Джордж потер шею.
— Черт, как больно. Твой черед.
Джек скатился с кровати и стянул с себя одежду.
— К тебе приходила веснушчатая девчонка.
— О, чего она хотела?
— Она хотела поговорить с тобой.
Джордж усмехнулся и поморщился.
— Ой. Теперь у меня все лицо болит. Что, черт возьми, ты сделал?
— Простой стандартный удушающий захват. — Джек сделал глубокий вдох и спустил дикого зверя с цепи. Мир рухнул вокруг него. Боль пронзила его мышцы, схватила кости и скрутила их в суставах. Его тело металось по полу, извиваясь и брыкаясь, теряясь в сумятице агонии и магии. Он почувствовал, как растягивается, невероятно далеко, а потом возвращается. Джек вскочил на ноги. Джордж смотрел на него с кровати.
— У тебя есть четыре часа. В пять часов начинает подниматься солнце, и появится свет.
Джек, тяжело дыша, обнажил клыки. Четырех часов будет вполне достаточно.
Джордж открыл дверь, выглянул наружу и закрыл ее.
— Веснушчатая девчонка, — выдохнул он. — Она снаружи.
Прошло около двух часов. Не могла же она прождать там два часа? Все в этом месте были сумасшедшими.
— Я пойду первым, — сказал Джордж.
Джек забрался под кровать, спрятавшись, и прищурился, чтобы глаза не выдали его. Джордж распахнул дверь и вышел.
— Приветствую.
Приветствую? Джордж, ты тупица.
— Привет, — сказала девушка. — Твой братец сказал, что ты спишь.
— Было дело. — Голос Джорджа перешел в тональность Проклятого принца, став спокойным, размеренным, с оттенком голубокровного акцента. — Он сказал, что ты давным-давно приходила. Ты ждала здесь все это время?
— Да, я так, гуляю.
Чушь.
— Я тебя понимаю. Луна сегодня такая красивая. — Джордж поднял голову. Лунный свет, струящийся с неба, омыл его, и желтые волосы Джорджа, казалось, замерцали, став почти белыми. Веснушчатая девушка уставилась на него, вытаращив глаза. Джек закатил глаза.
— Ты, должно быть, устала, — сказал Джордж. — Почему бы нам не присесть? Кажется, я где-то видел скамейку.
— Перед этим зданием целая куча скамеек.
— Замечательно! — голос Джорджа дрожал от радости, словно она сделала ему подарок. Джек поморщился бы, если бы мог. — Ты так хорошо знаешь этот лагерь.
— Моя мама работает в кафетерии. Я застряла здесь на все лето. Здесь не с кем поговорить, кроме библейских голов и беглых детей, а они все придурки. Это так скучно.
— Надеюсь, больше нет. — Джордж улыбнулся.
— Нет, пожалуй, нет.
Они повернули направо и пошли прочь.
— Так расскажи мне о себе, — донесся по воздуху голос Джорджа. — Как тебя зовут?
— Лиза.
— Какое красивое имя. Чем ты любишь заниматься?
— Я люблю читать. Я много читала о вампирах…
Джек выскочил из-под кровати и бросился в лес. Стволы и ветви деревьев расплывались. Он бежал и бежал, будто у него были крылья. В момент, когда луна поднялась над верхушками деревьев, лес был полностью в его распоряжении. Он был королем всего, что видел.
Три часа спустя, когда он вполз обратно в комнату, пересказав все, что рассказал ему Джордж, в диктофон Кальдара, Джордж уже лежал в постели. Джордж подождал, пока он вернется в свое человеческое тело.
— Как все прошло?
— Дело сделано. — Он встретил Кальдара и Одри у границы Грани и записал на диктофон все, что сказал ему Джордж.
— Хорошо.
— Как все прошло с веснушчатой девчонкой?
— Она думает, что я вампир.
Джек хихикнул и заснул.
* * *
— А ТЫ что думаешь? — Гастон поднял два диска из бледно-коричневого гипса.
