Читать интересную книгу Буймир (Буймир - 3) - Константин Гордиенко

...На этом пепелище я же на свадьбе гулял, вишневый садик - тенистый заслон - стоял вокруг хаты, теперь одни головешки торчат...

Снега набухли водой, лоснились под солнцем черные склоны, пробуждалась после зимней спячки пашня, по горе синей грядой вьется лес, когда-то таинственный и грозный... Когда-то!

По раскисшей степной дороге медленно двигался обоз, кони хлюпали копытами, натужно вытягивая шеи. Необычный обоз и люди необычные - хмурые, обросшие лица, сосредоточенный взгляд, на шапках наискось пунцовые ленты. Партизаны возвращались к родному очагу. А очага давно уже нет, враг испепелил хаты, уничтожил семьи, на челе тревожная дума - как основать новую жизнь? У кого руки нет, у кого ноги, в жилы въелись осколки, а сколько понадобится, чтобы на месте пожарищ расцвела жизнь!

На возах с домашним скарбом, подушками, одеялами женщины с детьми, девчата... Не прежние полольщицы и вязальщицы - закаленные в кровавой сече лесные мстители.

Галя правила лошадью, брови нахмурены, лицо обветрено, взгляд блуждающий, вслед за милым, должно быть, летит девичья дума.

Текля сидела рядом в коротком белом кожухе, из-под шапки выбилась русая прядь, дышала полной грудью весенним воздухом, смотрела на широкий мир. Необычайное возбуждение охватило все ее существо, когда остались позади лесные чащи, родные боры, овраги, так долго служившие им надежной защитой.

Светлый простор перед глазами, непривычный, манящий, не надо скрываться, осторожничать, весеннее солнышко над головой... Красная Армия в огне и громе гнала гитлеровцев на запад. Павлюк, Марко, Сень пошли в армейскую разведку, обстрелянные смельчаки давали обещание загнать врага в его берлогу и там добить. А разве они, подруги, не доказали свою боевитость? Или они не обстреляны, не умеют владеть автоматом, не проверены в разведке? Но, однако, вынуждены были подчиниться приказу, вернуться в село. Кто же иначе засеет землю?

Чем ближе к селу, тем молчаливее делались люди. Мавра натянула платок на самые глаза - чтобы не резало яркое солнце, может, еще и потому, чтобы не видно было слез.

Родное приволье открылось взору. Миновали бригадное поле, на котором Текля растила зернистую пшеницу, прославившую Буймир, поблескивали заросшие бурьяном взгорки. Растают снега - к полю и не подступишься, усеяно снарядами, минами.

Тоска брала смотреть на сожженное село над Пслом, один церковный шпиль блестел на солнце. На месте школы, Дома культуры, фермы - одни руины... Редко где стояли хаты. Из-под земли курился дымок - в землю зарылось село.

Чернобородый кузнец Повилица, хмуро молчавший всю дорогу, решил, верно, что пора поговорить откровенно то ли с людьми, то ли с самим собой, облечь в слова тайно выношенную мысль:

- Основа жизни - кузня и плотницкая!

Выдавив из себя эти слова, удрученно уставился в землю: сколько железа перемял на своем веку! А теперь как одной рукой с огнем управишься?

- А голова на что? - откликается Родион живо и решительно. - Знания, опыт! Кто за порядком приглядит, пока вырастут молодые кузнецы, кто их научит, надоумит?

Овчар Голивус подбадривает приятеля:

- Работы непочатый край! Будешь руководствовать в кузнице!

Повилица бросает мрачный взгляд на овчара: не было бы у меня ноги, а то рука! Хорошо, мол, тебе...

Родион тоже припадает на ногу, но кость у него не задета, мина порвала жилы...

- Как буду полоть, копать, - горюет Галя, - пулей прошило ногу.

Нет среди лесовиков человека без заплат...

Торжественный день, необычный! Все село выбежало встречать партизан. Сквозь огонь и смерть прошли, а вернулись-таки в родные места. Не один гитлеровец нашел себе могилу от партизанской руки!

Распахнулись сердца... Встречали хлебом-солью, всюду сияющие лица, вопли и причитания...

В просторную землянку набилось полно народу, Мусия Завирюху посадили на почетное место, Родион рядом с командиром, - а где же ему быть? Меж горелых стояков мужественные усачи Повилица с Голивусом. Судьба опять свела друзей вместе, все они тут, седые бороды - Мусий, Арсентий, Салтивец, Лука, Аверьян, Келиберда... Правда, нет пока с ними пастуха Саввы. Не сон ли это? Не могли наговориться, насмотреться друг на друга. В землянке пахло плесенью, да что до того друзьям, они сидели за сбитым из неоструганных досок столом и вели задушевную беседу. Мусий Завирюха притягивает все мысли, чувства и взоры... Поучает людей, как далее жить. И немудрено. Кто, как не он, твердил неустанно, что советская земля непобедима? Пришли светлые дни, не надо кривить душой, подчиняться старосте, тая в себе смертельную ненависть к врагам.

