Читать интересную книгу Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 8-10 - Антон Чехов

{08264}

Мужчина оглянулся и вскочил. Это был костлявый, узкоплечий человек, со впалыми висками и с плоскою грудью. Глаза у него были маленькие, глубокие, с темными кругами, нос длинный, птичий и немножко покривившийся вправо, рот широкий. Борода у него двоилась, усы он брил и от этого походил больше на выездного лакея, чем на чиновника. - Здесь живет господин Чаликов? - спросила Анна Акимовна. - Точно так-с, - строго ответил Чаликов, но тотчас же узнал Анну Акимовну и вскрикнул: - Госпожа Глаголева! Анна Акимовна! - и вдруг задохнулся и всплеснул руками, как бы от страшного испуга. - Благодетельница! Со стоном он подбежал к ней и, мыча, как параличный, - на бороде у него была капуста, и пахло от него водкой, - припал лбом к муфте и как бы замер. - Ручку! Ручку святую! - проговорил он, задыхаясь. - Сон! Прекрасный сон! Дети, разбудите меня! Он повернул к столу и сказал рыдающим голосом, потрясая кулаками: - Провидение услышало нас! Пришла наша избавительница, наш ангел! Мы спасены! Дети, на колени! На колени! Госпожа Чаликова и девочки, кроме самой младшей, стали для чего-то быстро убирать со стола. - Вы писали, что ваша жена очень больна, - сказала Анна Акимовна, и ей стало совестно и досадно. "Полторы тысячи я ему не дам", - подумала она. - Вот она, моя жена! - сказал Чаликов тонким женским голоском, как будто слезы ударили ему в голову. - Вот она, несчастная! Одною ногой в могиле! Но мы, сударыня, не ропщем. Лучше умереть, чем так жить. Умирай, несчастная! "Что он ломается? - подумала Анна Акимовна с досадой. - Сейчас видно, что привык иметь дело с купцами". - Говорите со мной, пожалуйста, по-человечески, - сказала она. - Я комедий не люблю. - Да, сударыня, пятеро осиротевших детей вокруг гроба матери, при погребальных свечах - это комедия! Эх! - сказал Чаликов с горечью и отвернулся.

{08265}

- Замолчи! - шепнула жена и дернула его за рукав. - У нас, сударыня, не прибрано, - сказала она, обращаясь к Анне Акимовне, - уж вы извините... Дело семейное, сами изволите знать. В тесноте, да не в обиде. "Не дам я им полторы тысячи", - опять подумала Анна Акимовна. И чтобы поскорее отделаться от этих людей и от кислого запаха, она уже достала портмонэ и решила оставить рублей 25 - не больше; но ей вдруг стало совестно, что она ехала так далеко и беспокоила людей из-за пустяков. - Если вы дадите мне бумаги и чернил, то я сейчас напишу доктору, моему хорошему знакомому, чтобы он побывал у вас, - сказала она, краснея. - Доктор очень хороший. А на лекарства я вам оставлю. Госпожа Чаликова бросилась стирать со стола. - Здесь не чисто! Куда ты? - прошипел Чаликов, глядя на нее со злобой. - Проводи к жильцу! Пожалуйте, сударыня, к жильцу, осмелюсь просить вас, - обратился он к Анне Акимовне. - Там чисто. - Осип Ильич не велел ходить в его комнату! - сказала строго одна из девочек. Но Анну Акимовну уже повели из кухни через узкую проходную комнату, меж двух кроватей; видно было по расположению постелей, что на одной спали двое вдоль, а на другой - трое поперек. В следующей затем комнате жильца, в самом деле, было чисто. Опрятная постель с красным шерстяным одеялом, подушка в белой наволочке, даже башмачок для часов, стол, покрытый пеньковою скатертью, а на нем чернильница молочного цвета, перья, бумага, фотографии в рамочках, все как следует, и другой стол, черный, на котором в порядке лежали часовые инструменты и разобранные часы. На стенах были развешаны молотки, клещи, буравчики, стамески, плоскозубцы и т. п., и висело трое стенных часов, которые тикали; одни часы громадные, с толстыми гирями, какие бывают в трактирах. Принимаясь за письмо, Анна Акимовна увидела перед собой на столе портрет отца и свой портрет. Это ее удивило. - Кто здесь у вас живет? - спросила она. - Жилец, сударыня, Пименов. Он у вас на заводе служит.

