воевода.
– Примерно в то же время и карел на этой земле подвиг совершил! – гордо заявил Василий.
– А ну! – дёрнул его за рукав рубахи Потёмкин. – Поведай!
– В прошлую войну, когда мой дед был только-только рукоположен, Якоб Делагарди осаждал Корелу, – начал отрок.
– Которую защищал другой Пушкин, – уточнил стольник.
– Да, да. И он послал отряд шведов в две роты числом в Ладогу. Проводником взяли местного карела, посулив хорошие деньги. Но ненавидел он шведов, послал родича упредить наших начальных людей, – вскочил с барабана рассказчик и замахал руками, показывая, как вёл в лес врагов крестьянин, как потом оказался в нужном месте и как шведские солдаты попали в русскую засаду.
– Всех шведов порешили! – рубанув рукой воздух, завершил рассказ Свечин.
– Прав ты, мыслю. Таки вещи надо помнить, – согласился с пареньком воевода. – А как звать-величать твово героя?
– Про то не ведаю, – вздохнул Василий. – Отец знал, да помер. Спросить теперя некого!
– А сколь на Руси героев, про коих и сказа нету! – задумчиво произнёс стольник.
Их беседу прервал Аким, недовольным тоном сообщивший, что лесной петух[74] давно зажарен. Проголодавшиеся любители занимательных историй не стали медлить и, бросив барабаны, отправились вечерять в острожек. А ближе к ночи вернулись Семён с Иваном, сообщив последние новости о шведском отходе. Назавтра было решено, укрепив по возможности силы Полтева, возвращаться к Неве и идти на Орешек. Если сей каменный орех Потёмкин с тысячей людей не мог раскусить, только осаждать, то маленький деревянный острожек барону Горну и с трёхтысячной армией оказался не по зубам.
Была перевёрнута ещё одна из героических страниц русской истории.
Под Ригой
Алексей Михайлович упреждающе поднял руку: это был знак его не беспокоить, и воеводы отступили на несколько шагов. Даже правнук Кучума, царевич Касимовский Василий Арасланович, всегда державшийся подле как знатнейший после царя, отступил на пару шагов назад и встал рядом с князем Черкасским.
Государь, хоть и в зерцальном доспехе, с ерихонкой[75] на голове, не выглядел воинственно. Скорее – просто устало. И он действительно плохо спал минувшей ночью, всё обдумывал, почему не удалось за шесть недель взять такой богатый город, получить прекрасный порт, открывавший ему путь в европейские страны. Алексей Михайлович вертел в руках подарок из английской земли – прехитрую трубку, в коей вставлена ещё одна, потоньше – и её выдвинуть можно. А внутри сих трубок – толстые стёкла. С одного конца глянешь – дальние деревья прямо перед тобой окажутся. С другого – ещё далече отлетят.
Трубку эту взял сегодня государь, чтобы последний раз оглядеть крепкие стены Риги, так и не покорившейся его воле. Ещё исправно посылали русские пушки в город ядра, в лагере ещё надеялись на штурм, и никто не ведал: Алексей Михайлович решил положить конец осаде! Уходим к Полоцку. Часть войска потом будет стеречь ливонские города, взятые с боя, другим же надо сил набраться перед новыми сражениями.
А как хорошо начался год семь тысяч сто шестьдесят пятый от сотворения мира[76]! Ордин-Нащокин подписал договор с Курляндией. Не зря боле месяца в Митаве провёл! Уломал-таки Якоба Кетлера, всё не прогадать пытавшегося. Да и можно было понять колебания курляндыча: сам Делагарди ездил по весне в Митаву стращал герцога шведской силой, требовал, дабы он армию и флот свой немалый отдал риксмаршалу под руку. И отбросил Кетлер осторожность! Взыграла в нём кровь предков-крестоносцев! Не убоялся шведских угроз! Как вассал Речи Посполитой пообещал всячески содействовать избранию царя в короли польские, а как владетельный правитель – предоставить свои гавани и флот для торговли России с Европой[77].
И польские переговорщики сообщили: вопрос, мол, с избранием русского царя на польский трон после Яна Казимира – дело решённое, остались лишь мелочи. Хороши мелочи – в объятой войной стране сейм собрать! И сколько времени потратили, дабы на этот шаг решиться!
Ещё прошлой осенью чрезвычайный сейм постановил: нужно заключить мир с Московским царством и все силы направить против шведов-завоевателей. И что? Поначалу предложили замириться, ежели государь вернёт всё завоёванное. Потом, поняв, что не пойдёт на это русский самодержец, решили: съехаться послам в Вильне. С августа князь Одоевский и вёл там переговоры. Теперь зашла речь о польской короне…
Ежели не лукавят послы – объединятся сродственные народы под скипетром московского царя али сына его, царевича Алексея Алексеевича, ежели сам не доживёт! Славяне и греки, что под турком стонут, уж сколь просили Алексея Михайловича взять их под свою высокую руку! А по весне и послы молдавского господаря Георге Стефана подали пространное письмо с изложением условий перехода княжества в русское подданство. А устно нарочно для этого важного дела приехавший митрополит Гедеон поведал: господарь просит принять Молдавию под государеву высокую руку так же, как и гетмана Богдана Хмельницкого с войском Запорожским. А имеретинский царь Александр Третий уж пять лет как целовал крест на верность московскому царю.
И ведь получится: не зря греки с Антиохийским патриархом Макарием в Москву приехавшие, его вторым Константином величали. На Востоке возникнет великая славянская империя, которая, набравшись сил, сметёт в море ханство татарское в Крыму, отбросит турок обратно в Азию, – и воссияет крест над Святой Софией в Константинополе! Не только Никон о том мечтает, самодержец всеа Росии тоже жаждет помолиться в великом храме! Зря что ль заказывали в Царьграде у искусного мастера царские регалии, среди них – корона в виде диадемы благочестивого греческого царя Константина.
Верно изречено: «Москва – третий Рим, а четвертому не бывать». Хотя нет, – поймал себя на ошибке чрезвычайно внимательный ко всему, с миром церкви связанному, Алексей Михайлович, в послании Филовея сказано: «все христианские царства пришли к концу и сошлись в едином царстве нашего государя, согласно пророческим книгам, это и есть римское царство: ибо два Рима пали, а третий стоит, а четвертому не бывать». Истинно так! Воссиять православной империи! Но это, если, конечно, поляки не слукавят. А от них всяческой гадости ожидать можно. Там ить один шляхтич своим «запрещаю» сейм сорвать может. Непорядок! Какая вера послам при таком раскладе? А ежели просто время тянут?.. Пока русские со шведами воюют, Польша с силами собирается.
То-то в Малороссии неспокойно. Часть старшины в польскую сторону поглядывает, только гетмана побаивается. А старый Хмельницкий шлёт предостережения: ляхам на слово не верить, дескать, обманут! Но приходится хоть вид делать, что он им верит. Всё одно нет у него второго изрядного войска, дабы на