Читать интересную книгу Падение Иерусалима - Дерек Картун

- Всю правду, им-то она необходима.

- И "Моссад" будет молчать, ты считаешь?

- Будет. Ссориться с Францией им ни к чему, сеять панику в собственной стране - тем более. По крайней мере до тех пор, пока нет ничего определенного.

- Но если до президента дойдет, он там такое устроит! - Вавр даже поежился. - Не миновать мне тогда руководить полицейским училищем где-нибудь в Бретани.

Баум усмехнулся:

- А ведь люди, стоящие у власти, сами провоцируют такую успокаивающую ложь, - продолжал он задумчиво. - Хотя на их месте, может, и я вел бы себя так же. Конечно, одна боеголовка без детонатора всякому симпатичнее, чем две с детонаторами. Но все же...

- Самое скверное, что мы до сих пор ничего не нашли.

- Тридцать наших сотрудников перерыли торговый порт в Марселе - и все зря. Конечно, физически невозможно открыть каждый контейнер и перетряхнуть весь груз, но суда, которые уходили в средиземноморские порты, проверены досконально. Старались, как звери, - а в результате нуль.

Отчет, отправленный в тот день в президентский дворец, содержал именно эти малоутешительные сведения, о второй пропавшей атомной бомбе и исчезнувших заодно детонаторах в нем и не обмолвились.

Перед самым уходом, уже у дверей Баума настиг еще один телефонный звонок.

- Это Ковач, господин Баум. Если у вас найдется время для меня, хорошо бы повидаться.

В привычно льстивых интонациях Баум уловил оттенок нетерпения.

- С удовольствием. Скажем, через полчаса в баре возле Мадлен.

- Отлично. Я рад.

Бар на улице Виньон - излюбленное местечко мелких жуликоватых торгашей, которые развлекают здесь друг друга анекдотами о собственных хитростях, сегодня был непривычно пуст. Ковач приступил к делу сразу, не тратя времени:

- Я пришел, чтобы сказать вам нечто важное: по крайней мере один из членов интересующей нас группы в самом скором времени отправляется в Израиль.

- Когда именно?

- Не знаю.

- Кто?

- Женщина, известная под именем Расмия Бурнави.

- Знакомая особа.

- Она прибудет в аэропорт Бен Гурион. Но под каким именем и с каким паспортом, сказать не могу. Не знаю. Самое важное вот что - он наклонился через стол к самому лицу Баума: - Израильским властям не следует ее задерживать. Посоветуйте им это самым настойчивым образом.

- Но почему?

- Потому что это повысит шанс избежать катастрофы - больше ничего добавить не могу.

- Да разве израильтяне поверят нам и пойдут на такой риск? Сослаться мы можем только на вас - то есть на заведомо враждебный и недостоверный источник.

- Что поделаешь, господин Баум, - со вздохом ответил Ковач. - Надо надеяться, в Иерусалиме найдется хоть один разумный человек, который сумеет разгадать нашу линию в данном деле. И поверит. Мои друзья в затруднительном положении - с политической точки зрения затруднительном. Поэтому мне и позволено снабдить вас некоторой информацией - в строго ограниченных пределах, которые они определили сами. Вы меня поняли?

- Я-то понял, но не уверен, что и в Иерусалиме поймут. Согласитесь, ситуация двусмысленная.

- Ну что я могу сделать? - Ковач пожал плечами, будто колеблясь, стоит ли продолжать, потом решился: - Намекните кому-нибудь в Иерусалиме, вы сами решите, кому именно, что эта особа - ну, скажем, не совсем та, за кого себя выдает. Вот так - с виду одно, а на самом деле совсем другое.

- Понял и постараюсь сделать все возможное.

- Это необходимо, господин Баум, в высшей степени необходимо! - Ковач поднялся, протянул руку, его тонкая кисть утонула в пухлой ладони Баума, и скромно удалился. А Баум поспешил к себе в Версаль, в любимое бистро - то, откуда он обычно звонил Бен Тову.

Глава 30

Как принято международными правилами, судно "Круа Вальмер", находясь в пятидесяти милях от берегов Израиля, доложило о своем прибытии в министерство транспорта этой страны. В телеграмме были указаны название, координаты, порт отправления, скорость и пункт назначения - Хайфа. Эти же данные были переданы по радио в грузовой порт Хайфы и оттуда пришло разрешение пристать к берегу. На входе в гавань, у дальнего волнолома, судно замедлило ход, чтобы принять на борт лоцмана. Команда уже вовсю готовилась к отдыху на берегу, капитан заполнял документы для портовой администрации. Лоцман благополучно провел корабль к грузовым причалам и туда же двинулся грузовой кран, готовый принять контейнеры. Глянув с борта вниз, на набережную, члены команды увидели ожидавшую их группу людей - на этот раз здесь были не только врач, таможенники и чиновники по иммиграционным и коммерческим делам, но и сотрудники госбезопасности и портовой полиции.

