Дамион оглянулся на вооруженных зимбурийцев, увидел на их лицах выражение наглого удовлетворения.
— И что вы… с ними сделаете? — спросил он.
— То, что должно. Дело не только в том, что они искали спасения в этой юной особе, а не в Вере. Они также совершили серьезные преступления, за которые должны дать ответ.
Дамион колебался. Последователи Модриана заслужили наказание, но, насколько ему было известно, люди Аны никого не обидели, а открыть место сбора одной группы значило выдать и другую. Несправедливо ведь будет наказывать одних за преступления других?
Подождав немного, патриарх пожал плечами — красноречивый жест.
— Я тебе дал все возможности спастись, но ты твердо решил погубить себя. Теперь ни слова более: все, что ты скажешь, может быть использовано против тебя на суде.
— На суде? — повторил Дамион. — То есть… то есть инквизиция?
— Не будь глупцом. Это дело властей светских, и им в руки будешь ты передан.
— Но вся эта чушь насчет демонов — это же Темные Века!
— Эти поселяне до сих пор живут в Темных Веках, — ответил патриарх. Голос его изменился, стал почти проникновенным. — Суеверия не всегда можно искоренить разумом. Для тебя это, быть может, чушь, но для них реальность. Эти люди пришли ко мне с верой, что я смогу избавить их от страхов, и я должен проследить, чтобы это было сделано, даже если в чем-то мне придется притвориться. Это я обязан сделать ради них.
Дамион глядел, холодея, в это непроницаемое лицо. Наконец-то он понял. Он сам, Ана, Лорелин, монахи, немереи — этот человек воспользуется всеми, как и своими зимбурийскими «новообращенными», ради собственной выгоды и карьеры. Никакие доводы Дамиона поколебать его не могут. Планы его уже составлены.
Возвращаясь к остальным, Дамион искал глазами взгляд аббата Холма — и встретил его. Старик с несчастным и тревожным видом заговорил:
— Ваше преосвященство, можно ли нам…
— Замолчи, монах! — громко и звучно прервал его патриарх Зима. — Ты и твой приор позволили этим немерейским колдунам заниматься своим богомерзким искусством и вредить добрым людям всей округи! Лишь развращенный пастырь дозволит волкам рыскать возле его овец. Вы также хранили свиток, который есть источник ереси. Возвращайтесь же со мной в Академию и покажите мне потайное гнездо этих ведьм.
Полузимбуриец жестом велел Йомару следовать за собой: очевидно, он не подозревал предательства со стороны раба. Йомар повиновался с опущенной головой, не глядя на Дамиона и его спутников. Глаза чернокожего стали как погасшие черные угли. Хирон достал из седельной сумки свернутый в трубку пергамент и помахал им перед Дамионом с мерзкой улыбочкой.
— Вот письмо от самого верховного патриарха, за его подписью и печатью. Братия ордена Святого Атариэля обвиняется в нарушении обетов, выразившемся в общении с колдунами. Предводительница ковена Ана должна понести кару за преступления перед Богом и людьми, а с нею все ее присные, равно как и ее демонские фамилиары, вселившиеся в тела серой кошки и волка…
Перед глазами Дамиона мелькали буквы, начертанные трясущимся почерком выжившего из ума старика. Что еще мог наплести ему Норвин Зима?
— Одержимые демонами животные подлежат уничтожению, и обряд изгнания демонов должен быть выполнен на развалинах, дабы изгнать оттуда призрака. Но приговор Аны может быть смягчен, буде она чистосердечно раскается и назовет все имена членов своего ковена. Подпись: его преосвященство Пий Девятый, верховный патриарх.
Тут раздался жуткий вой, и Дамион повернулся к Серой Метелке, которая устроилась на залитом светом бастионе подобно горгулье, злобно глядя на толпу. Не меньше дюжины других кошек выстроились рядом с ней. Глаза их отражали огни факелов, производя сильнейший эффект.
— Демоны! Демоны! — крикнул кто-то.
Волк вырвался из рук Аны и бросился в толпу, щелкая зубами и рыча на тех, кто угрожал его хозяйке. Охваченная паникой толпа бросилась врассыпную. Но патриарх, монахи и зимбурийцы остались стоять, как и Ана и окружившие ее молодые люди.
— Вы, аббат и приор, идите со мной, — повторил Зима. — Я раскопаю ваш заговор до донышка, даже если это будет последнее из деяний моей жизни. Хирон, обвиненных в ведьмовстве поручаю тебе. Отвези их в город и сдай в тюрьму. Я займусь ими, когда закончу здесь.
Он и два монаха зашагали обратно к Академии, оставив Ану, священника и девушек с зимбурийцами.
— Вы пойдете с нами, — распорядился Хирон. Он и его люди окружили пленников.
— Нет! — закричала Лорелин. — Я ничего плохого не сделала! Никто из нас ничего плохого не делал!
Хирон не ответил — только положил руку на рукоять меча. Дамион в отчаянии встал перед Лорелин и вытащил свой клинок. Зимбурийцы спешились и стали надвигаться на него, и тут он со свистом взмахнул мечом — они остановились от неожиданности. На сопротивление они явно не рассчитывали. У Дамиона мало было надежды победить при таких шансах, но хотя бы он оттянет момент пленения. Он снова взмахнул мечом, и звук рассекающего воздух клинка опьянил, как вино. Он не бессилен. Он не сдастся без боя.
— Остановись, дурак! — мрачно буркнул Йомар. — Не видишь, что ли, насколько их больше?
— Обезоружить его! — велел Хирон.
Трое вышли вперед с обнаженными клинками. Дамион на миг застыл в нерешительности, кровь еще бурлила в жилах. Его окружили, и он опустил меч. Старший презрительно взмахнул своим оружием и выбил меч из руки Дамиона.
Ана вышла вперед и положила руку ему на локоть. Прикосновение было легче сухого листа, но успокоило Дамиона. Ана повернулась к Хирону:
— Нет необходимости действовать силой. Мы идем с вами. Раздался еще один вой сверху, и Метелка прыгнула на землю, подбежала к Ане и вскочила в ее сложенные руки.
— Фамилиар! — вскрикнул кто-то из зимбурийцев, поднимая оружие.
— Дурак! — фыркнул Хирон. — Неужто ты веришь в чепуху, которую накарябал их выживший из ума верховный жрец? Это просто облезлая старая кошка, ничего больше. Внимание, пленники! Вперед!
Эйлию донесли до повозки, которая стояла рядом, брошенная, и загрузили туда ее бесчувственное тело. Ану, все еще с кошкой на руках, и Лорелин заставили туда влезть, а за ними Дамиона. Закрыли и застегнули задний борт. Один зимбурийцев встал перед конем, взял под уздцы и повел. Остальные, включая Йомара, сели на коней и поехали, ведя в поводу лошадь своего товарища и белого коня, которого зимбурийцы посчитали военным трофеем.
В мрачном молчании они ехали, казалось, несколько лиг. Внезапно Дамион, смотрящий за дорогой, обратился к конвоирам:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});