Читать интересную книгу Изабель - Жан Фрестье

— Вот, ты забыла.

Она протянула руку. Маривонна спешила так же, как и он. Она спросила, в каком часу отходит поезд.

— Пять минут девятого.

— В половине восьмого я буду на платформе.

Стоя лицом к лицу, они встретились взглядом.

— Как ты считаешь, — сказал он, — если ты поговоришь с отцом, он отпустит тебя вместе с нами?

— Да, возможно, — пробормотала она, зардевшись от радости.

— Тогда беги. И поскорее возвращайся.

Он принял такое решение отнюдь не случайно. С самого начала он планировал увезти с собой Маривонну, но не говорил об этом вслух, поскольку считал это делом второстепенной важности. Его главной заботой по-прежнему оставалась Изабель. С того памятного вечера в Тарде, когда впервые она обвила его шею своими тонкими руками, она стала для него центром вселенной.

Поль предупредил Изабель, что Маривонна составит им компанию. Она вскрикнула от радости.

— Только не говори ничего своей матери!

Он поспешил на вокзал, чтобы заказать еще один билет. Затем он купил девушкам цветы и бутылку виски, чтобы втроем отпраздновать это событие.

Нельзя сказать, что семейство Ансело восприняло с радостью известие об отъезде Маривонны. Впрочем, родители сочли, что это все же лучше, чем возвращение дочери под родной кров. Осталось решить одну не самую трудную задачу — спрятать Маривонну от Сони. Приехав на вокзал за час до отхода поезда, девушка закрылась в одноместном купе и опустила занавеску. Она не слышала последних напутствий Сони, не видела, как та смахнула слезинку и долго махала платком вслед удалявшемуся составу. Наконец, к ней в купе постучала Изабель.

— Как здесь тесно. У нас намного просторнее.

В ожидании, когда откроется вагон-ресторан, они собрались втроем в двухместном купе и на радостях распили бутылку виски. Изабель лишь отпивала по глотку из их бокалов. Они много шутили за обедом. Поль решил перебраться в одноместное купе. Перед тем как заснуть, он подумал, что было бы лучше, если бы в одноместном купе ехала Изабель. Поль проснулся из-за внезапно наступившей тишины. Так случалось с ним всегда, когда поезд останавливался в Тулоне. Он подумал, как там спится девчонкам в соседнем купе? Нет, его жизнь еще не кончена. Прощай, одиночество! Как я мог жить один в своей глуши? И что там говорил мне Альбер об Арно? Старик? Где он? Мне двадцать, ну самое большее тридцать лет!

В Сен-Рафаэле было уже светло и вовсе не холодно. Поль отправил Маривонну с Изабель в ближнее кафе, а сам отправился за машиной, которую три недели назад оставил в местном гараже.

Когда они приехали в Тарде, еще не было и одиннадцати утра. Выйдя из машины, они увидели Робера. Элиза предупредила его, и он пришел пешком от своей фермы.

— Вот это да! — воскликнул он, — теперь в своем доме ты будешь окружен двойной красотой.

Соседи уже в прошлый раз видели Маривонну, но сделали вид, что не знакомы с ней. Полю пришлось представить ее.

— Подумать только, две подружки и такие разные! — воскликнула старуха Мансарт. Опираясь на костыли, она приковыляла из своего дома по проулку. — Одна блондинка, а вторая брюнетка.

Несходство девушек так развеселило старую женщину, что она громко расхохоталась, отчего ходуном заходила ее огромная грудь. Ее смех оказался заразительным для остальных. И одна лишь Тереза как всегда молчала и лишь переводила смеющийся взгляд с одной подружки на другую.

— Вы, наверное, устали с дороги, — сказал Робер, давая понять соседям, что пора расходиться. — Заходите скорее в дом, а то сегодня выдалось холодное утро.

И в самом деле, с гор дул ледяной ветер. С чемоданами в руках они вошли в дом. Джаспер уже обнюхал вещи и теперь крутился возле них. На столе была колбаса, хлеб и белое вино. Это Элиза накрыла стол, чем Бог послал.

Поль снял пиджак и уселся за стол, в то время как подружки бегали от окна к окну и удивлялись всему, что видели: зимнему цветку, засохшему дереву, продвижением работ на строительной площадке в горах. Он чувствовал себя как никогда в своей тарелке и привычно прикладывался к бутылке.

— Вот деревенская жизнь, какой ее представляет себе мой папа, — заметила Изабель, — закладывать за галстук с самого раннего утра. Маривонна, надо за ним приглядывать. И надо это делать еще и потому, что у него повышенное давление.

Ее слова вызвали у них улыбку.

