Роль МИ-5 в этом удивительном деле прояснилась только в конце 2011 г. после публикации ее огромного досье на Джагана – в общей сложности более двадцати томов. В них нет ничего, что указывало бы на то, что МИ-5 «подкармливала» страхи Лондона и Вашингтона в отношении коммунистических взглядов Джагана. Напротив, в 1951 г. офицер связи по вопросам безопасности МИ-5 в Тринидаде, в сферу ответственности которого входила и Британская Гвиана, доложил, что «нет никаких доказательств того, что Народную прогрессивную партию контролирует или руководит ею какая-либо коммунистическая организация, находящаяся за пределами колонии». Архивы МИ-5 показывают, что Джаган впервые привлек к себе внимание секретной службы в мае 1947 г., когда посольство Великобритании в Вашингтоне запросило информацию о нем после донесения из «чрезвычайно конфиденциального источника», в котором говорилось, что Джаган в предыдущем году писал в советское посольство в Вашингтоне. У МИ-5 и SIS не было «следов» Джагана в их документах в то время. Однако интенсивное наблюдение МИ-5 за членами Британской коммунистической партии выявило, что начиная с 1948 г. Джаган поддерживал связь со штаб-квартирой компартии в Лондоне, которую посетила его жена Джанет во время поездки в Великобританию после победы НПП на выборах 1953 г. Во время предыдущего приезда Чедди Джагана в Великобританию в июле 1951 г. МИ-5 запросила у министерства внутренних дел ордер на перехват его корреспонденции. Общий смысл досье МИ-5 на Джагана состоит в том, что, хотя он и был, безусловно, марксистом, а его жена, как известно, в юности была членом молодежной организации Компартии США в своем родном Чикаго, кроме этого было мало фактов, говорящих о какой-либо политической принадлежности к коммунистической организации. Если только МИ-5 не предоставила правительству Черчилля свою оценку Джагана, которая радикально отличалась от всего содержащегося в ее собственных документах, маловероятно, что оно поддержало бы предлог для отмены результатов выборов в Британской Гвиане, который состоял в том, что Джаган был коммунистом. Более того, учитывая свою достаточно оптимистичную оценку других лидеров антиколониального движения вроде Кваме Нкрумы и Джомо Кеньятты, о которых будет рассказано в шестой главе, кажется маловероятным, что МИ-5 сделала бы вывод, будто Джаган – убежденный коммунист. В реальности, как мы видим сейчас, Джаган был прежде всего борцом за независимость своей родины, хотя и говорившим на языке марксизма.
По-видимому, в 1953 г. на самом деле произошло следующее: министерство по делам колоний просто использовало «коммунизм» как предлог, чтобы отменить избрание Джагана. Настоящей причиной тревоги Лондона, вероятнее всего, были обширные минеральные богатства, скрытые в недрах этой колонии, – огромные залежи алюминия и бокситов, и в начале 1950-х гг. она обеспечивала около двух третей бокситов, импортируемых в США. С точки зрения Лондона и Вашингтона, Британская Гвиана была слишком ценной, чтобы отдавать ее марксисту вроде Джагана, главным обещанием которого на выборах была национализация минеральных ресурсов колонии и перераспределение ее богатств. Решив изображать Джагана коммунистом, Лондон и Вашингтон, видимо, выбрали ту версию фактов, которая наилучшим образом подходила к их потребностям – классическая несостоятельность разведки.
Эту точку зрения поддерживают архивы, в настоящее время находящиеся в Оксфорде, которые показывают, что за оценкой коммунистических взглядов Джагана министерство по делам колоний обратилось к одному из своих экспертов У.Х. Ингремсу. Ингремс сделал большую карьеру, служа в различных английских колониях в Африке с 1920-х гг. В июле 1953 г., через два месяца после победы Джагана на выборах, он совершил поездку в Вест-Индию и Британскую Гвиану. В последовавшем за поездкой отчете министерству по делам колоний он нарисовал довольно безрадостную картину, назвав в нем Джагана убежденным коммунистом, и даже порекомендовал, что «друзья» (то есть SIS) должны вмешаться и начать в колонии информационную кампанию против Советского Союза. Мы не знаем, какие последствия повлекли за собой предложения Ингремса, но они, вероятно, прозвучали как музыка для ушей ястребов в министерстве по делам колоний, которые уже не доверяли Джагану. Наверняка не является совпадением то, что приблизительно в это время именно Ингремс громче всех заявлял о том, что Джомо Кеньятта – коммунист, а восстание мау-мау в Кении – коммунистический мятеж, как мы увидим в шестой главе. Как явствует из одной памятной записки МИ-5 для внутреннего употребления, Ингремс и группа его коллег в министерстве по делам колоний видели коммуниста «за каждым кустом крыжовника в каждой колонии»72.