{08266}

- Да? А я думала, часовой мастер. - Часами он занимается приватным образом, между делом. Любитель-с. После некоторого молчания, когда слышно было только, как тикали часы и скрипело перо по бумаге, Чаликов вздохнул и сказал насмешливо, с негодованием: - Правда говорится: из благородства да из чинов шубы себе не сошьешь. Кокарда на лбу и благородный титул, а кушать нечего. По-моему, если человек низкого звания помогает бедным, то он гораздо благороднее какого-нибудь Чаликова, который погряз в нищете и пороке. Чтобы польстить Анне Акимовне, он сказал еще несколько фраз, обидных для своего благородства, и было ясно, что он унижал себя потому, что считал себя выше ее. Она между тем кончила письмо и запечатала. Письмо будет брошено, а деньги пойдут не на лечение, - это она знала, но все-таки положила на стол 25 рублей и, подумав, прибавила еще две красных бумажки. Тощая желтая рука госпожи Чаликовой, похожая на куриную лапку, мелькнула у нее перед глазами и сжала деньги в кулачок. - Это вы изволили дать на лекарства, - сказал Чаликов дрогнувшим голосом, - но протяните руку помощи также мне... и детям, - добавил он и всхлипнул, - детям несчастным! Не за себя боюсь, за дочерей боюсь! Гидры разврата боюсь! Стараясь открыть портмонэ, в котором испортился замочек, Анна Акимовна сконфузилась, покраснела. Ей было стыдно, что люди стоят перед ней, смотрят ей в руки и ждут и, вероятно, в глубине души смеются над ней. В это время кто-то вошел в кухню и застучал ногами, стряхивая снег. - Жилец пришел, - сказала госпожа Чаликова. Анна Акимовна еще больше сконфузилась. Ей не хотелось, чтобы кто-нибудь из заводских застал ее в этом смешном положении. Жилец, как нарочно, вошел в свою комнату в ту самую минуту, когда она, сломавши наконец, замочек, подавала Чаликову несколько бумажек, а Чаликов мычал, как параличный, и искал губами, куда бы поцеловать ее. В жильце она узнала рабочего, который когда-то в кузнечном отделении гремел перед ней железным листом и давал ей объяснения. Очевидно,

{08267}

он пришел теперь прямо с завода: лицо у него было смуглое от копоти, и одна щека около носа запачкана сажей. Руки совсем черные, и блуза без пояса лоснилась от масляной грязи. Это был мужчина лет тридцати, среднего роста, черноволосый, плечистый и, по-видимому, очень сильный. Анна Акимовна с первого же взгляда определила в нем старшего, получающего не меньше 35 рублей в месяц, строгого, крикливого, бьющего рабочих по зубам, и это видно было по его манере стоять, по той позе, какую он невольно вдруг принял, увидев у себя в комнате даму, а главное потому, что у него были брюки навыпуск, карманы на груди и острая, красиво подстриженная бородка. Покойный отец, Аким Иваныч, был братом хозяина, а все-таки боялся старших, вроде этого жильца, и заискивал у них. - Извините, мы без вас распорядились тут, - сказала Анна Акимовна. Рабочий смотрел на нее с удивлением, конфузливо улыбался и молчал. - Вы сударыня, погромче... - тихо сказал Чаликов. - Господин Пименов, когда приходят по вечерам с завода, бывают туги на ухо. Но Анна Акимовна была уже рада что ей тут больше нечего делать, кивнула головой и быстро вышла. Пименов пошел проводить ее. - Вы давно у нас служите? - спросила она громко, не оборачиваясь к нему. - С девяти лет. Я еще при вашем дяденьке определился. - Как, однако, давно! Вот дядя и отец знали всех служащих, а я почти никого не знаю. Я вас видела и раньше, но не знала, что ваша фамилия Пименов. Анна Акимовна чувствовала желание оправдаться перед ним, сделать вид, что давала она сейчас деньги не серьезно, а шутя. - Ох, эта бедность! - вздохнула она. - Творим мы добрые дола и в праздники, и в будни, а все толку нет. Мне кажется, что помогать таким, как этот Чаликов, бесполезно. - Конечно, бесполезно, - согласился Пименов. - Сколько ни дайте, все пропьет. А теперь всю ночь муж и жена будут отнимать друг у дружки и драться, - добавил он и засмеялся.

{08268}

- Да, надо сознаться, наша филантропия бесполезна, скучна и смешна. Но ведь тоже, согласитесь, нельзя сидеть сложа руки, надо делать что-нибудь. Например, что делать с Чаликовыми? Она обернулась к Пименову и остановилась, ожидая от него ответа; он тоже остановился и медленно и молча пожал плечами. Очевидно, он знал, что делать с Чаликовыми, но это было так грубо и нечеловечно, что он не решался даже сказать. И Чаликовы были для него до такой степени не интересны и ничтожны, что через мгновение он уже не помнил о них; глядя в глаза Анне Акимовне, он улыбался от удовольствия, и выражение у него было такое, как будто ему снилось что-то очень хорошее. Анна Акимовна только теперь, стоя к нему близко, по его лицу, особенно по глазам, увидала, как он утомлен и как ему хочется спать. "Вот ему бы дать те полторы тысячи!" - подумала она, но эта мысль почему-то показалась ей несообразной и оскорбительной для Пименова. - У вас небось все тело болит от работы, а вы меня провожаете, - сказала она, спускаясь по лестнице. - Идите домой. Но он не расслышал. Когда выходили на улицу, он забежал вперед, отстегнул у саней полсть и, подсаживая Анну Акимовну, сказал: - Благополучно праздника встретить! II. УТРО - Уж давно отзвонили! Наказание господне, и к шапочному разбору не поспеете! Вставайте! - Две лошади бегут, бегут... - сказала Анна Акимовна и проснулась; перед ней со свечой в руках стояла ее горничная, рыжая Маша. - Что? Что тебе? - Обедня уже отошла! - говорила Маша с отчаяньем. - Третий раз бужу! По мне хоть до вечера спите, но ведь сами приказали будить! Анна Акимовна приподнялась на локоть и взглянула на окно. На дворе еще было совсем темно, и только нижний край оконной рамы белел от снега. Слышался густой