Читать интересную книгу Откровение (СИ) - Югорская Любовь "lyugorskaya"

С душевным трепетом и страхом приступаю к описанию увиденного.

Сначала показали нашу планету, а потом что-то наподобие спутника. Большой огромный шар из прозрачного материала, но что в нем, внутри, не видно. Космическая темень перекрывает все. Вот, если бы взять стеклышко и темной ночью попытаться через него что-то разглядеть с другой стороны, то и там темно. Шар сделан из очень плотного материала. Со стороны стало видно, что вокруг него мечутся нечистые, но для них он не только не пробиваемый, но и не видимый. Темень настолько густая, черно-коричневая, что свою протянутую руку не видно до самых локтей.

А внутри шара оказалось чудо из чудес. Я увидела большое блестящее море, такое как будто-то из жидкого серебра, а на вид как фольга растопленная блестит, да еще и волны есть. Форма моря похожа на две сложенные внутренней стороной огромнейшие тарелки, по краям мелкое, а внутри с большой глубиной. Море чуть-чуть не касается краев внутренних стенок шара и расположено ровно, ровно по центру. Что же это за море? Разгадка пришла очень быстро. Море заволновалось и из ниоткуда послышались стоны, причитания и молитвы, молитвы и молитвы. Сквозь стенки шара беспрепятственно начала проходить какая-то энергетика, но такая горькая, что у меня подкатил ком к горлу и полились слезы. В эту живую блестящую массу начали капать капли как раскаленное серебро и сливаться с основной массой.

Да это же слезы, это море слез! Вот куда деваются горестные вопли и слезы тех, кто страдал и молился, отшельников, юродивых, монашествующих, подвижников и пострадавших за веру. Есть здесь слезы и из глубины веков, а особенно много мученических и слез умиления.

Слезы Божественной любви, святых угодников. Слезы вдов, сирот, калек, матерей, отцов, бедных и обездоленных. Ох, как они горьки. И горе тому, по чьей вине они пролиты.

От увиденного и пережитого у меня разболелась все тело, захотелось отойти и оставить свое любопытство. Но тут я услышала такой вздох, что у меня чуть сердце не остановилось. Да чьи ж это слезоньки такие жуткие и болючие? Море открылось, как морская ракушка и внутри я увидела чудесный невиданной красоты цветок. Половинка моря закрылась и все более подробно мне показали, разрешив приблизиться.

Попробую описать увиденное, как смогу. Потому что здесь уместные слова: «Ни в сказке сказать, ни пером описать».

Этот цветок сотворен из слез Богородицы. Низ как будто из камней изумруда только не ярких, а туманных. Лепестки тоже из почти одинаковых камней топаза, цвета бирюзы или василькового оттенка, тоже не яркие, а имеют цвет слезы окрашенной. Верх лепесточков нежно малиновый с закрученными наружу краями, цветок чем-то похож на лилию.

Внутри есть еще один цветок-бутон, он состоит из слез-бриллиантов, очень похож на нераспустившийся цветок лотоса или яблони.

Время от времени изнутри этого прекраснейшего во вселенной бутона исходит вздох, вздох Матери, и маленькое светлое облачко, вырываясь наружу, опускается на поверхность моря как роса. Вот, если зимой человек дышит и теплый воздух попадает на холодное стекло, оно сразу покрывается блестящими росинками. Из этих росинок исходит такой аромат, какого не имеет ни один цветок со времен создания мира.

Стало понятно, почему это загадочное море так закрыто для злой силы. А вот силы добра заходят туда беспрепятственно.

Откуда-то из темноты появились тени Ангелов и даже не тени, а только контуры их теней. Вместо лица скорбная театральная лакированная маска, на всех одно и тоже выражение. С молниеносной скоростью они влетают в шар, берут кусочек моря, как теста дрожжевого, хорошо вымешанного, ложат в холщовый мешочек с виду такой же темный, как и все вокруг, а внутри как из отшлифованного дерева, с тесемкой, одетой на невидимую шею Ангела, и также мгновенно скрываются. О том, что у них большая скорость видно по этим сумочкам, они буквально прилипают к сильной тени.

Каждый Ангел знает, куда и сколько нужно принести этой искрящейся массы.

Чудны и необъяснимые дела Твои, Господи.