Одри осмотрела диски. Все трое работали над фальшивыми дисками последние два часа. Рассказ Джека только подтвердил то, что они уже подозревали — выкрасть «Глаза Карумана» из лагеря было слишком рискованно. Обереги, охранявшие его, были слишком глубоко укоренены в почве, и даже если предположить, что они каким-то образом прорвутся сквозь магическую защиту, лагерь был полон детей и вооруженных охранников. Если во время ограбления что-то пойдет не так, то вероятность того, что в суматохе пострадает ребенок, была слишком велика. Даже Кальдар не хотел рисковать. Они должны были придерживаться дневного плана — заменить настоящие «Глаза Карумана» подделкой и надеяться, что выберутся из лагеря живыми.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Подделать камни для «Глаз» было нетрудно. Джордж узнал в них огранку в виде подушки Зачарованного, которая была просто другим названием для старинной огранки в виде подушки, на полпути между овалом и квадратом с шестьюдесятью четырьмя гранями. И она, и Кальдар за свою жизнь держали достаточно драгоценных камней, чтобы воспроизвести камни правильной огранки и размера. За две тысячи долларов в специализированном магазине стекла они получили два стеклянных камушка, которые выглядели достаточно похоже, чтобы пройти поверхностный осмотр. С дисками было сложнее. Во-первых, у них были глифы, и хотя Гастон был волшебником с глиной и кистью, глифы оказались хитрыми.
Диски напоминали то, что описывал Джек, он был очень скрупулезен, но это не меняло того факта, что все, что у них имелось — это описание и картинка в книге. На картинке диски были квадратными, а камни — зелеными.
— Ну? — спросил Гастон.
— Они должны выглядеть золотыми, — сказала ему Одри. Рядом с ней Линг наблюдала за ними своими маленькими черными глазками. Они с котенком Джека наконец-то подружились. Котенок отправился на охоту в лес, но вместо того, чтобы пойти с ним, Линг прилипла к Одри, как клей, словно маленький зверек чувствовала ее беспокойство.
— Будут, как только я их заколдую.
Кусты раздвинулись, и на поляну вышел Кальдар.
— Держи. — Он протянул ей толстую золотую цепочку. Одри поднесла ее к фотографии.
— Достаточно близко, — сказал Гастон. — Как только я соберу все вместе, это будет выглядеть как оригинал.
— Я ломала голову над тем, как мы совершим подмену. — Одри указала на схему на листе бумаги, которую она нарисовала после прослушивания записи Джека. — Я думаю, он заходит в комнату, включает устройство, проводит службу, возвращается и снимает устройство. Охранники, вероятно, следят за ним все это время.
— Значит, мы произведем ее до или после службы, — сказал Кальдар.
— После не получится, — сказала Одри. — Ты его видел, он уходит в подсобку. Это должно быть до, когда он раздает свои объятия и рукопожатия.
Кальдар кивнул.
— Да уж, и если мы позволим ему промыть мозги собравшимся, и он поймет, что мы что-то замышляем, они разорвут нас на куски. Кроме того, я не знаю, как вы, но я не горю желанием сидеть там и позволять ему колдовать, заставляя меня думать, что он новый мессия.
Производить подмену на глазах у Эда перед службой было рискованно, они оба это понимали. Устройство было его самым ценным достоянием. Он знал его вес и чувствовал, как тыльную сторону ладони. Если он поймет, что что-то пошло не так, им придется чертовски дорого заплатить.
Но они слишком глубоко увязли, чтобы отступить. Им нужно было устройство Эда Йонкера, чтобы получить приглашение от Магдалины, а им нужно было приглашение, чтобы проникнуть в неприступный замок де Браозе и выкрасть браслеты-рассеиватели. Это было похоже на кувыркание вниз по лестнице — начавшись, они не могли остановиться, и каждый шаг посылал их все глубже и глубже в опасность.
— Я могу отвлечь Йонкера, — сказала Одри. — Но подмена устройства это не мое.
— Я все предусмотрел, — сказал Кальдар.
Действительно.
— Так ты еще и карманник?
Кальдар помолчал, словно что-то обдумывая.
— Проверь свой левый карман.
О нет. Нет, он не мог. Она сунула пальцы в карман джинсов. В кармане было пусто. Бабушкин крестик исчез. Крестик был всем. Он был напоминанием о единственном стабильном времени в ее жизни, он был символом того, что она наконец сказала: «Хватит». Она может потерять все, но пока она держит этот крестик, она будет в порядке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Одри протянула руку.
— Верни его.