Когда опустили сходни, вся эта группа поднялась на борт.

- Чрезвычайная ситуация, капитан, - объяснил представитель госбезопасности, пожимая руку капитану.

- А в чем дело?

- Тут у нас большая тревога. Мои люди произведут обыск на судне. Никто не может сойти на берег до особого распоряжения.

- Что за напасть! А долго продлится обыск?

- Не могу сказать - может, и до ночи. Помогите нам сами - тогда будет быстрее.

- Конечно, поможем.

- Груз проверят на пристани. Контейнеры сгрузят и откроют, прежде чем отправлять дальше. А мы с вами тем временем обойдем все судно.

- Но за сохранность грузов отвечать будете вы, - капитан явно был недоволен происходящим.

- На этот счет у меня инструкций нет. Постараемся действовать поаккуратнее.

Обыск проводили еще тщательнее, чем в Марселе, и продолжался он еще дольше. Проверяли грузы не выборочно, а все подряд, вынимали содержимое контейнеров, осматривали и складывали обратно. Открывали все ящики подряд, развязывали мешки. Пока шла вся эта работа на пристани, человек двадцать из полиции и госбезопасности прочесывали судно - помещение за помещением. Счетчики Гейгера-Мюллера ничего не показывали.

Портовая полиция не выдавала членам команды паспортов, так что покинуть судно до окончания обыска никто не мог, все ночевали на борту. Только к полудню следующего дня капитану сказали:

- Все в порядке. Можете перегружать свои товары в склады.

- А команда?

- Те, кто захочет сойти на берег, пусть обратятся в портовую полицию.

Вся группа проверки переправилась на корабль, только что пришедший из Ливорно. А спустя полчаса к капитану подошел молодой докер из тех, что перетаскивали грузы на склад, и они, стоя вдвоем на мостике, несколько минут беседовали о чем-то. Потом парень вернулся к своим. Спустя некоторое время к причалу подкатил грузовик фирмы, которая перезаряжает баллоны с газом, и увез все баллоны с "Круа Вальмер". Из главных ворот порта он направился на завод своей фирмы - к этому времени рабочий день закончился.

- Утром разгрузим, - сказал сторож. - Оставляй машину, не беспокойся.

Водитель поставил грузовик там, где ему велели, и ушел домой пешком, ругаясь про себя: чертов этот капитан, дотянул со своими баллонами, что и день кончился.

Глубокой ночью к территории завода подъехали трое. Ворота легко открыли ломиком и, забравшись в кузов грузовика, при свете ручного фонарика отыскали те два баллона, что были чуть толще и длиннее остальных. Отнесли их в машину, ожидавшую на шоссе, спрятали в багажник и прикрыли сверху тряпкой. Ворота за собой закрыли, и машина тронулась. С дороги, ведущей вдоль побережья, она скоро свернула на юг, к Хадере.

Именно в тот вечер скандал между Бен Товом и Мемуне, назревавший все последние месяцы, наконец разразился.

- Это послужит мне уроком, - покаялся Бен Тов дома за ужином. - А все гордыня моя дурацкая. Не могу, видите ли, терпеть, когда меня считают бездельником и неудачником.

- Не можешь? Ну и что?

- А то, что я открыл этому ослу свой план. Только чтобы он знал, что план есть.

- А он?

- Немедленно велел от него отказаться и придумать что-нибудь другое. Просто потому, что в этом плане ему никакой роли не отводилось, а он же начальник, черт бы его побрал!

- И что - так уж невозможно изменить этот несчастный план, о котором ты мне ни слова не говорил? Человечество, что ли, от этого вымрет?

- Может, и вымрет.

Он продолжал есть в молчании, разрезая мясо с таким решительным видом, будто сражался с врагом. Жена знала эти его повадки и помалкивала, пока он все не доел.

- Этот ваш скандал - он может иметь для тебя последствия?

- Еще бы! Я же ему всю правду выложил!

- Какую правду?

- Ну что только его врожденная тупость мешает ему оценить собственную некомпетентность.

- Так прямо и сказал?

- И еще много чего наговорил.

- Слушать не желаю! Как ты мог?

Но женский гнев остывает быстро.

- А знаешь, - произнесла она миролюбиво. - Потеряешь ты эту работу - и жалеть о ней нечего. Найдешь другую, поспокойней.

- Не надо мне другой работы - я спокоен, когда мне не мешают.

- А если они сами...

- Никто меня не выгонит, пока я не закончу дело, которое начал.

- Уступишь, изменишь план?