Читать интересную книгу Ночной администратор - Ле Карре Джон

Он ждал, когда Джонатан заговорит. Ждал и курил. Он не торопился. В его положении он мог себе позволить убить хоть все время в мире.

– Но все дело в том, мой милый, – в конце концов заключил Коркоран, – что шеф имеет на этот счет иные взгляды. Он всегда любил детали. Вот он возьми и позвони по телефону Майстеру в Цюрих. Из укромной кабины на Дип-Бэй. И спроси: «Как там поживает дружище Пайн?» А старина Майстер как подскочит да как завопит: «Майн Готт, этот бандит меня жутко обокрал, шестьдесят одну тысячу четыреста два франка, девятнадцать сантимов и две жилетные пуговицы!» Еще счастье, что он ничего не знает о морковном пудинге, а то обвинил бы вас в промышленном шпионаже. Вы меня слушаете, дружок? Я не очень вас утомил?

«Терпи», – говорил себе Джонатан. Глаза закрыты. Тело неподвижно. Головная боль доходит до дурноты. Кресло Коркорана ритмично закачалось и замерло. Сигаретный дым подполз совсем близко. Коркоран навис над ним всей своей массой.

– Мой милый, до вас ведь доходят мои слова? Вам не так плохо, как вы изображаете; Врач утверждает, вы очень быстро выздоравливаете.

– Я никого не просил меня сюда привозить. Тут не гестапо. Я оказал вам услугу. Теперь отправьте меня обратно к Лоу.

– Но, мой дорогой! Вы оказали нам неоценимую услугу. Мы оба, шеф и я, – на вашей стороне. Мы вам так обязаны. Шеф не из тех, кто не платит долги, и он из-за вас места себе не находит – у впечатлительных людей обостренное чувство благодарности. Он не любит быть обязанным. Предпочитает, чтобы были обязаны ему. Таково свойство всех больших людей. Ему необходимо отплатить вам добром. – Майор ходил по комнате, держа руки в карманах. – Но он немного встревожен. За это нельзя осуждать.

– Уйдите. Оставьте меня.

– Похоже, старик Майстер наплел шефу, что после того, как вы лишили его собственности, вы бежали в Англию и там зарезали какого-то парня. Не может быть, сказал шеф, это какой-то другой Линден, наш – просто герой. Ну, тут шеф стал сам кое-что прощупывать. И оказалось, что старик Майстер попал в точку. – Еще одна живительная затяжка, в то время как Джонатан прикидывался мертвым. – Шеф, конечно, никому не сказал, кроме вашего покорного слуги. В конце концов, мало ли кто меняет имя, некоторые делают так всю жизнь. Но убийство – это уже совершенно иное дело. Шеф не хочет пригреть у себя змею на груди. Это разумно, он человек семейный. Но ведь и змеи бывают разные. Может быть, вы неядовиты? Одним словом, он отрядил меня немного попотрошить вас, пока они с Джед прохлаждаются. Джед – его ангел, – пояснил майор. – Дитя природы. Вы видели ее? Такая длинноногая девочка. Фея. – Он тряс Джонатана за плечо. – Ну проснитесь же, дорогой. Я «болею» за вас. И шеф тоже. Мы ведь не в Англии. Мы сейчас граждане мира. Смелее, Пайн.

Несмотря на всю напористость этого призыва, он не достиг цели, Джонатан заставил себя уснуть. Он «убежал» в сон, как в свое время в приюте.

15

Гудхью сказал об этом только жене. Больше некому было сказать. Правда, такая чудовищная история требовала соответствующей аудитории, а его дорогая Эстер, по общему мнению, меньше кого бы то ни было походила на чудовище.

– Ты уверен, дорогой, что правильно все понял? – спросила она с сомнением. – Ты ведь знаешь, как это с тобой бывает, многие вещи ты слышишь хорошо, но смысл телепередач тебе растолковывают дети. А в пятницу, в час пик, такое оживленное движение.

– Эстер, я передал тебе все, как он сказал. Он это говорил достаточно громко, прямо мне в лицо. Каждое слово было хорошо слышно. Я видел его губы.

– Я думаю, ты можешь сообщить в полицию. Если ты уверен. Ну конечно, конечно, уверен. Но даже если ты не собираешься ничего предпринимать, мне кажется, тебе следует переговорить с доктором Прендергастом.

Чтобы подавить ярость, которую очень редко вызывала у него спутница жизни, Гудхью решил прогуляться в сторону парламента и проветриться. Но прогулка не принесла желанной свежести. Он еще и еще раз прокрутил в голове всю историю, как делал уже не впервые.

