Читать интересную книгу Любопытство наказуемо - Энн Грэнджер

Мисс Роуч так и не предъявили обвинения в убийстве Джетро Бреннана. Мне следовало сразу догадаться, что тем все и закончится, потому что, как только Чарлз Роуч понял, что его сестру арестуют, он поднял большой шум и принялся уверять, что она за себя не отвечает. Сама мисс Роуч, когда ее допрашивал Бен, не признала себя виновной. Все, что она говорила до его прихода, юридической силы не имело. Она утверждала, что от переживаний у нее помутился рассудок и «она сама не знала, что говорит». Доктор Лефевр услужливо подтвердил, что помутнение рассудка иногда вынуждает страдальцев оговаривать себя и признаваться в преступлениях, которые они не совершали. После того как на ее защиту встал такой крупный специалист, я уже не надеялась на справедливый исход дела.

Я не смирилась с тем, что Кристину Роуч оправдали. Но кто станет слушать простую компаньонку? Бен, конечно, мне сочувствовал, но справедливо заметил, что обвиняю мисс Роуч я одна и мне в одиночку не удастся убедить присяжных в том, что она в самом деле убийца.

— Лиззи, — уныло твердил Бен, — против нее нет никаких улик.

Он был прав. Ни один свидетель не видел, как Кристина Роуч убивала Бреннана. Мои доказательства признали косвенными. Ну а уничтожение платья взяла на себя верная Хиггинс. Она показала под присягой, что сама сожгла указанный предмет одежды после того, как прожгла на нем дыру утюгом. Мисс Роуч приказала ей избавиться от испорченного платья; так она и поступила. Несомненно, они обо всем сговорились за те полчаса, что они провели вместе.

Суд постановил, что Бреннана убил неизвестный злодей после ссоры. В конце концов, Бреннан был всего лишь крысоловом.

Невозможно было отрицать, что Кристина в самом деле устроила похищение младенца. Но девочку нашли и вернули родителям. Теперь никому особенно не хотелось выдвигать обвинения. Все сошлись на том, что мисс Роуч поступила дурно, но на ее действия повлияло плачевное состояние ее рассудка. Она очень волновалась за свою племянницу. «Провидение», якобы приведшее ее на пустошь, к миссис Бреннан и ее мертвому ребенку, она теперь называла «высшей силой», которая ею руководила. Ее признали душевнобольной и направили на длительный срок в частную клинику доктора Лефевра.

Кстати, выяснилось, что маленькая Луиза Крейвен — не первый младенец, которого Бреннан за вознаграждение сдал в работный дом. Он весьма выгодно подрабатывал этим ремеслом.

В конце концов, даже супруги Крейвен подчинились воле остальных членов семьи. Я с горечью сказала Бену: оказывается, так называемые благородные люди пойдут на что угодно, лишь бы оградить от сплетен свое драгоценное доброе имя.

— А я тебе сразу так и сказал, — мрачно ответил Бен. — Но не думай, что я обо всем забуду. Официально мы убийство Бреннана так и не раскрыли. Кто знает, может быть, когда-нибудь, в будущем, Хиггинс поменяет свои показания. Она приобрела рычаг влияния на Роучей, о чем они впоследствии наверняка пожалеют. Они могут поссориться… Посмотрим! Хотя Хиггинс верна своей хозяйке, она, по-моему, довольно мстительная особа.

Я радовалась за Люси и Джеймса Крейвен и верила, что они остепенятся и станут образцовой семьей. Мне показалось, что дядюшка Чарлз согласился слегка ослабить хватку и предоставить племяннице больше свободы, в том числе и свободы распоряжаться своими деньгами. Теперь супругам и их ребенку ничто не угрожало… Но, возможно, дядюшка смягчился в обмен на то, что Крейвены, в свою очередь, «забудут» о преступлении Кристины Роуч? Я надеялась, что Джеймс больше не будет играть в азартные игры и пропивать деньги Люси. Может быть, китайский вояж и печальный опыт его чему-то научили.

Так что я старалась смотреть в будущее с оптимизмом. Но я успела узнать Люси. Она так переменчива, так непостоянна… Трудно судить, как она отнесется к новому повороту событий. Похоже, так же непредсказуем и ее муж Джеймс… В общем, от молодых супругов можно ожидать чего угодно.

Ну а я больше ничем им помочь не могла. Я вернулась на Дорсет-сквер, к тете Парри. Мы договорились, что я поживу у нее до тех пор, пока не подыщу себе подходящее место.

