Ерофей был потомственным гробокопателем, не изменил династической традиции, пошел по стопам деда, отца, полсотни лет трудился на старинном Байковом кладбище, которое лучше его никто не знал. Периодически меняющееся, по мере роста личного благосостояния, руководство кладбища его очень ценило, но не только за преданность делу. Лучше его никто не мог найти участок, где можно было потеснить старых хозяев, тем более сейчас, когда, вспомнив старые традиции, предпочитали брать сразу четыре-пять мест рядом, не пугаясь заоблачных цен, сравнимых со стоимостью городских квартир для живых. И это было непонятно: там электричество, газ, вода, канализация, а здесь что?
Напарником Ерофея с недавних пор стал Валентин по прозвищу Валет — широкоплечий мужчина лет сорока с буйной каштановой шевелюрой и крепкими, хоть и кривыми зубами. Он любил выпить, а еще больше поиграть в казино, потягаться с «одноруким бандитом». Был он работящим, умельцем на все руки, а на кладбище его привел сон. Приснилось как-то ему, что он под землей нашел клад. И сон был необычный — словно кино смотрел. Он смекнул — это знак свыше. Вначале хотел устроиться ремонтником канализационных сетей, которых под городом десятки километров, но не получилось. Он вновь понял: это опять знак свыше. Надо поближе к земле быть. И он решил устроиться рабочим на кладбище. На новое идти смысла не было — откуда там клад? Так он и оказался на Байковом кладбище, где Валет (ну кто его будет Валентином звать?) заработал и второе прозвище — Археолог.
Сейчас напарники выполняли ответственное дело — подыскивали участок на три места, а яму должны были копать для одного покойника, на завтра. Директор кладбища, недавно назначенный, весьма довольный выгодным заказом, полностью положился на опыт Ерофея:
— Не буду я тебе тыкать пальцем — где, не маленький, не впервой, сам найдешь. Завтра мне скажешь — я документы справлю. Чтоб не скучал — возьми вот «полторушку». — Протянул бутылку из-под минеральной воды, полную самогонки.
— Премия будет? — спросил Ерофей, глядя исподлобья.
— Будет. Не обижу, — сказал, замешкавшись, после паузы, краснощекий директор.
— И за яму — отдельно.
— Не волнуйся — все получишь сполна. И что это ты такой недоверчивый?
— Жизнь научила.
Место он нашел на одном из самых старых участков кладбища — там находились заросшие высохшей травой могильные холмики с перекошенными крестами. Зима — не самое лучшее время для похорон — земля мерзлая, приходится орудовать ломом. А тут еще пришлось стесать старые могильные бугры, чтобы разровнять участок так, будто никто его до этого и не занимал. Поработав часа три с небольшими перекурами, приведя все в относительный порядок и выкопав яму на треть, Ерофей скомандовал:
— Баста! На сегодня хватит. Завтра с утра докончим.
Валет же, жадный до работы, возразил:
— Чего ждать до завтра? Осталось-то немного — меньше чем на два часа.
Он, правда, не так был увлечен работой, как хотел добраться до старого погребения — вдруг там окажется что-то стоящее?
Ерофей не любил, когда ему возражали, тем более такие «молодые», как этот, на кладбище без году неделя. Он усмехнулся, так как прочитал потаенные мысли напарника — знал наверняка, что под таким нищим холмиком ничего тот не обнаружит, лишь куски полусгнившего дерева и костяк. Ему попадались богатые захоронения с золотыми часами, такими же портсигарами, а один раз обнаружились даже брильянтовые запонки на полуистлевшей рубашке. Но не холмики над ними были насыпаны, а громоздились остатки богатых надгробий. Правда, с ними было и больше возни: хоронили там богачей в дубовых гробах, которым и сто лет нипочем. Приходилось гроб поднимать, яму углублять, затем землицей слегка прибросать и нового покойника верхним ярусом хоронить. А как по-другому? Куда старый гроб с покойником денешь?
Старый кладбищенский работник не стал объяснять «молодому» свое решение, а просто выбрался из ямы, обтер лопату от земли, забросил ее левой рукой на плечо, а правой подхватил бутылку с самогоном. Валет, не имея желания в одиночку заканчивать яму, быстро последовал за ним. Ерофей не пошел к выходу, а отправился на старый польский участок и подошел к большому каменному склепу без двери.
— Что здесь? — спросил Валет, рассматривая диковинное сооружение, украшенное каменными изваяниями всякой нечисти.
— Инструмент здесь оставим — отсюда ближе его тащить, чем с каптерки, — молвил Ерофей и вошел внутрь. Валет последовал за ним и обнаружил пустое просторное помещение с прямоугольным отверстием посреди пола.
— А его здесь не сопрут? — с опаской спросил Валет.
— Нет — чужие здесь не ходят. Бывает, бомжи ночуют летом, но они нас уважают — ничего не трогают. Зачем им неприятности? — В его руках, уже свободных от лопаты и бутылки, неожиданно, как у фокусника, возникли два граненых стакана сомнительной чистоты. — Здесь нычка есть, вон там. — Показал глазами на углубление в стене. — Давай наливай!
Валет поднял бутылку с пола, открутил пробку и плеснул понемногу в стаканы.
— Не умеешь! — вскинулся Ерофей и твердой рукой налил поровну, граммов по сто пятьдесят.
— Тяжело без закуси, — вздохнул Валет.
— Привыкнешь. Поехали! — И Ерофей, одним глотком выпив содержимое, слегка сморщился.
Валет не отстал от него, после чего занюхал рукавом.
— А что там такое? — кривясь от выпитого, спросил он, рассматривая отверстие в полу.
— Захоронения. Там ниши, а в них гробы с богатеями.
— Неужто с богачами? — заинтересовался Валет. — Наверное, их уже подчистую обобрали?
— Как раз и нет. Температура там постоянная, тела сохранились, а пуще всего их темная сила бережет. Видел, какие чудовища снаружи поналеплены?
— Ну и что?
— Берегут они мертвецов от грабителей. Кто только не спускался, а взять ничего не могут — ужас их пробивает. Вот только боятся рассказывать, что там увидели.
— Сказки. Ничего там нет.
— Не веришь? Спустись, посмотри, если такой храбрый. Мне расскажешь.
— Это как два пальца… — не подался на розыгрыш Валет. — Во даешь! Думаешь, я труса буду праздновать? Ни в жисть. Пошел я. — И Валет подошел к отверстию, но, заглянув внутрь, ничего, кроме темноты, не увидел.
Вниз вела вертикальная железная лестница. Посмотрел на ехидно улыбающегося Ерофея и стал спускаться.
Старый кладбищенский волк налил себе еще сто граммов, но не успел опрокинуть стакан, как снизу раздался такой душераздирающий вопль, что у него рука дрогнула, даже слегка выплеснув содержимое стакана. В следующее мгновение из проема показалась голова Валета с расширенными от ужаса глазами, а затем и он сам. Он подскочил к Ерофею и, трясясь от страха, прохрипел:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});