И она услышала именно то, что боялась услышать. Сдавленные рыдания. Том плакал.
О Боже! Боже! Что ей сейчас делать? Она должна войти, чтобы удостовериться, что Том не болен. Это ее долг как доктора.
Но как женщина Келли понимала, что Том не хотел бы, чтобы она видела его плачущим.
В то же время она хорошо знала, какие неожиданности могут встретиться при травмах головы. Даже если сканирование показало хорошие результаты, какой-то из кровеносных сосудов в мозгу мог ослабнуть из-за травмы или операции. Она обязательно должна поговорить с Томом, посмотреть ему в глаза, измерить кровяное давление.
Удостовериться, что его жизни ничто не угрожает.
И Келли постучала в дверь.
Внутри мгновенно наступила тишина.
Она постучала снова.
— Не входи. — Его голос звучал хрипло.
Келли подумала, что и сама готова расплакаться.
— Я должна.
— Отправляйся домой.
— Я не могу. — Она нажала на дверь. Та оказалась незапертой.
Свет в комнате не был включен, но Келли разглядела, что Том сидит на кровати. Том поспешно вскочил, вытирая лицо.
— Иисус! Что ты себе позволяешь? Убирайся!
Его голос дрожал.
— Ты звонишь мне, просишь помощи, а потом меня же выгоняешь.
— Я не просил твоей помощи.
— Тогда зачем ты мне звонил?
— Келли, пожалуйста, уйди.
Келли вошла в комнату и закрыла за собой дверь.
— О Иисус! — выдохнул Том.
— Том, я должна удостовериться, что с тобой все в порядке. — Она положила аптечку на край кровати. — У тебя кружится голова? Ты…
— Это не из-за головы. Это из-за моей чертовой жизни. Я столько работал — и завтра все это придется спустить в унитаз! Но у меня нет выбора. — Его голос срывался. — У меня, черт побери, нет выбора.
«Этот парень сломался», — поняла Келли. Ее охватила жалость. Келли обняла Тома и крепко прижала к себе.
— Извини. — Он снова начал рыдать. — О Боже, прости.
— О, Том. — Келли почувствовала, что из ее глаз льются слезы. — Я так хотела бы сделать что-то, что в моих силах, чтобы все было хорошо.
Мэллори проснулась в постели Дэвида — но того уже не было рядом.
Дождь все еще лил. Мэллори слышала, как он барабанит по крыше.
В углу, рядом с чертежным столом Дэвида, горела лампа. Дэвид сидел за столом, склонившись над одной из своих работ и придерживая левой рукой длинные волосы.
На нем были только шорты, и в свете лампы были хорошо видны мускулы его плеч и спины.
Мэллори почувствовала, что сердце ее сильно забилось, кровь быстрее побежала по венам, в груди стало тепло. Странно, этот человек рождал в ней противоречивые чувства — желание и умиротворенность одновременно.
Когда она беседовала о нем с Анджелой, та сказала только две вещи: что ее дети будут слегка косоглазыми и что Дэвид ее не оставит — подразумевалось, что лучшей партии ему не найти.
Это еще не было одобрением их отношений с Дэвидом, но Мэллори была благодарна Анджеле уже за то, что замечание о косоглазии было сделано, когда Дэвид находился в ванной комнате.
Что касается второго высказывания матери, то Мэллори горячо надеялась, что это окажется правдой и Дэвид никогда ее не покинет.
Анджела видела в этом человеке лишь его взъерошенные волосы, неуклюжесть и неловкость. Мэллори видела красивого парня, который ее любит.
Она не заметила, что шевельнулась в кровати, но поняла это, потому что Дэвид быстро обернулся.
— Тебе мешает свет?
— Нет. — Мэллори приподнялась на кровати, кутаясь в простыню. Ходить обнаженной, как это часто делал Дэвид, она не привыкла. — Что ты делаешь?
Дэвид подсел к ней на кровать, протянул руки и прижал к себе. Его руки были теплыми и нежными.
Мэллори посмотрела на черновые наброски, которые сделал Дэвид. На одном из них была изображена Ночная тень, которая, грозно нахмурившись, смотрела на главаря шайки оборванцев. Рядом с Ночной тенью были аккуратно выписаны слова: «Если я ошибусь в тебе, я стукну тебя так, что кишки вылетят из твоего носа. Ты понял?»
Мэллори перевела взгляд на Дэвида и рассмеялась:
— Это звучит очень знакомо. Дэвид улыбнулся:
— Это звучит хорошо, но лучше этого не делать.
Мэллори заметила блеск в его глазах — но Дэвид не поцеловал ее. Он просто смотрел на нее.
И Мэллори смотрела на него — чувствуя, как в ней растет желание, а дыхание становится прерывистым.
Она снова хотела его. Хотела заняться с ним любовью.
Дэвид поцеловал ее долгим поцелуем.
— Я никогда не устану заниматься с тобой любовью, Ночная тень.
Простыня Мэллори упала.
Том лежал на спине. Одна его рука обнимала за плечи Келли, второй он прикрыл глаза. Том не мог припомнить, уставал ли он так когда-нибудь в жизни.
И еще он не мог вспомнить, чтобы когда-либо он был так сломлен и плакал. Разве что когда ему было четырнадцать и его предполагаемый отчим колотил его по какой-то пустяковой причине — что-то вроде пролитого на стол пива, — а его мать за него не вступилась.
Или, может, когда в пятнадцать мать приказала ему собрать вещи и навсегда перебраться в дом Джо?
Или когда он узнал, что Анджела беременна и никогда теперь не сможет покинуть этот иссушающий душу городишко?
Или когда пятнадцатилетняя Келли прошептала ему просьбу прийти завтра снова — и он по ее глазам понял, что надо сломя голову бежать из городка, иначе он не покинет его никогда?
Именно поэтому он уехал. Хотя потом и пытался убедить себя, что это из-за того, что Келли молода. Но ведь он мог бы просто подождать. Он этого не сделал. Келли относится к тем, кого можно ждать вечно. Можно было просто приглушить их отношения — до поры.
Келли любила его. И Том это знал. И если бы он остался, у него было бы то, что сейчас есть у Мэллори и Дэвида.
У них были бы дети, потому что он обязательно женился бы на Келли. И теперь он лежал бы в кровати со своей женой, а не с посторонней женщиной, которую и любовницей-то не назовешь.
Конечно, в этом случае он бы не попал в спецподразделение ВМС, но ведь очень скоро он и так вылетит оттуда.
Эх, если бы тогда, уезжая, он знал, чем все это кончится! Вряд ли бы он уехал.
— Все эти размышления меня доконают, — вздохнул Том. Приподняв голову, Келли посмотрела на него.
— Не думай больше обо всем этом.
Но он этого не мог.
— Что было бы, если бы я не уехал, Келли?
Тихо рассмеявшись, Келли положила голову на его плечо. Ее лежащая на груди Тома рука была теплой.
— Я бы потеряла девственность до совершеннолетия.
— Я люблю тебя.
Он почувствовал, как Келли замерла. Это было странное ощущение. Келли словно застыла.
— Я не жду от тебя какого-то ответа. Просто мне кажется, что я должен был тебе это сказать. — Определенно, настало время сменить тему разговора. — Сегодня вечером я еще раз побывал в комнате 104. Знаешь, что я там нашел?