Правда, Чарлз Роуч предложил мне стать компаньонкой его сестры Фиби. Так как сестра Кристина, как он выразился, «временно находится в другом месте», а Фиби не привыкла жить без женского общества, может быть, я бы согласилась?.. Я ответила решительным отказом. Мне показалось, что Чарлзу Роучу просто хочется держать меня под рукой. Ведь я поняла, что на самом деле произошло в «Прибрежном». Чарлз Роуч знал, что я по натуре не сплетница, и все же тревожился…

Тете Парри неловко, что она сама отправила меня в «Прибрежный». Наверное, ей кажется, что она передо мной в долгу. Кроме того, за время моего отсутствия ей так и не удалось подобрать себе подходящую компаньонку, поэтому меня она встретила более-менее радушно.

У меня состоялась еще одна встреча с доктором Лефевром: однажды он внезапно навестил меня на Дорсет-сквер.

— Мисс Мартин, — сказал он, — мне кажется, я должен объясниться.

Я принимала его в гостиной тети Парри. Он сел в кресло, безукоризненный и обходительный, как всегда. Тети Парри с нами не было; она поехала играть в вист к знакомым. Я даже обрадовалась ее отсутствию. Я не сомневалась, что такой человек, как Лефевр, произведет на нее сильное впечатление.

— Доктор, вы ничего мне не должны, — ответила я.

— Но ведь вы не одобряете ни меня, ни моих поступков, — едва заметно улыбнувшись, возразил он.

Я разозлилась на себя, сообразив, что щеки у меня пылают.

— Да, доктор, мне кажется, в той истории вы повели себя не совсем красиво. Но что вам за дело до моих взглядов?

— Наоборот, меня очень огорчает, что вы столь низкого мнения обо мне. За короткое время нашего знакомства у меня о вас сложилось более чем благоприятное мнение. Я восхищаюсь вами, мисс Мартин!

Боже правый! Хорошо, что тети Парри не было дома и она ничего не слышала; а уж Бену я и подавно ничего не собиралась рассказывать.

— Но я вижу, что мое восхищение на вас не действует, — продолжал доктор.

Лицо меня всегда выдавало.

— Лучше бы вы ничего не говорили, — призналась я.

— Я никогда вас не обманывал, — продолжал доктор. — В Гемпшир я поехал не ради Люси Крейвен. Я поехал, чтобы наблюдать Кристину Роуч и доложить ее брату о том, как она справляется с болезнью в необычных для себя условиях.

— Ну да, доктор, вы меня не обманывали… Но и до конца откровенным со мной не были. Вы никак не успокоили Люси, и она решила, что вас пригласили оценить состояние ее рассудка. Вы скрыли от меня важные сведения. На вас лежит грех не лжи, но умолчания. Вы имели возможности хотя бы намекнуть мне о темпераменте Кристины Роуч, предупредить меня, но вы этого не сделали. А ведь ваши слова могли бы изменить все. И почему вы допустили, чтобы хрупкую девушку, только что родившую первенца, отдали под опеку женщины с нарушенной психикой и извращенными представлениями о том, что хорошо и что плохо!

Лефевр побледнел:

— Вы очень сурово судите меня. Я знал, что Кристина Роуч непредсказуема, даже эксцентрична, но, клянусь вам, я и помыслить не мог, что она дойдет до такой крайности! — Он с серьезным видом наклонился вперед. — Как ни унизительно сознаваться, но… я ошибочно оценил ее состояние. Надо было догадаться, что болезнь способна прогрессировать. Я недооценил размеров ее мании, ибо у нее настоящая мания, одержимость респектабельностью. Надеюсь, вы не считаете, будто я участвовал в заговоре и не дал свершиться правосудию? На суде я показал, что она безумна, и не собираюсь отступаться от своего мнения… Помните, я говорил вам: не все сумасшедшие — бессвязно лопочущие идиоты. Многие выглядят такими же здоровыми, как мы с вами. Кристина Роуч из их числа. Но на трезвое осмысление своих поступков она не способна…

— Поверьте мне, — поспешно ответила я, — я вовсе не желаю, чтобы мисс Роуч или кого-то другого повесили. Не спорю и с тем, что она безумна. Совершенно очевидно, что она больна. Я никогда не забуду ее взгляда, обращенного на меня, когда она застала меня в своей комнате…

— Вам грозила серьезная опасность, — тихо сказал доктор. — И этого я никогда себе не прощу.

— Что ж, теперь забота о ней лежит на вас, и вы можете наблюдать ее сколько хотите. Я же больше не желаю о ней говорить.

Некоторое время Лефевр смотрел на меня, а затем поднялся:

— Тогда позвольте откланяться. Прошу прощения за то, что навязал вам свое присутствие.

Я позвонила Симмсу, чтобы тот проводил гостя.

В ожидании дворецкого Лефевр, неловко переминавшийся с ноги на ногу, вдруг сказал:

— Я навсегда запомню, мисс Мартин, как вы сидели на пароме, ветер трепал вам волосы и лицо у вас разрумянилось… Тогда я подумал, что вы красавица, но позже понял, что вы еще и умны. Это очень редкое сочетание!