- А кто пошел против нас, тот теперь воет волком да рыщет по оврагам, - имея в виду Селивона, заключает речь командира Родион Ржа.

Не обо всех славных делах отряда помянул Мусий Завирюха, и Родион, не теряя времени, пополняет сведения односельчан о лесных героях. Кто мог думать, самые смирные хлопцы на селе Марко, Сень...

Пополняет, разумеется, так, чтобы слова его не долетали до Мусия, который не переносил похвальбы. Хотя слово-другое и застряло в его мохнатых ушах...

Само собой разумеется, землянка не могла вместить всех, народу набилось - негде яблоку упасть. Всяк тащил партизан к себе.

На столе дымилась горячая картошка, похрустывали огурцы на зубах, пряно пахло всякой квашеной снедью, по которой так соскучились партизаны. Хорошо хоть у Арсентия уцелели кадки с капустой и огурцами - бомба на огород упала и завалила погреб, у многих немцы порубили кадки с соленьями. Люди наслаждались духовитым хлебом, конопляным маслом. Что бы ни ели партизаны, все обильно подсаливали, то и дело подкладывали капусты, луку. Буймирцы давно извлекли из тайников спрятанные от немцев припасы. Ходила по кругу чарка, не без того. Шум стоял в землянке, клубами валил густой дым. У Родиона свои соображения: придет час, вернутся односельчане из-под Берлина, тогда уж нам примолкнуть придется. Поэтому он спешит поведать о прославленном партизанском командире Мусие Завирюхе.

- Как сядет на коня - генерал, да и только! Какой ни будь бой, чтоб он изменился в лице?! Ни вот столечко! Голос как гром! Текля тоже с ним на смертной линии стояла...

И на долю Родиона выпало немало испытаний, кто того не знает, на волоске от смерти был... Теперь, правда, никого этим не удивишь, кому смерть не грозила.

Мусий Завирюха поднял руку, гул в землянке затих.

- Сколько же у нас грабель, кос, лопат? И уцелели ли парниковые рамы? - задает командир вопрос сельчанам.

Как видно, все же есть чему удивляться... Сразу видно хозяина. Не с этим ли нехитрым инвентарем придется начинать новую жизнь?

Далее Мусий поинтересовался, сколько имеется телег, плугов, лошадей. Добавил, что в первую очередь надобно помочь матерям с детьми, и этим расположил к себе женские сердца. Женщины наперебой стали выкладывать Мусию - наше утешение, надежда ты наша! - свои жалобы.

- Горстку зерна смолоть негде, - сетовала Варвара Снежко.

- Пока перетрешь миску кукурузы - смотришь, и дня нету! - неизвестно на кого роптала Жалийка. Она завела домашнюю мельничку. Все село обзавелось такими мельничками, хозяйки привернули мельнички к лавкам, с трудом вертели ручку, сухое зерно потрескивало, жиденькой струйкой сыпалась мука.

- Когда Гаврила мельником был, мы горя не знали! - вступает в разговор Варвара.

Меланка Кострица напоминает соседке:

- А кто жаловался, что мельник дерет за помол?

Это уже, видно, забылось, и теперь Гаврила выглядит этаким печальником за людей. Зная сельские беды, Гаврила с болью душевной вспоминает, какая была мельница да какой помол. Мельница сгорела, село теперь бедствует.

- А жернов уцелел? - допытывается Мусий Завирюха, непонятно, зачем ему понадобилось это знать.

Всего не перескажешь, что было говорено в ту ночь, каких только планов, замыслов, надежд не рождалось в землянке.

6

Радовалось все село - хозяин приехал, отец детям, а у самого ни кола ни двора, надо бы помочь...

Первым начал Арсентий:

- Знаешь что, Мусий? Немцы предали огню твою партизанскую хату. Мы тебе поставим новую. Поможем тебе...

- Само собою, - подтвердил Родион.

- Вы сами на пепелище сидите, - ответил Мусий.

- И не говори! - запротестовал Аверьян. - Мы тебе за неделю всем селом поставим хату.

- За пять дней! - сократил срок Родион.

- А каково мне будет в ней жить, имея перед глазами ваши землянки? упорствует Мусий.

Сколько ни добивались люди поставить Мусию хату, - будет, мол, у председателя жизнь налажена, тогда и мы скорее вылезем из земли, председатель был непоколебим: не время.

И он самолично принялся долбить землянку на взгорке - чтобы попросторней была, не заливало водой и потолок чтоб не давил.

Завидели соседи, что Мусий долбит на бугре землю, мигом вся улица сбежалась с лопатами на помощь. За день выкопали, выровняли стены твердая, глинистая земля попалась.