надеялся, что да.
— Какие будут распоряжения, Александр? — спросил Штирнер.
Включить установку и пробить коридор, мелькнула у Саши мысль, какие же еще? Но вслух он сказал, разумеется, другое:
— Завтра должны подключить электричество, тогда и продолжим. Глупо получилось, да? — добавил он извиняющимся тоном. — Мы столько работали над этим, и вот на тебе — приходится разбирать.
— Бывает, — откликнулся Штирнер после небольшой паузы. Тон его был бесстрастным, он просто констатировал факт. — Ваша диссертация пострадает?
Саша хмыкнул.
— Да уж, планы придется урезать. Но мне, Отто, понравилось работать с вами, я многому научился. Надеюсь, мы продолжим сотрудничество, когда все это утрясется.
Завершив фразу широкой улыбкой, Саша посмотрел на Штирнера.
— Вы хороший ученик, — откликнулся немец. Лицо его, однако, не выказывало ответного радушия, — я доволен работой с вами.
В Монино они возвращались на том же грузовике. Военные колонны по-прежнему двигались по шоссе, и регулировщики то и дело указывали гражданскому транспорту уступить дорогу. Штирнер сидел молча, внешне никак не реагируя на танки с красными звездами. Повлияет ли увиденное на его решения в ближайшие дни? Оставалось только гадать. Впрочем, подумал Саша, скоро все так или иначе решиться.
Может быть, даже завтра.
Генерал Хромов, командующий четвертой гвардейской танковой Кантемировской дивизией, выслушав доклад подчиненных, поднял трубку и попросил соединить с начальником Генерального Штаба — именно оттуда поступил приказ о передислокации частей дивизии в Монино. Услышав знакомый голос, генерал внутренне подобрался и четко доложил о выполнении приказа. Ему приказали ждать дальнейших распоряжений, не уточнив их характер.
Вскоре все прояснилось. К штабу дивизии подъехал «виллис», из которого вышел генерал Говоров в сопровождении двух помощников. Поздоровавшись с Хромовым, Говоров предъявил конверт с надписью «Совершенно секретно. Отпечатано в двух экземплярах. Экземпляр № 2». В качестве адресата значился генерал-майор Хромов Борис Ильич, командующий Кантемировской дивизии.
Генерал Хромов осмотрел пакет, затем вскрыл. Внимательно прочитав, он молча положил пакет вместе с его содержимым в сейф и запер его.
— Значит, создается оперативная группа войск «Монино» и вы, товарищ генерал, назначены ее командующим.
— Именно так. Ваша дивизия включена в состав оперативной группы, и я попросил бы вас стать моим заместителем.
Хромов мысленно усмехнулся — очевидно, что это приказ, а не просьба.
— Разумеется, я согласен, товарищ генерал.
— Можно просто Валерий Георгиевич. По крайней мере, пока одни.
Говоров прошелся по кабинету, размышляя.
— Ситуация у нас, Борис Ильич, интересная, — начал Говоров. — Мы должны быть готовы вступить в бой с противником в течение ближайших одного-двух дней.
— О каком противнике идет речь? — спросил Хромов, сдерживая удивление.
— О немцах.
— Немцах? — тут уж Хромов не сдержался. — Но, позвольте, товарищ генерал, откуда здесь возьмутся немцы? Да еще в течение двух дней. Может быть, это учения, максимально приближенные к боевой обстановке?
Говоров выдержал небольшую паузу, ожидая, не появятся ли у его собеседника еще какие-нибудь идеи. Не появились — или Борис Ильич предпочел оставить их при себе.
Говоров вздохнул.
— Если бы речь шла об учениях, мы бы здесь сейчас не сидели, Борис Ильич. Вы что-то слышал о недавних боях в Тюрингии?
— Только краем уха, — осторожно ответил генерал. Знакомый полковник из штаба группы советских войск в Германии, приехав неделю назад в отпуск, после пары рюмок разоткровенничался и рассказал совершенно немыслимую историю о тяжелых боях между бригадой новейших советских танков ИС-3 и немецкими «Маусами». «Маусами», подумать только! Наверное, предположил полковник, это была какая-то секретная военная группировка, последний резерв фюрера. Может, она должна была охранять знаменитый Альпийский редут? Почему же ее не обнаружили раньше, спросил Борис Ильич, ведь американцы полностью контролировали небо? Полковник только пожал плечами: «Загадка, загадка…» Но бой точно был, добавил он, я сам видел ИСы со снесенными напрочь башнями.
Говоров усмехнулся.
— Да, трудно найти человека, которой об этом не слышал краем уха.
— Так это правда?
— Что именно? То, что был бой? Да, это правда. И такой же бой состоится со дня на день прямо здесь, под Москвой. И он будет тяжелым.
Борис Ильич, помолчав, сказал:
— Товарищ генерал, я не имею правда подвергать ваши слова сомнению, но мне надо как-то объяснить моим офицерам, а офицеры должны донести до солдат. Если это сражение так важно, то они имеют право знать, что происходит.
— Имеют. Вы все узнаете из обращения Верховного главнокомандующего. А пока наша с вами задача — максимальная боеготовность вверенных нам войск. Вот этим и нужно заняться. Давайте пройдемся по дислокации частей вашей дивизии.
— Давайте, — с облегчением согласился Хромов — это дело ему было знакомо, — пойдемте в мой штаб, там есть все нужные карты…
После разговора со Стоуном профессор Громов вернулся в свою комнату, и весь следующий час потратил на записку с кратким описанием прогресса в области создания коридора в параллельный мир. Громов привел конкретные расчеты, доказывающие возможность переброски в короткие сроки больших воинских формирований с тяжелой бронетехникой. В заключение профессор предлагал пересмотреть план с подрывом атомной бомбы в центре Берлина в пользу проведения союзнической операции с использованием обычных вооружений.
Закончив записку, Громов запечатал ее в конверт и написал на нем «Джеку Стоуну лично в руки». Потом поднялся и оглядел свою комнату. Ему предстояло новое дело, весьма непростое, и, если задуманное удастся, больше профессор в нее не вернется.
Громов мысленно вздохнул — задуманное им, неизбежно повлечет неприятности для Стоуна, с которым у него наладились отличные профессиональные, и даже отчасти дружеские отношения. Но делать нечего — на счету каждый час, а если действовать по официальным каналам, время будет упущено. Когда Стоун все узнает, то поймет — другого выхода не было.
Профессор покинул свою комнату, и, заперев ее, направился к выходу из огороженной вокруг Рейхстага территории. В комнате Стоуна под номером 13 было темно. Стоял уже поздний вечер, и постепенно смеркалось, но фонари по периметру ограждения еще не включили. Больше всего профессор сейчас опасался случайной встречи со Стоуном, и, направляюсь к КПП он прислушивался — не раздастся ли поблизости зычный голос Джека? Но, видимо, доктор был где-то в другом месте.
На КПП Громов предъявил пропуск. Профессору позволили выйти — в последние дни эксперименты в парке Большой Тиргартен проводились ночью, так что подготовка к очередному эксперименту в качестве причины для выхода за периметр не вызвала подозрений.
Однако в парк профессор совершенно не собирался идти. Он держал путь в советскую комендатуру Берлина. Конечно, лучше было бы добраться до штаба группы советских войск в Германии, но она располагалась в Потсдаме, и Громов не был уверен, что сможет