Остановившись над мощами или иконами, Ангел выкладывает свой бесценный кусочек прямо над заданным предметом, бывает, что там уже есть еще часть ранее принесенной массы и, воссоединившись, они сливаются воедино, процесс не останавливается.

Из искрящегося облачка идут тончайшие нити, также блестящие, только чуть перекрученные как мишура на елке.

Эти нити-лучики пронизывают насквозь, как лучом лазера любой предмет будь то железо, стекло, камень или человеческая кость.

И уже на поверхности заданной вещи появляются маслянистые капли с Божественным ароматом и с огромной исцеляющей силой.

Есть в народе выражение «Боится, как черт ладана». Как же тогда боится и бежит прочь нечистая сила от молитвенных и смиренных слез. Ни одна пророненная мучеником слеза не остается у Господа неучтенной.

«Когда Макарий пришел в гору, собралось к нему все множество (братий). Старцы просили его сказать слово братии. Макарий, заплакав, сказал: будем плакать, братия! Пусть очи наши проливают слезы прежде нежели отойдем туда, где слезы наши будут жечь тела наши. И все заплакали, падши на лица свои, и сказали: отче, помолись о нас!» Древний Патерик.

Есть еще одно накопление слез, да только не такое благодатное. Это слезы, несущие в себе боль, обиду, злость, проклятия. Страшная сила. Если утром работяге дали квартиру, он целый день радовался об этом со своей женой, детками, а вечером забрали, а на другое утро его сердце не вынесло такой обиды, и мужчина умер от разрыва сердца. Куда пойдут эти слезы?

Если начальник вызвал в кабинет и заставил написать заявление об уходе с работы человека, который проработал честно и добросовестно там больше десяти лет, и нет никаких причин для увольнения. Сурово взывая к сознанию работяги и угрожая, что найдет тысячу причин, чтобы уволить его по статье, а у того дома больная неработающая жена и маленький сын. Написал, сказал жене, что поехал на рыбалку, думал, плакал, выл от безвыходности, а придумать так ничего и не смог, разве только убить обидчика. Но это ничего не даст, а еще и в тюрьму можно угодить. От всего пережитого, инфаркт, только захрапел за столом. Оказалось, что начальнику надо было просто устроить на эту работу своего племянника.

Какие проклятия и пожелания падут на всю семью этого безнравственного господина? А слезы отца и матери, стоящие возле гроба своего умершего от передозировки сына?

Они всю свою оставшуюся жизнь будут плакать и взывать ко Господу о возмездии:

-Накажи, Господи, всех Своим Страшным Судом, всех, кто выращивает или делает наркотики, всех кто везет, кто продает и кто насаждает эту мразь нашим детям, кто наживается на горе матерей, да еще и направляет их детей в ад.

Сколько горя и страданий причиняют люди друг другу, даже не задумываясь о возмездии.

Есть невидимые слезы когда плачет душа и рыдает сердце. Это удушающие слезы.

Показали как в аду энергетика этих слез мучит тех по вине которых они пролиты. На высоком камне среди вони и смрада в полу мгле сидит большой упитанный чиновник из гильдии тех, кто урезает социальные пособия старикам и сиротам, кто придумывает какая должна быть потребительская корзина, кто мучит и так обиженных людей, кто обманом отбирает силу и здоровье рабочих и деньги.

Вокруг шеи этого холеного блестящего жиром и гордыней вьется туман в виде шарфа. Кажись, ничего страшного, но как его боится этот земной «творец» человеческих судеб.

Из ниоткуда появляется музыка с ужасающими звуками, стонами, скрежетом как по стеклу и железу, все это напоминает мелодию похоронного марша. Жуть страшная. Бежать ему некуда. Это у себя в кабинете он герой, а уж на загородном коттедже и подавно, одни собаки, бегающие по двору, чего стоили, да и бравые ребятушки никогда не позволяли простому смертному потревожить покой этого чудовища в законе. А в аду некуда деться. «Шарф» становится все гуще и все туже и туже даже с какой-то издевкой и наслаждением обвивает шею, бедолага начинает задыхаться. Умирает как в земной жизни, переносит такой страх и ужас, что не поддается никакому описанию. Язык высовывается и он в муках от удушья умирает. А потом снова оживает и так может продолжаться вечно. Облегчение мук бывает только по большим церковным праздникам, когда молится весь православный люд, а нечисть старается куда-нибудь зарыться и сидеть тихо.