– Что это значит, вы – не друзья? – удивился Снегов.
– То и значит, – сказал Клозе.
– Позвольте, но я читал ваши досье…
– Что?! – возопил Клозе. – Вы читали наши досье?
– Конечно. Должен же я знать, кому вверяю свою жизнь и безопасность. К тому же, вы наверняка читали мое личное дело.
– Бегло пролистывал. Оно слишком длинное.
– Ваше ничуть не короче.
– Он читал мое досье! – воскликнул Клозе. – Читал досье! Гражданский!
– У меня, как вы понимаете, есть допуск и к более секретной информации. У всех нас он есть.
– Невероятно, – сказал Клозе. – Уму непостижимо. Империи угрожает нашествие гигантских тараканов. Гражданские читают досье военных. Куда катится этот мир?
– Вы не пробовали свои силы в театре, Генрих? – поинтересовалась доктор Остин.
– Только в цирке, мэм.
– Вы были клоуном, разумеется?
– Нет, дрессированным тюленем.
– Это очень похожие амплуа.
– Детский сад, – сказал Юлий. – Первый в моей жизни корабль, а я командую детским садом. Вот что действительно уму непостижимо.
– Так вот, я читал ваши досье. – Сбить Снегова с мысли казалось делом невозможным. – Вы служите вместе более трех лет. Вы вместе летаете в боевые рейды. Вы вместе сидите на гауптвахте, вместе проводите свой отпуск. А когда один из вас потерял истребитель в бою, второй вернулся за ним.
– Это была ошибка, о которой я жалею до сих пор, – признался Юлий. – Мне следовало оставить его на болоте. Если бы повстанцы его подобрали, война на Сахаре уже давно закончилась бы. Он развалил бы их структуру изнутри. Задемагогировал бы их до смерти.
– Вас двоих послали в дальний поход, требующий от пилотов слаженности и психологической совместимости. И после всего этого вы утверждаете, что вы – не друзья? Кто же вы тогда? Любовники?
– Чур меня, – сказал Клозе. – Я гетеросексуален и крайне этим горд. А если бы я был чуть постарше, проф, то за такое предположение обязательно вызвал бы вас на дуэль и пронзил бы чем-нибудь острым и железным.
– Едва ли. Я не дворянин… Генрих.
– А я всего лишь барон. Мою честь таким поединком не запятнать.
– Я должен заметить, что у вас очень странные взаимоотношения, молодые люди, – сказал Снегов.
– Они основаны на взаимной ненависти, – объяснил Клозе. – Мы настолько ненавидим друг друга, что боимся, как бы одного из нас не ухлопал кто-нибудь посторонний. Это было бы несправедливо по отношению к оставшемуся.
– Довольно точное определение, – признал Юлий. – А что-нибудь еще любопытное в чужом корабле было?
– В корабле – вряд ли. Кое-что любопытное было в самом пришельце, – сказал Снегов.
– Опаньки, – сказал Клозе. – Что именно, проф?
– Я не специалист и попрошу доктора Остин поправить меня, если я ошибаюсь, но у обнаруженного нами существа слишком маленький объем мозга, чтобы он мог вместить в себя разум, подобный человеческому.
– Это хорошо, – сказал Клозе. – Я даже думать не хочу, что мой разум может быть подобен разуму таракана. Но что это значит?
– Мы столкнулись с другой формой жизни, – сказала доктор Остин. – Мне, как ученому, сложно судить о степени разумности данного индивидуума, имея на руках лишь его труп. Мы не можем судить, какой должен быть объем мозга разумного существа, используя для сбора статистических данных лишь пример человека.
– Лично я думаю, что этот Чужой был ограниченно разумен, – сказал Снегов. – И мог выполнять только определенные функции или, если хотите, записанную в его мозге программу. Я думаю, что их цивилизация делится на классы и подобна общественному устройству обычных земных муравьев. Класс рабочих, класс воинов, класс инженеров, класс производителей…
Юлий немного подумал и решил, что эта теория ему не нравится.
– Эта теория мне не нравится, – сказал он. – И я готов объяснить, почему. Ограниченно разумные существа не строят космических кораблей. А для поддержания среднего интеллектуального уровня цивилизации, в которой существуют ограниченно разумные представители, в этой самой цивилизации должны присутствовать и сверхразумные существа. А это означает, что если вы, Георгий, вне всякого сомнения, очень умный человек и разумнее Чужого пилота в несколько раз, то эти сверхразумные твари в несколько раз разумнее вас. И это мне категорически не нравится.
– Мне тоже, – сказал Клозе. – Таракан не должен быть разумнее человека. А если он и может быть разумнее, то он должен быть такого размера, чтобы я мог доказать свое интеллектуальное превосходство при помощи тапка.
– Доктор Остин, имеет ли теория профессора право на жизнь? Могут ли виды, подобные земным муравьям, эволюционировать настолько, чтобы достичь уровня космических полетов?
– Точно сказать трудно. Земные муравьи точно не могут. Им элементарно не позволит их размер. В мозге размером с булавочное острие разум уж точно не появится.
– А в этот момент муравьи сидели под землей, пили пиво, травили анекдоты и рассуждали, может ли разум зародиться в мозгу у примата, – сказал Клозе.
– Остроумная версия, – одобрил Снегов. – В сущности, что мы знаем о муравьях?
– Вы, может быть, чего-то и не знаете, а я знаю все! – отрезала доктор Остин, и Юлий окончательно решил, что профессор ему нравится.
– Подведем итоги, – предложил Клозе. – Чужой – это омерзительная белковая кислорододышащая тварь, возможно разумная, возможно не очень, которая похожа на таракана и умеет летать в космосе. При одном взгляде на нее меня тошнит, а мы летим навстречу, возможно, миллиону таких тварей. Удивительно радостная перспектива.
– Я против использования таких слов, как «омерзительная» и «тварь» по отношению к этим существам, – сказала доктор Остин, и Юлий окончательно решил, что она ему не очень нравится.
Он не мог составить определенного мнения только об Алане Мартине, астрофизике. Тот почти всегда составлял им компанию во время приема пищи, но большую часть времени молчал.
– Выбор слов в частных разговорах, имеющих место в мое свободное время, я всегда оставляю за собой, – отрезал Клозе. – И если там, куда мы летим, действительно полно этих тварей, то, скажу честно, я предпочел бы воевать с ними, а не вести переговоры и гулять под луной. Человечество никогда не уживется с такой мерзостью в одной галактике.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});