— Посмотрим.
У Гера были нечесаные светлые волосы, а одет он был в какие-то обноски, которые, по-видимому, безуспешно пытался залатать. Одежда на нем была грязная; лицо, руки и волосы выглядели не чище.
— Значит, у тебя совсем никого нет из родных? — спросил Элиар.
— Насколько я знаю, нет. Мой отец, понятное дело, ближе к концу уже почти никого и не помнил. У него, вероятно, были какие-то братья или сестры, но он никогда не рассказывал мне о них. В большинстве случаев он был так пьян, что ничего не соображал.
— А твоя мать?
— Я даже не уверен, была ли она у меня.
Элиар усмехнулся про себя.
— Ты не чувствуешь легкого головокружения? — спросил он.
— Нет. А что, я должен его чувствовать?
— Я чувствовал, когда в первый раз прочел надпись на Кинжале.
— Со мной все в порядке. Ты работаешь у мистера Альтала?
— Можно сказать и так, — ответил Элиар.
На свет костра вышел Бхейд.
— Я слышал, как поет Кинжал, — сказал он. Потом, уставившись на Гера, спросил: — Это что — наш новый соратник?
— Так нам сказал Кинжал, — отвечал Альтал.
— Но он же еще ребенок! — заметил Бхейд.
— Если хочешь, можешь поговорить об этом с Кинжалом. Я их не выбираю, Бхейд. Я только нахожу. Его зовут Гер.
— Какое слово он прочел?
— Это было слово «обманывай» — верно, Альтал? — спросил Элиар.
— Я услышал именно так.
Бхейд нахмурился.
— Ищи, веди, просвещай, повинуйся и обманывай, — перечислил он. — По-моему, последнее не подходит. Что-то я не улавливаю в этом логики.
— Эмми может объяснить, — сказал ему Элиар. — Эмми может объяснить что угодно.
— Что это вы тут делаете? — недовольно спросила Андина, выходя на свет. — Как я могу спать, если вокруг все так шумят?
— Мы только что познакомились с нашим очередным новобранцем, Андина, — ответил Альтал.
— Этот? — сказала она, презрительно глядя на Гера. — И это лучшее, на что мы способны?
— Каждый проявит себя в свое время, — сказал Бхейд с наигранным благочестием.
— Читай свои проповеди где-нибудь в другом месте, Бхейд, — рассердилась она и смерила Гера взглядом. — Он что — вылез откуда-нибудь из-под скалы? Или явился сюда прямиком из ближайшей помойки?
— И я должен все это от нее выслушивать, мистер Альтал? — запальчиво спросил Гер.
— Пусть говорит, Альтал, — прошептал голос Эмми.
— Не слишком ли бурно мы проведем тогда остаток ночи? — заметил он.
— Сделай так, милый.
— Как скажешь, Эм. — Альтал посмотрел на мальчика. — Отвечай что хочешь, Гер. Но держи себя в руках. У нашей разлюбезной Андины очень выразительный и проникновенный голос.
— Что это значит? — спросила Андина, повышая тон на несколько октав.
— Мы любим ваш голос, ваше высочество, — ответил Альтал невозмутимо. — Однако вам нужно немного поработать над крещендо. Вам бы не помешало сделать несколько упражнений на глубокое дыхание. Найдите для своего голоса опору, и тогда он не будет так быстро переходить с шепота на визг. Он станет гораздо красивее, как только вы научитесь владеть им.
Он посмотрел на Гера.
— Ты что-то хотел добавить, парень? — спросил он.
— Я только хотел ей сказать, что мне плевать на то, что она о себе воображает, когда разговаривает, — отвечал Гер.
Он посмотрел Андине прямо в глаза.
— Да, леди. Я дикарь. И что с того? Если вам не нравится, как я выгляжу, — не смотрите. У меня нет родителей, и я одет в обноски, потому что больше мне нечего надеть. Но я не понимаю, какое вам до этого дело. Я слишком занят тем, чтобы выжить, так что у меня нет времени беспокоиться о том, как я выгляжу, а если вам не нравится — что ж, тем хуже для вас.
— Отойди в сторону, Альтал, — решительно проговорила Эмми. — Мне надо сейчас кое-что уладить.
Он почувствовал, как она бесцеремонно отодвигает его сознание.
Андина в изумлении уставилась на Гера.
— Никто не смеет разговаривать со мной так! — выдохнула она.
— Может быть, не в глаза, — парировал Гер, — но мне кажется, если бы ты хотя бы иногда закрывала рот и слушала, что говорят другие, ты бы узнала, что они о тебе на самом деле думают. Но ты ведь не хочешь этого знать? Я вырос не во дворце, как ты, леди. Я рос в помойной куче и поэтому не обучен изысканным манерам.
— Я не обязана это выслушивать!
— Может, и не обязана, но придется. Я дышу так же, как и ты, леди, и воздух принадлежит не одной тебе — он принадлежит и мне тоже. Так что отойди от меня, леди. Ты вызываешь у меня еще большее отвращение, чем я вызываю у тебя.
Андина вспыхнула.
— Это твоих рук дело? — задал Альтал свой безмолвный вопрос.
— Конечно, — ответила Эмми. — Я же сказала, что мне нужен ты, чтобы все это устроить. У Гера все отлично получится, Альтал.
Эмми ненадолго замолчала.
— И все же, по-моему, тебе надо немного привести его в порядок, — добавила она.
Несколько дней они прожили в бывшем лагере Набьора, знакомя Гера с его новым положением. Мальчишка был сметлив, в этом ни у кого не осталось сомнений. В другое время и в другом месте Альтал, возможно, взял бы его под свое крыло в качестве ученика, ибо увидел в нем огромные возможности. Однако убедить Гера в том, что можно замять конфликт, если регулярно мыться, удалось не сразу. С помощью Эмми Альтал сотворил для новобранца одежду, и после этого он стал несколько менее похож на человека, свалившегося с разбитой телеги.
Андина с почти паническим страхом избегала встреч с Гером, пока не наступило утро четвертого дня его пребывания в лагере. Тогда она с решительным видом подошла к огню, держа в руках расческу и ножницы.
— Эй ты! — окликнула она его. Она указала на пенек. — Садись. Сюда. Сейчас же.
— Что ты собираешься со мной сделать?
— Я собираюсь постричь тебя. Ты похож на стог сена.
— Если тебя это так беспокоит, я могу их немного пригладить.
— Молчи. Садись.
Гер мельком взглянул на Альтала.
— Я что, должен подчиняться ее приказам? — спросил он.
— На твоем месте я бы подчинился. Давайте по возможности жить дружно.
— Как ты вообще что-то видишь? — спросила Андина, хватая прядь волос, свисающую на лоб Гера.
Затем она начала причесывать и стричь, хмурясь от напряжения. Похоже, она почему-то очень серьезно подходила к своей задаче.
Гер, очевидно, был непривычен к стрижке, поэтому он немного ерзал, пока Андина трудилась над ним, как могла.
— Сиди смирно! — приказала она.
Она причесывала и стригла его почти целый час, часто отступая назад, чтобы бросить критический взгляд на творение рук своих.
— Так уже лучше, — наконец сказала она, отхватывая еще одну лишнюю прядку. Затем она взглянула на Альтала. — А ты как думаешь? — спросила она.