Сразу после своего прибытия Лебедь на вертолете облетает Грозный, чтобы иметь представление о ситуации, сложившейся после его соглашения с Масхадовым. Впечатление, которое он получил от этого, было вполне воодушевляющее. Здесь собираются совместные патрули для контроля за перемирием: там несколько групп намереваются, очевидно, выступить из города: многочисленные военнопленные уже были освобождены. Царит полное спокойствие. Лебедь может с удовлетворением констатировать: «Бои прекратились. Теперь может начаться настоящая работа».
Лебедь хочет в конце недели вернуться в Москву с политическим соглашением. Все же, прибыв в Ханкалу, он скептически заявляет: «Так как у меня нет денег, чтобы пообещать помощь районам, разрушенным бомбардировками в течение двух лет, мне тяжело: что я могу предложить Масхадову и его коллегам? Осмотритесь и сообщите об этом!» — обращается Лебедь к присутствующим тележурналистам.
Этих и других корреспондентов Лебедь настойчиво приглашает сопровождать его в поездке по Чечне, гак как их репортажи обоснуют его позицию по отношению не только к сепаратистам, но и к руководству в Кремле и окажут ему поддержку в работе. В беседе Лебедь признается, что он видит «так называемую третью силу с реальным влиянием и Чечне; она могла бы сорвать полностью претворение в жизнь соглашения, заключенного в Новых Атагах. С этой третьей силой нужно бороться». Назвать имена, однако, Лебедь отказывается.
Следующий раунд переговоров с Масхадовым обещает быть успешным. Лебедь прощается с хозяином дома Резваном Лорзановым, который часто предоставлял для переговоров свой дом южнее Грозного, словами; «Резван, приготовь на завтра праздничный обед!».
«Сегодня я впервые поверил, что мир близок», — говорит Лорзанов. Оптимизм оказывается преждевременным. Лебедь неожиданно прерывает запланированное на воскресенье продолжение переговоров и вечером снова прибывает в Москву. Он должен согласовать предложения мятежников по заключительному политическому документу с президентом, главой правительства, министром иностранных дел, министром по делам национальностей и юристами — так объясняет Лебедь причину торопливого возвращения в Москву. «Я не хотел бы подписывать пустой документ — над ним нужно серьезно поработать еще в Москве».
Газета «Известия» делает вывод, что чеченцы стремятся к статусу протектората подобному статусу бывших колоний Франции или Англии. Сепаратисты еще в субботу дали понять, что «можно определенно найти для Чечни решение, отвечающее интересам обеих сторон». Спорным пунктом, однако, является их желание создать собственную армию.
В ночь на воскресенье мятежники нарушают соглашение, российских солдат в Грозном разоружают. После этого их дальнейший вывод временно приостановлен и отменена встреча генералов Масхадова и Тихомирова. Той же ночью чеченский министр культуры Ильяс Сигаури был похищен за пределами Грозного. По возвращении Лебедя в Москву становится известным, что на него планировалось покушение. Это подтверждает и российская Федеральная служба безопасности (ФСБ). Лебедь между тем излагает свой план установления мира, который потребовал президент, прежде чем начнется его обсуждение.
Ельцина нет в Москве, и Лебедь докладывает Черномырдину о политических требованиях мятежников, специально включивших в документ пункт о создании собственной армии. Российское же руководство хочет разместить в Чечне части российских вооруженных сил. Остальные проблемы — это политические фракции в самой Чечне, не желающие подчиняться партии мира. Лебедь предлагает создать пирамиду власти, которая объединит представителей всех фракций. Нынешний глава чеченского марионеточного правительства Доку Завгаев должен быть смещен. Проект Лебедя содержит в принципе отказ от применения военной силы, пребывание Чечни в составе Российской Федерации с особым статусом и плебисцит в 2001 году.
Финансовые затруднения, которые испытывают обе стороны, работают, однако, на Лебедя. Московскому правительству нужно освободиться от нагрузки на государственный бюджет из-за войны (и постоянных восстановительных работ); наиболее разумные из чеченских руководителей осознают, что им нужна помощь Москвы для восстановления инфраструктуры в республике.
28 августа Лебедь после встречи с Масхадовым ведет переговоры еще в российском главном штабе под Ханкалой до пяти часов утра. Один свидетель рассказывает о впечатлении, которое произвел на него Лебедь в этот день: «Лебедь сидит в селе Новые Атаги с главой чеченского главного штаба Масхадовым. Не в его штаб-квартире, а в помещении верхнего этажа виллы, которую предоставил для переговоров, как и кортеж комфортабельных машин, один коммерсант. Лебедь ведет себя свободно, он сидит в белой рубашке с короткими рукавами как в компании друзей и курит сигарету. Перед обоими мужчинами лежит большая карта Чечни. «Я еду в Грозный и вижу, что там все тоже спокойно, — говорит Лебедь. И добавляет, обращаясь с улыбкой к Масхадову: — Мы только что обменялись воспоминаниями о нашей службе в одной и той же армии…». Масхадов продолжает: «Мы же верили в мирные переговоры. Теперь я хочу услышать слово офицера, что да — означает да, а нет — означает нет». Верит ли Масхадов, что Лебедь обладает властью принести мир? Масхадов кивает: «Он дал слово»».
В то время как Масхадов с Тихомировым продолжают обсуждать военные аспекты, Лебедь встречается с руководителем миссии ОБСЕ в Чечне Тимом Гульдиманом. Потом он ждет в Москве Ельцина. «Если политическое решение откладывается, то возникает угроза подвести мину под достигнутые соглашения в военной области», — предостерегает Лебедь. Однако когда его спросили, не смущает ли его молчание Ельцина, Лебедь не проявляет признаков нервозности. «Молчание — знак согласия», — комментирует он. У Ельцина, очевидно, так плохо со здоровьем, что он не в состоянии приехать в Москву. Он предлагает премьер-министру устроить совещание но мирному плану с участием министра обороны, министра внутренних дел, министра юстиции и спикеров обеих палат парламента. Собравшиеся приходят к выводу, что план нуждается в «серьезной доработке».
Когда 30 августа Лебедь снова летит в Грозный, он подтверждает, что получил поддержку премьер-министра Черномырдина и право подписать мирное соглашение. Первоначальный план предложить республике референдум по вопросу ее будущего заменяется на пункт, в котором выяснение вопроса о статуе откладывается на пять лет (Лебедь вначале даже предлагал десять лет) — ко времени вступления в должность нового президента.
Между тем во время интервью с Масхадовым и представителями чеченских правительственных кругов стало известно, что уже после первых мирных переговоров в середине 1995 года (которыми нужно было спасти подписание договора о нефти) они подвергались попыткам шантажа со стороны московских правительственных кругов. Масхадов подтверждает это, но не называет имена, а только говорит, что это были те, которые «лично и материально заинтересованы в продолжении войны».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});