— Мы только что приехали, — возмутился Поль, — начнем лучше с завтрашнего дня.

Для отвода глаз Маривонне постелили на диване в кабинете Поля, выходившем на веранду. Они вошли.

— Если бы у меня было немного лишних денег, то я выбил бы часть стены и устроил бы на первом этаже вторую ванную комнату.

Они еще немного поговорили о том, как можно было бы увеличить площадь дома, затем каждый из них принялся распаковывать свой чемодан. У Поля было больше опыта в подобных делах, и потому он первым закончил и прошел в ванную комнату. В доме была только одна ванная комната, и это создавало определенные неудобства. Натянув на себя вельветовые брюки и старый свитер, он уселся на завалинку в конце открытой веранды. Однако долго сидеть ему не пришлось, поскольку он вскоре замерз. Вернувшись на кухню, он спросил Элизу, что у них будет на завтрак, затем пропустил еще стаканчик вина и во второй раз выслушал слова благодарности от старушки за теплый халат, который привез ей в подарок из Парижа.

— Эта девушка будет долго гостить у вас?

— Маривонна? Пока не соскучится.

— Приятная девушка.

— Да, но у вас прибавится работы. Я с вами рассчитаюсь потом.

— Я завела о ней речь вовсе не для того, чтобы попросить прибавку.

— Знаю, но все же вы получите ее.

Они еще немного поговорили о том о сем. После десяти часов, проведенных на колесах, у Поля шумело в голове. Теперь он наслаждался деревенской тишиной. На кухню заглянула Маривонна.

— Может, пройдемся?

На ней были надеты джинсы и подбитая мехом куртка.

Они прошли в самый конец веранды. К ним присоединилась и Изабель.

Они дошли до лесной опушки. И присели втроем у подножия одинокого дерева.

— Через десять дней наступит Рождество, — сказал Поль.

— Подумать только, а я совсем забыла об этом, — воскликнула Маривонна. — Мне придется поехать в Ап, чтобы купить подарки своим родителям и братьям.

— Съездим.

— Разве доктор не приедет сегодня после обеда? — спросила Изабель.

— Да, но только для первичного осмотра.

— Он будет осматривать меня?

— Конечно.

Она недовольно надула губы:

— Мне холодно, пошли отсюда.

Они поднимались по тропинке в гору до тех пор, пока внизу не показался дом Робера.

— Кто сказал, что путешествия продлевают жизнь? Какие новые впечатления дает поездка в этот забытый богом край? — рассуждал вслух Поль. — Дни здесь тянутся бесконечно. Мне нравится, когда ничего не происходит. Время для того и существует, чтобы его попусту тратить.

— И потому ты стал писателем? — спросила Изабель.

— Вовсе нет. Писательский труд, напротив, убивает время. И это самое страшное.

Небо заволакивали облака.

— К чему бы это? — спросила Маривонна, указывая на небо.

— Не знаю, но должен был бы знать. Я плохо разбираюсь в подобных вещах. И все потому, что лишен наблюдательности и не замечаю, что происходит вокруг.

— Ты всегда был таким?

— Вовсе нет. Зато теперь, когда мне хочется знать, как выглядит пчела, мне приходится обращаться к детским воспоминаниям. Дались же мне эти пчелы! Не могу вам сказать, в какой момент я занял в жизни выжидательную позицию, вместо того чтобы брать все, что шло мне в руки. И в итоге это привело к тому, что я потерял связь с реальным миром. Впрочем, это довольно скучная история.

Небо все больше и больше затягивали облака. Внезапно Поля охватило смятение. «Неужели все дни напролет мне придется вот так ораторствовать перед этими женщинами? Перед одной — еще куда ни шло. Но перед двумя! Ну и дурацкий же вид у меня будет. По девице под руку справа и слева я буду походить на корзину с двумя ручками».

«Эй, молодежь, бегите вперед! Вы для того и приехали, чтобы на людей посмотреть и себя показать. Я вывез вас из Парижа, где все серо и скучно. Мне захотелось полюбоваться на вас в ярком свете дня под голубым небом Прованса. И вот мы уже здесь, и что же я вижу? Маривонна взрослеет на глазах, а Изабель, напротив, впадает в детство. Она хочет казаться несносным избалованным ребенком. И это не очень-то удается ей. Мне следует спокойно разобраться во всем. Про этих длинноногих девчонок можно сказать, что они почти ровесницы. Обе стройные и одного роста — приблизительно 1 м 66 см, — и весом не более 50 кг. Я напишу о них книгу, которую назову „Изабель“. Это будет самая правдивая история на свете. И все же по мере продвижения работы истина ускользает от меня, словно сквозь пальцы.