— Мэгги! — Джонни повернул ключ в замке зажигания «Кэдди», осветив Мэгги, съежившуюся на сиденье.
— Давай, детка! Мы должны отвезти тебя в больницу. — Его волосы были растрепаны, белый пиджак сброшен, рубашка не заправлена, галстук болтался.
— Почему на Небесах так больно? — Прошептала Мэгги, желая обнять его, но не в силах пошевелиться.
— Мэгги. Это не Рай, детка. Давай, Мэгги! Ты должна остаться со мной. — Джонни был в бешенстве, его глаза не отрывались от лица Мэгги. Он не знал, переживет ли она поездку в больницу. Ему пришлось остановить кровотечение. Ее кожа была пастозно-белой, а тело обмякло. Вероятно, это было чудом, что она вообще была в сознании. «Бел Эйр» ждал, урча двигателем, готовый доставить ее туда, куда пожелает Джонни, но у нее не было времени.
Он не знал, сможет ли он это сделать. Но он делал это раньше. Он усадил Мэгги так, чтобы она лежала плашмя на переднем сиденье. Затем он опустился на колени рядом с ней, неловко подогнув ноги, а затем прижал обе руки к ее ране, вспоминая, каково это — собирать энергию, чувствовать, как она наполняет его организм, словно горячий белый свет. Сейчас он вспомнил это так ясно. Каждое мгновение последних пятидесяти трех лет отпечаталось в его памяти, как тюремная татуировка, навсегда.
Он ехал в кузове переполненного грузовика, прижимая к себе инструменты и оборудование. Он знал, что расставание с Мэгги было ошибкой, и чем дальше он уезжал от нее, тем сильнее становилось всепоглощающее чувство неправильности происходящего. Они были почти у дома его сестры, когда что-то дернуло его, отрывая от физического окружения, как будто он был привязан к якорю и брошен в невесомое море. И, подобно воде, знание того, что произошло, впиталось в его память.
Внезапно он остро осознал. Он вспомнил одиночество последних пятидесяти трех лет. Он вспомнил отчаяние, сильную боль и все же… возможность. В Чистилище он не постарел, но вырос и изменился. Он обнаружил в себе внутреннюю силу. Он развил стойкость, терпение и перспективу. Он помнил все это. И лучше всего он помнил Мэгги.
Он пролетел сквозь их пребывание в Чистилище, наблюдая за развитием отношений, вспоминая то удивление, которое он испытывал от ее дружбы, позволяя желанию, которое он испытывал, присоединиться к ней в жизни, найти отклик в нем.
А потом он улетел за пределы Чистилища к последним мгновениям своей прежней жизни, когда он лежал рядом с Роджером Карлтоном, умиротворенный сознанием того, что спас своего брата. Они с Мэгги спасли Билли.
— То, что я делаю сейчас, гораздо, гораздо лучше. — Слова Диккенса пророчески прозвучали в его голове.
Он наблюдал за Мэгги, которая с трудом спускалась по лестнице, ее кровь заливала лиф платья, ее внимание было приковано к следующей ступеньке. Она делала все, что было в ее силах, чтобы достучаться до него. В тот момент он хорошо осознавал свой выбор и что этот выбор будет означать. Рай или Чистилище?
Он увидел, как Мэгги, пошатываясь, добралась до главного этажа. Она выкрикнула его имя, а затем исчезла. Она просто исчезла. Не осталось ничего, кроме кровавого следа, который тянулся за ней до третьего этажа, отмечая ее путь, подтверждая ее существование. Он знал, куда она ушла.
Рай или Чистилище? Выбор был прост. Он выбрал Чистилище.
***
2011 г
Джонни надавил. Мэгги зашипела, боль удерживала ее привязанной к настоящему. Он отогнал сомнения, которые говорили, что он отказался от Чистилища и всего, что с ним связано. Он вспомнил искру, которая закоротила компьютер Джиллиан. Он вспомнил, как быстро он выздоровел в больнице после побега из Чистилища. Он признал огонь, который, как он чувствовал, горел прямо под поверхностью. Несомненно, что-то от Чистилища осталось.
Джонни призвал то тепло, что таилось у него под кожей, и собрал его, направляя вперед, пока оно не обожгло кожу на его ладонях в том месте, где они были прижаты к ране Мэгги. Боль была ужасающей, но он воспользовался этим. Он использовал сильную боль в своих руках, всепоглощающую любовь в своем сердце и бездонную веру в то, что в Чистилище есть цель, и обратил ее вовне. Свет начал просачиваться из кончиков его пальцев, как будто он держал ладони над лучом фонарика. Интенсивность все росла и росла, пока свет не заполнил салон старой машины и не выплеснулся из окон. «Кадиллак», брошенный на темной стоянке, стал маяком для заблудившихся, который наконец привел Мэгги и Джонни домой.
Эпилог
Одинаковые шрамы, возможно, не так уж много значат для построения будущего, но Мэгги и Джонни заслужили их. И если шрамы — напоминание о прошлом, то одинаковые сморщенные розовые полумесяцы на правой стороне груди каждого из них свидетельствовали о тяжелой битве, которую они вели во времени и пространстве. И Джонни с Мэгги помнили все до мельчайших подробностей. Жертва, расставание, гонка со временем — все это привело к тому моменту, когда Джонни выбрал Чистилище… снова. Как в фильме с альтернативными концовками, они не только знали, каким стал мир, но и каким он был раньше, когда два человека, живущие в двух разных мирах, нашли друг друга и полюбили.
Никто в 1958 году так и не узнал, что случилось с Джонни — или Мэгги, если уж на то пошло. Билли пошел за помощью, но вернулся только для того, чтобы увидеть кровавый след, ведущий вниз по лестнице от того места, где была застрелена Мэгги, и лужу крови там, где лежал Джонни. И Роджер Карлтон, разумеется. Он был мертв, и мало кто оплакивал его.
За несколько часов мир изменился. По крайней мере, его часть. Билли не умер, но Роджер да. Ирен не вышла замуж за Роджера, но через пару лет спустя она вышла замуж за Билли. И были некоторые вещи, которые остались прежними. К сожалению, у Ирен все-таки родился мертвый ребенок, и у них с Билли никогда не было собственных детей. Долли Кинросс по-прежнему страдала, шеф Бейли все еще искал ответы, а годы шли дальше, пока Джонни Кинросс томился в Чистилище, ожидая того дня, когда Мэгги О'Бэннон освободит его.
Когда юная Мэгги, осиротевшая в возрасте десяти лет, переехала жить к своей двоюродной бабушке Ирен и дяде Билли, Билли прокомментировал совпадение того, что ее назвали Мэгги, и что она была похожа на девочку, которая до сих пор преследует его в памяти. Но это было так давно, и что эти две девушки были одной и той же личностью — было невероятно. Билли, Ирен и Мэгги довольно много путешествовали по работе Билли, но в последний год учебы Мэгги в старшей школе они вернулись в Ханивилль, в старый семейный дом, там, где началась эта история. А потом время вернулось на круги своя: Мэгги нашла Джонни в Чистилище, и то, что было, стало тем, что есть.
В конце концов, то, что было, уже есть, а то, только должно быть, уже было.
Конец
Notes
[
←1
]
— здесь и далее названия глав отсылают к строкам из главы 3 книги Экклезиаста.