Читать интересную книгу История Византии - Джон Норвич

Но того же нельзя было сказать о восточной границе Византии. Ко времени смерти Льва в 912 г. положение там оставалось в основном такое же, как и на протяжении последних двух столетий. Но начиная с 923 г., в результате действий блестящего византийского полководца Иоанна Куркуаса, наметился перелом в военном противостоянии с мусульманами. Был окончательно сокрушен пират Лев Триполийский; была утверждена и консолидирована имперская власть в Армении; в 934 г. был инкорпорирован в империю важный арабский эмират Мелитина. Беда на этот раз пришла не с запада и не с юга, а с северо-востока.

В 941 г. в Константинополе могли еще проживать старики, помнившие рассказы родителей об ужасном набеге русов, случившемся восемьдесят один год назад; за прошедший период русы прошли длинный путь. Примерно в 882 г. норманн Олег захватил Киев и сделал его столицей нового государства. На смену ему после его смерти пришел Игорь, сын Рюрика, ставший великим киевским князем. Именно Игорь в начале июня 941 г. направил против Византии могучую армаду. Когда Роман услышал о приближении этой флотилии, его сердце упало: вся византийская армия находилась на восточной границе, флот был поделен между акваториями Средиземного и Черного морей. Из числа имевшихся плавсредств все, что можно было быстро мобилизовать, — это пятнадцать жалких блокшивов, давно уже предназначавшихся для свалки. Они были нагружены до самых планширов греческим огнем и направлены — под руководством некоего Феофана — блокировать северную оконечность Босфора. Феофан прибыл как раз вовремя: утром 11 июня корабли русов показались на горизонте. Он сразу же атаковал.

Невозможно преувеличить значимость греческого огня в византийской истории. Сарацинам он был уже слишком хорошо знаком, для русов же оказался полной неожиданностью. Когда первый их корабль сгорел, остальные резко развернулись, вышли из Босфора и направились на восток, вдоль Черноморского побережья Вифинии. В Вифинии русы высадились на сушу и начали творить несказанные бесчинства, наводя ужас на местное население. Этот террор продолжался несколько недель; наконец на место событий прибыл стратиг Армениака Варда Фока со своими местными новобранцами, он отвлекал на себя внимание мародеров, пока не подошли крупные силы — войска Куркуаса. Также к месту дислокации русов уже направлялся флот — каждая новоприбывшая эскадра сразу же вступала в бой. Вскоре уже русы оказались в роли обороняющихся. Приближалась осень, и они стремились быстрее отплыть домой. Но было уже слишком поздно — между ними и открытым морем находился византийский флот. В начале сентября русы предприняли отчаянную попытку прорваться сквозь блокаду, но греческий огонь вновь сделал свое дело и все море оказалось охвачено пламенем. Корабли русов горели как щепа, их экипажи начали выпрыгивать за борт; счастливчики сразу ушли на дно под тяжестью своих доспехов, остальные же встретили страшную смерть в покрытой маслом воде, которая пылала не менеё сильно, чем корабли. В Константинополе Феофана чествовали как героя.

Уже три года спустя Игорь предпринял новый рейд, на этот раз использовав десантную операцию. Роман, однако, постарался избежать столкновения. Его послы встретились с великим князем на берегу Дуная и просто-напросто откупились от него. Вскоре делегация русов прибыла для заключения политического и торгового договора, и на протяжении следующей четверти столетия отношения между Киевом и Константинополем оставались достаточно ровными.

Между тем Иоанн Куркуас отвел армию назад на восток. К его облегчению, важная ситуация там не изменилась: его главный враг Сайф эд-Даула — Меч Империи, мосульский эмир из династии Хамданидов — отсутствовал, какие-то серьезные проблемы заставили его уехать. Все казалось благоприятным для возобновления прерванного наступления. Поздней осенью 942 г. Иоанн после продолжительной и трудной кампании вступил в Эдессу. Этот город, хоть и подпал под влияние ислама еще в 641 г., мог гордиться длительной и почтенной христианской традицией. Прежде всего он был известен двумя реликвиями: посланием от Иисуса Христа и портретом Спасителя, чудесным образом запечатленным на некоем одеянии. Известно было, что оба эти предмета поддельные, но легенды оказались сильнее правды. Особенно захватил воображение Куркуаса портрет, и он вознамерился заиметь чудесный образ. Жители Эдессы, прежде чем отдать свое сокровище, посоветовались с халифом, который дал санкцию, поскольку не было иной возможности спасти город. Со всяческими церемониями портрет был доставлен в Константинополь, где у Золотых ворот его официально приняли патриарх и три молодых соправителя императора, после чего реликвию торжественно пронесли по улицам города к собору Св. Софии.