Силы чрезвычайного реагирования оставались в Британской Гвиане до августа 1957 г., когда Джаган возвратился на свою должность после того, как НПП одержала еще одну победу на выборах, став лидером в стране на этот раз по новой конституции. По мере того как Джаган все крепче держал власть в своих руках, правительства Великобритании и США начали обдумывать план тайной операции для дестабилизации его правления. В октябре 1961 г. Джаган снова одержал явную победу на всеобщих выборах и стал премьер-министром Британской Гвианы, но Лондон по-прежнему отказывался называть его премьер-министром по надуманным причинам. Однако теперь стало ясно и Лондону, и Вашингтону, что если тайная операция не даст нужный им результат, то Джаган будет руководителем независимой Гвианы.
При обычном ходе событий разведывательные данные МИ-5 о прошлом и настоящем Джагана сыграли бы решающую роль в передаче власти в колонии, как это было в других колониях. Но в Британской Гвиане МИ-5 была оттеснена на второй план. В отличие от большинства других проблемных уголков империи в этой колонии никогда не было постоянно работающего в ней офицера связи по вопросам безопасности. Вместо этого офицер связи по вопросам безопасности в Тринидаде приезжал сюда приблизительно раз в месяц между 1960 и 1963 гг. По иронии судьбы, жена Джагана Джанет была назначена министром внутренних дел, а это означало, что в ее обязанности входило поддерживать контакт с офицером связи по вопросам безопасности в Тринидаде. Эти двое – шпион и человек, за которым шпионят, несколько раз встречались во время визитов офицера связи по вопросам безопасности в колонию, и он предоставлял ей чрезвычайно тщательно выверенные доклады.
О чем офицер связи по вопросам безопасности МИ-5 не информировал Джанет Джаган, так это о том, что величайшая угроза для Британской Гвианы исходит на самом деле от главного союзника Великобритании – Соединенных Штатов Америки. Фактически после октября 1961 г. британское правительство дало Вашингтону свободу действий для осуществления тайной деятельности в этой колонии. Как отмечал историк империи Ричард Дрейтон, правительство США получило большую свободу действий для оказания влияния на политику Британской Гвианы, чем в любой другой британской колонии. Государственный департамент и ЦРУ провели ряд секретных операций с целью дестабилизировать режим Джагана. Сюда входили фальсификация результатов выборов, подкуп профсоюзов, организация в феврале 1962 г. забастовок и восстаний и даже, по-видимому, планирование серии взрывов. Их главной целью было усилить позицию главного политического противника Джагана – чернокожего «антикоммуниста», юриста Форбса Бернхэма – лидера Народного национального конгресса (ННК). Человек умеренных взглядов, одаренный оратор, выпускник Лондонской школы экономики и истовый приверженец методизма, который тем не менее имел вкус к быстрым машинам и красивым женщинам, Бернхэм явно был человеком Вашингтона73.
Вскоре после победы на выборах в 1961 г. Джаган нанес визит президенту США Джону Кеннеди в Белый дом, чтобы получить поддержку США для обретения Британской Гвианой независимости. Чедди Джаган вполне может быть марксистом, сказал после его визита Кеннеди, «но Соединенные Штаты не возражают, потому что этот выбор был сделан в ходе честных выборов, которые он выиграл». В частной же беседе Кеннеди сказал прямо противоположное. Вашингтон боялся, что Джаган превратит Британскую Гвиану в еще одну Кубу, официальный визит в которую он совершил в 1960 г., как, впрочем, и в Советский Союз и Китай. На следующий год, как обнаружили в МИ-5, он также попросил помощи у Коммунистической партии Великобритании. После унизительной неудачи государственного переворота с целью свержения Кастро при поддержке ЦРУ (фиаско в заливе Свиней в апреле 1961 г.) Кеннеди был полон решимости не допустить повторения этого с Джаганом. Госсекретарь США Дин Раск написал министру иностранных дел Великобритании лорду Хоуму в феврале 1962 г.: «Должен вам сказать, что пришел к выводу о том, что мы не можем мириться с независимой Британской Гвианой под руководством Джагана». Премьер-министр Гарольд Макмиллан сказал Хоуму, что письмо Раска было «чистым макиавеллизмом», демонстрирующим «определенную степень цинизма», которую он счел удивительной ввиду того, что госсекретарь «не был ни ирландцем, ни политиком, ни миллионером». В своем дневнике Макмиллан резюмировал ситуацию в Британской Гвиане, отметив, что американцы «готовы нападать на нас как на колонизаторов, когда это им это удобно», но «они первыми поднимают крик, когда «деколонизация» происходит в неудобной близости от них». Хоум резко ответил Раску: «Вы пишете, что не можете «мириться с независимой Британской Гвианой под руководством Джагана» и что «Джагану не следует позволять снова прийти к власти». Как, по вашему мнению, это можно осуществить в условиях демократии? И даже если нашлось бы такое средство, все это почти наверняка было бы прозрачно…»74