да и ссориться с нами им вовсе сейчас не с руки. Так что, этого можете не опасаться.
— Пожалуй, я с вами соглашусь, Тимоти, — после короткой паузы сказал О'Берн задумчивым голосом. — Мы с вами, чего уж греха таить, раньше во многом не соглашались, спорили и даже, я прекрасно знаю об этом, писали наверх докладные друг на друга. Но сейчас, в минуты крайней опасности для нас обоих, мы должны, хотя бы чисто из прагматических чувств объединиться во имя собственного спасения. А потому, вы можете в этом деле полностью рассчитывать на меня. И в подтверждение этому, вот вам моя рука.
С этими словами он протянул свою длинную и жилистую руку через стол для пожатия, чем противоположная сторона не преминула тут же воспользоваться для закрепления вынужденного союза.
II
25 июня 2020 г., Украина, г. Киев, Воздухофлотский пр-т., д. 6, Генеральный штаб ВСУ.
«Э, нет уж, дудки, господа пиндосовцы, я на такое дело не подписывался, а потому болтаться в петле по приговору Гаагского трибунала не намерен, — рассуждал про себя Василий Васильевич, выставленный из кабинета штатовского представителя. — Это вам хорошо — вы не можете не игнорировать Гаагу, а у нас с Европой соглашение есть». Стоя на крыльце здания, из которого его только что турнули, с напутствиями, не предвещавшими ничего хорошего, он вытащил из нагрудного кармана телефон и быстро набрал номер Корнийчука.
— Сергей Петрович! — обратился он к Начальнику Генштаба, сразу, как только тот взял трубку. — Это Бурба вас беспокоит.
— Где вы?! Вы были у наших друзей!? Что они вам сказали?! — не давая раскрыть рот, закидал его вопросами Корнийчук.
— Да, Сергей Петрович, я тут стою возле здания СБУ. С друзьями нашими разговор уже состоялся, — ответил на поставленные вопросы Бурба.
— Результат? — отрывисто спросил Начштаба.
— Разрешите о результатах доложить лично? В свою очередь попросил он у начальства.
— Вот как?! — слегка удивился Корнийчук. — Видимо ваша беседа прошла не совсем гладко, если об ее результатах вы предпочитаете не докладывать по телефону. Ну, что же, хорошо. Тогда я вас жду у себя.
— Спасибо, — отрывисто и просто поблагодарил Бурба. — Через 15 минут я буду у вас в кабинете.
— Добро.
И действительно, через пятнадцать минут он уже стоял на пороге кабинета Начальника Генерального штаба. В глаза сразу бросилась нервная и суетливая атмосфера. Генералы входили и выходили торопливыми шагами, несли какие-то срочные бумаги на подпись, доставляли отчеты по отдельным частям, запрашивали распоряжения и указания. Вся обстановка говорила за то, что здесь вовсю идет подготовка к какому-то очень важному мероприятию глобального масштаба. Было видно, что паровой каток надвигающейся войны неумолимо набирает пары и вот-вот начнет свое движение в восточном направлении. Дождавшись момента, когда людской поток слегка ослабит свое течение, Корнийчук, видя замешательство начальника Головного управления разведки, вызвал по селектору своего секретаря и велел пока никого к себе не пускать ни под каким видом до особого распоряжения. Когда распоряжение было принято к исполнению, он невесело улыбнувшись Бурбе, от чего его и без того косой монгольский разрез глаз стал еще резче, указал на стул возле своего стола.
— Вот видите, — радостно завил он вошедшему, — как сразу вспучилось наше сонное болото?! Застоялись хлопцы! Все как один рвутся в бой.
— Вижу, — уныло протянул старший по званию, но младший по должности Бурба.
— По вашему тону, я понимаю, что встреча не имела ожидаемого успеха? — настороженно поинтересовался Сергей Петрович.
— Вы угадали, Сергей Петрович. Результаты более чем неоднозначные, — уже совсем пригорюнился Василий Васильевич.
— Вам не удалось убедить наших заокеанских друзей в нашей решительности и наших возможностях? — начал округлять свои глаза Корнийчук, сейчас чем-то смахивающий на актера Бронислава Брондукова на пике его популярности.
— Почему же не удалось? — слегка обиделся на неверие в свои возможности убеждения Бурба.
— Значит, они все-таки дали санкцию на проведение операции? — спросил сбитый с толку двусмысленными ответами разведчика Корнийчук.
— Вербальную, — нехотя признался Василий Васильевич, — но и эту малость они обставили немыслимыми, с моей точки зрения, условиями.
— Условиями, говорите?! Ну-ка, ну-ка. Это уже любопытно. Давайте-ка с этого места поподробнее.
Тяжело вздохнув, будто взваливая на плечи тяжкий груз, Начальник Головного управления разведки близко к тексту (профессиональная память) пересказал Начальнику Генштаба беседу, состоявшуюся накануне в здании СБУ. В процессе пересказа, лицо Корнийчука становилось все мрачнее и мрачнее. История с предстоящей операцией грозила повернуть совсем не в ту сторону, о которой бы хотелось говорить. Всем своим нутром он понимал, что только коллегиальность принятия окончательного решения по данной операции может хоть как-то в дальнейшем смягчить обстоятельства его принятия, если вдруг что-то пойдет не так. Он почти физически ощущал. Как у него отнимают шанс последний раз попытаться разрубить гордиев узел Донбасса. Выслушав последние слова Бурбы о том, как его почти насильно выпихнули на улицу, зажравшиеся на украинских харчах наглые янки, Сергей Петрович нервно барабаня пальцами по столу на несколько тягучих минут погрузился в тяжкую задумчивость. Бурба боялся даже шевельнуться, чтобы не тревожить разом осунувшегося главы Генштаба. Наконец, то встрепенулся, как стоялый конь и решительно придвинул к себе настольный телефон внутренней связи. Набрав короткий — в три цифры номер и дождавшись, когда на другом конце возьмут трубку, проговорил в свою, стараясь скрыть волнение:
— Андрей Василич, ты там сильно занят?! Нет?! Есть очень важный разговор, не терпящий отлагательств. Да. Хорошо. Мы тогда сейчас к тебе зайдем. С кем? Да, с Василь Василичем. Добре.
Положив трубку и вставая, одергивая мундир, обратился к Бурбе:
— Идемте к министру. Я такие вопросы единолично решать не могу и не имею права, сами понимаете.