Моя позиция не столь однозначна, но одно для меня бесспорно: в основе любого творчества должны лежать фундаментальные знания. Мгновенной озаренности, как и гениального наития, хватает ненадолго, а чтобы целую жизнь прожить, да еще журналистскую, из сплошной суеты состоящую, из бесконечных заданий сотканную, из миллиарда строк сложенную, — какая тут, к черту, озаренность! Работать надо из года в год, изо дня в день, из часа в час! Теперь-то я могу наконец заявить в полный голос, что, ратуя за создание концепций, я ратовал прежде всего за фундаментальность знаний журналиста, как раз и выраженных в этих концепциях, за информированность, за основательность жизненного и социального опыта. В конце концов, — поставим вопрос и так, — что первично в нашем деле: личностные качества, которые позволяют заниматься журналистикой, или занятия журналистикой, которые дают возможность накопить необходимые качества? У меня нет сомнений: только личность, непременно личность и еще раз личность, она первична, а уж потом, пожалуйста, копите недостающие качества! Нельзя построить второй этаж, пропустив первый.
Обращусь к опыту известных журналистов «Комсомольской правды» и попробую разобраться, «кто» есть «кто».
Василий Песков. Наверное, я посчитал бы его узким специалистом «по природе», если бы публикации на эту тему не имели такого нравственного воздействия на читателя. Кроме того, я не знал бы тогда, «к чему» отнести знаменитую серию публицистических материалов Пескова (написанных в соавторстве с Б. Стрельниковым) «По Америке» и его яркие репортажи о полетах в космос, и острейшую статью, посвященную хозяйственной проблеме, развитию рыбного промысла в стране, и автобиографический очерк «Я помню…», повествующий о военных годах. Можно долго перечислять темы, которых коснулся в своем творчестве «узкий специалист» В. Песков, демонстрируя завидное разнообразие.
В таком случае, быть может, избрать критерием качество публикаций? Но кто возьмет на себя роль оценщика? Читатель? Хорошо. И вот, представим себе, «Окна в природу», наиболее популярные у читателя, выходят на первое место, что вроде бы позволяет нам отнести автора к числу «узких специалистов». Но, во-первых, никто читательского опроса по этому поводу не проводил, это всего лишь наше допущение. Во-вторых, известно, что популярность журналиста иногда объясняют не столько качеством, сколько количеством его выступлений в газете. Если так, то «Окна в природу», публикуемые со строгой периодичностью, «забьют» прочие материалы Пескова, оттеснят качество как критерий на второй план, то и надежность нашего вывода об «узости» журналиста будет ничтожной. (В «Известиях», я слышал, по данным читательского опроса, наиболее популярной однажды оказалась мною уважаемая Татьяна Николаевна Тэсс, но злые языки утверждали, что читатели просто путают «ТАСС» и «ТЭСС».) Так, спрашивается, «узкий» или «широкий» специалист В. Песков? Ответ уже на кончике языка, но не будем торопить себя с выводами.
Ярослав Голованов. Я бы сделал науку его «узкой» профессией, тем более что и по должности он — научный обозреватель. Но куда девать в таком случае знаменитую публицистическую статью Голованова «Халтура»? И громкое, филигранно отточенное выступление в «Комсомольской правде», связанное с именем фигуриста Горшкова? И публицистический очерк о председателе колхоза? И «открытое письмо» министру путей сообщения, в котором поднимаются вопросы сервиса на железной дороге? Однако не могу отрицать и того, что наука — «конек» Я. Голованова, что в ней он как рыба в воде.
Иван Зюзюкин. Я бы считал его «узким специалистом» по школьному воспитанию, по школам вообще и педагогам в частности — тому многочисленные подтверждения в виде очерков, опубликованных, например, под рубрикой «Люди, я расту!». Но что делать с материалом «Стратонавты», который, кстати, логичнее «отдать» Голованову? И с прекрасной документальной повестью «На минном поле», опубликованной некоторое время назад в «Комсомолке»?
Инна Руденко. «Жена», «Женщины», «Просто правда», «Он и она» — тут уж, казалось бы, нет никаких сомнений: специалист по так называемой морально-нравственной теме. И вдруг — но вдруг ли? — философский материал о преподавании литературы в школе, «экономический очерк» о строителе Злобине и его бригадном подряде, очерк об актере, исполнявшем роль Корчагина в телевизионном фильме, очерк об Алле Пугачевой, потом о Юрии Власове, — «не счесть алмазов»!