* * *

Пятница начиналась как обычно. Гудхью рано отправился на велосипеде на работу, потому что его начальник любил подбивать дела в конце недели перед отъездом за город. В девять позвонила секретарша и сообщила, что назначенная на десять встреча отменяется: у министра срочные дела в американском посольстве. Гудхью уже привык к тому, что его не включают в число посвященных. Он решил сосредоточиться на работе и даже свой ленч – сандвич и чашку чаю – съел прямо за письменным столом.

В половине четвертого секретарша позвонила, с тем чтобы попросить заглянуть к шефу на несколько минут прямо сейчас. В офисе начальника, куда поднялся Гудхью, в непринужденных позах за чашечками кофе и с сигарами сидели участники обеда, членом которого он не удостоился быть.

– Рекс, входи, – равнодушно приветствовал его шеф. – Садись, пожалуйста. Здесь все тебя знают? Отлично.

Шеф был младше Гудхью лет на двадцать. Это был богатый дебошир, университетский регбист при теплом местечке – больших достижений в области образования, как полагал Гудхью, он не имел. Недостаток кругозора министр вполне компенсировал большими амбициями. По одну руку от него сидела Барбара Вандон из американского посольства, по другую – Нил Марджорэм из группы по изучению снабжения, который всегда чрезвычайно импонировал Гудхью, то ли прошлой принадлежностью к флоту, то ли честными глазами и уравновешенностью. Гудхью поражался, что человек с таким прямым, открытым взором мог быть подручным Джеффри Даркера. Голт, тоже аппаратчик Даркера, сидел рядом с Марджорэмом и выглядел совершенно под стать Даркеру – чересчур разодетым и чересчур важным. Третьей представительницей Ривер-Хауз была сногсшибательная красавица Хейзел Банди, которая, по слухам, делила с Даркером не только служебные заботы, но и постель. Впрочем, Гудхью взял за правило никогда не верить подобным сплетням.

Шеф объяснил цель встречи. Голос звучал излишне бодро.

– Мы тут занялись проверкой того, как осуществляются англо-американские связи, Рекс, – проговорил он, неопределенно взмахнув рукой с сигарой. – И, надо признать, мы пришли к некоторым весьма тревожным выводам, о которых хотели бы услышать твое мнение. Не возражаешь? Вот так, без предварительной подготовки. Обсудим общие положения. Побросаем мячик. Ты готов?

– Почему бы нет?

– Барбара, милая, начинай.

Барбара Вандон была главной представительницей заокеанских братишек Даркера в Лондоне. Она училась в Вассаре, проводила зиму в Аспене, а лето на Вайнъярде. Однако в ее голосе звучали ноты отчаяния.

– Рекс, в этом деле с «Пиявкой» мы просто пигмеи, – взвыла она. – Настоящая игра идет где-то там наверху, сейчас и повсеместно.

Смущение Гудхью стало сразу очевидным.

– Барбара считает, что мы вместе с Лэнгли потеряли след, Рекс, – пояснил Марджорэм.

– Кто это «мы»?

– Мы – это мы. Ривер-Хауз.

Гудхью резко повернулся к шефу.

– Но это уже не общие положения...

– Ну, ну! – прервал его шеф, стряхивая пепел в сторону Барбары Вандон. – Девочка ничего особенного не сказала. Вот так запал! Боже!

Но Гудхью не дал себя сбить.

– Ривер-Хауз потерял след вместе с Лэнгли в деле «Пиявки»? – скептически глядя на Марджорэма, спросил он. – Ривер-Хауз вообще не имеет отношения к этому делу, он только обеспечивает поддержку. Операция «Пиявка» – из разряда криминальных.

– Это-то Барбара и считает нужным обсудить, – произнес Марджорэм, показывая интонацией, что он вовсе не обязательно разделяет ее мнение.

Барбара Вандон снова пошла напролом:

– Рекс, нам необходимо произвести капитальную уборку в доме, не только у нас в Лэнгли, но и здесь, в Соединенном Королевстве. – Все это здорово смахивало на заранее подготовленную речь. – Мы должны раскрутить эту операцию с «Пиявкой» и все начать с начала. Рекс, ребят из Лэнгли прокатили, верней отжали. – На сей раз Марджорэм не стал оказывать ей услуги переводчика. – Рекс, наши политики не намерены это проглотить. Они вот-вот взорвутся. Сложившуюся ситуацию следует рассмотреть очень внимательно с разных углов зрения. И что же мы видим? Проведение операции обеспечивают, с одной стороны, очень слабое, очень молодое британское агентство, простите меня, прекрасное, профессиональное, но слабое, и, с другой стороны, группка американских полицейских из Майами, ни черта не смыслящих в политике. Это хвост и собака, Рекс. Собака здесь, – ее рука поднялась над головой, – а там только хвост. Сейчас хвост впереди собаки.