Роман при всем этом не присутствовал. Ему уже было сильно за семьдесят, и он проводил больше времени с монахами, чем с министрами, постепенно погружаясь в болезненную религиозность. На душе у него было неспокойно, поскольку он приобрел трон в результате клятвопреступления и обмана, лишив законного василевса власти и возведя в императорский ранг своих никчемных сыновей. Христофор, по общему признанию, все-таки подавал некоторые надежды; двое же его младших братьев, Стефан и Константин, были печально известны своей безнравственностью, и та готовность, с которой Роман им потакал, являлась наглядным признаком его собственного падения.

Чуть ли не единственным разумным поступком Романа за последние унылые годы его жизни явилось составление нового завещания, в котором утверждалось верховенство Константина Багрянородного, — таким образом, после смерти Романа его сыновья должны были быть отстранены от власти. Его ошибка заключалась в том, что он обнародовал это свое решение: его сыновья сразу же пришли в ужас. Если Константин становился верховным императором, то что их могло ожидать? Изгнание? Кастрация? Ссылка? Не исключалась и еще более ужасная судьба. И за пять дней до Рождества 944 г. два молодых Лакапина со своими приспешниками прокрались в комнату Романа. Он не стал оказывать сопротивления, когда они понесли его к маленькой гавани Вуколеон, и несколько минут спустя Роман был уже на пути к Принцевым островам. Там ему выбрили тонзуру и принудили дать монашеский обет. Можно предположить, что он был этому только рад.

К тому времени как сыновья вернулись на материк, весь Константинополь уже был на ногах. Никого особо не заботила судьба Романа — все беспокоились за Константина. Вскоре разгневанные, полные подозрений толпы собрались у дворцовых ворот. Лишь после того как молодой император показался в окне, они согласились разойтись. Обнаружилось то, чего никто ранее не подозревал: Константин был любим народом. Он никогда не стремился завоевать эту любовь — напротив, он намеренно оставался в тени. Но Константин обладал одним большим достоинством — легитимностью. Внук Василия Великого, только он был законным императором Византии. Лакапины же являлись выскочками, и византийцы достаточно натерпелись от них.

Братья, увидев, что просчитались, выбрали единственный возможный для себя путь — с большой неохотой признали Константина верховным императором. Однако мягкий, скромный Константин не получил всей полноты власти, и, будь он предоставлен самому себе, возможно, терпел бы такое положение дел сколь угодно долго. Но его жена Елена, дочь Романа, была сделана из более твердого материала. На протяжении двадцати пяти лет она выказывала верность мужу, отстаивая его интересы в противовес своей семье, и теперь потребовала от него решительных действий. 27 января 945 г. оба соправителя императора были арестованы, им выбрили тонзуру и отправили в ссылку — в разные места. Из оставшихся Лакапинов только патриарх Феофилакт и находившаяся в Болгарии царица Мария продолжали занимать властные позиции.

Что касается старого императора, то его жизнь продолжалась в монастыре. Совесть все не давала ему покоя. В Святой четверг 946 г. перед собранием в 300 монахов со всех уголков империи — и даже из самого Рима — он перечислил все свои грехи, прося отпущения за каждый из них. Затем перед главным престолом его высек плетью молодой послушник, после чего Роман вернулся в свою келью. Он умер 15 июня 948 г. Его тело было отвезено в Константинополь и затем погребено в Мирелейском монастыре рядом с могилой жены.

Роман был хорошим императором, возможно даже, великим. Добытую нечестным путем власть он использовал, проявляя мудрость и умеренность. Его непосредственным предшественникам приходилось иметь дело с двумя основными проблемами: с церковью и Болгарией. Роман решил их обе, причем исключительно мирными средствами. Только на Востоке его тихая дипломатия оказалась бесполезной. Там вооруженная сила являлась единственным понятным для врага аргументом, и туда, поскольку в ходе противостояния с болгарами он не потерял ни одного бойца, Роман бросил всю свою армию, выступившую против сарацин. По всеобщему признанию, удача была на его стороне — во-первых, благодаря Иоанну Куркуасу, оказавшемуся военачальником совершенно исключительных качеств, а во-вторых, ввиду состояния халифата Аббасидов, который более уже не обладал такой силой, как раньше. Но факт остается фактом — впервые со времени подъема ислама христианские войска при императоре Романе перехватили стратегическую инициативу.