Я нарочно начал с тех журналистов, кто даже в редакции имеет амплуа «узких специалистов», но если мы их так просто «развенчали», что говорить о Капитолине Кожевниковой, о Николае Боднаруке, о Татьяне Агафоновой, о Лидии Графовой, о Викторе Липатове, которые в «узких» никогда не ходили и «всеядность» которых просто поразительна! Да и я, грешным делом, ухитрился выступать в газете на темы моральные, нравственные, хозяйственные, связанные с воспитанием, научные, исторические, экономические, социальные, имеющие отношение к преступности, — какой страшный разброс! Плохо это? Хорошо? И о чем свидетельствует?
Не отрицаю: есть в журналистике и «однотемники». В «Известиях», например. Юрий Феофанов, который специализировался на юридической тематике, в «Советском спорте» — Станислав Токарев, в «Комсомольской правде» — Юрий Шакутин, (сельская тема). Порывшись в памяти, каждый из нас может добавить еще несколько фамилий. Но не следует обольщаться: даже «чистые однотемники» лишь до тех пор могут называться «чистыми», пока не заняты человековедением, пока не раскрывают проблемы через людей и их отношения, пока не воздействуют на эмоции и чувства читателей. «Узкая специализация» Ольги Чайковской по юридической тематике не мешает ей быть журналистом весьма широкого профиля. Спортивные репортажи Павла Михалева в «Комсомолке» несли нравственный заряд, который не снился авторам иных очерков на морально-нравственные темы, а сегодня, с легкостью волшебной перейдя со спортивных рельсов на международные, этот журналист прекрасно пишет о политике, закладывая в свои репортажи и статьи все тот же нравственный запал. «Чистый деревенщик» Георгий Радов был публицистом высокого ранга, демонстрирующим очень широкие интересы; такие же слова можно сказать в адрес еще одного «деревенщика» — Юрия Черниченко.
Кажется, пришла пора подводить итог.
1. Что характерно для творчества перечисленных выше журналистов? Как ни парадоксально прозвучит мое утверждение, но — «узкая специализация» каждого! Хотим мы или не хотим, а Песков все же «специалист по природе», Голованов «по науке», Зюзюкин — «по школе», Черниченко — «по сельскому хозяйству», а я, например, — «по преступности» и т. д. Но «узкая специализация» никому не мешает браться за самые разные темы, больше того — помогает! Почему? Потому что и Песков, и Голованов, и Зюзюкин, и Черниченко, и все остальные, обладая фундаментальными знаниями в какой-то одной области, не замкнулись в ней, во-первых, и получили угол зрения на прочие темы, во-вторых. О чем бы ни писал Песков, в его материалах «сидит» забота обо всем живом и неживом, что нас окружает, мы постоянно чувствуем у него этот рефрен. Какой бы темы ни касался Голованов, он подходит к ней как научный обозреватель — не только по методологии, но и по сути. Потому что сумма знаний журналиста — это его точка отсчета, это плацдарм, с которого он ведет наступление на самые разные темы, это фундамент под здание, которое он строит.
Разве мы против такой «специализации»? Думаю, нет. Но против той, что заковывает журналиста в латы одной темы, являясь одновременно и фундаментом, и зданием, да еще без окон и дверей, без доступа свежего воздуха. Потому что газетчик рано или поздно, но начинает задыхаться, у него появляется, как говорят врачи, резистентность — привыкаемость к лекарству, а в данном случае — к теме, он перестает ощущать ее, начинает повторяться, переходит на штамп и в подходе, и в исполнении, скучнеет и даже тупеет, теряет способность рождать новые мысли, приводить новые доводы и резоны — короче говоря, вырабатывается.
В самом деле, если журналист написал достойный материал, способный разбудить общественную мысль, значит, он снабдил его достаточно убедительным набором аргументов. А где взять новые аргументы, если, не повторяясь, писать на ту же тему через неделю или месяц? Психологически мы так устроены, что, однажды выступив серьезно, исчерпываем себя на весьма солидный срок. Читатель, как правило, этого не понимает и, откликаясь на наше выступление, забрасывает нас все новыми и новыми фактами, шлет и шлет «аналогичные случаи», и все это впустую, напрасно, совершенно бесперспективно — по крайней мере, в нашем исполнении, разве что для какого-нибудь «обзора писем». Как же не посочувствовать бедным «однотемникам», которые не день, не месяц и не год трудятся на отработанном пару! Мысли на деревьях не растут, вот и приходится бесконечно повторяться и цитировать себя, тиражируя прежние выступления.