– Это какой же? – удивился Тимка. – Откуда?
– Увидишь, – коротко ответил Олаф. – Все увидишь.
Изер и Добуц поджидали волшебника и мальчика возле сундука-самолета. Рядом с сундуком стояла небольшая прозрачная наковальня. Прозрачная, но не стеклянная: внутри наковальни переливались серебристые всполохи, то и дело окрашивая ее в металлический цвет. А к сундуку были прислонены рукоятками вверх такие же прозрачные молотки и щипцы, большие и маленькие. Разные.
Дракон то и дело поглядывал в сторону своих соплеменников, нетерпеливо постукивая хвостом по земле и всем своим видом давая понять, что, если бы не важное задание, он давным-давно уже был бы там. В стае крылатых слушателей.
Добуц тоже выражал нетерпение. Но совсем по другому поводу – он ждал захода солнца. Изредка косясь на краснеющее вечернее светило, гном бесцельно переставлял молотки, привычно взвешивая каждый из них в руке.
– А-а, спаситель-избавитель явился, – обрадовался гном, увидев Тимку. – Вовремя вы, в самый раз. Солнце вот-вот сядет! Как скроется, так и начнем. Волшебник, давай хрусталь, – Добуц, примериваясь, помахал тяжелым молотом. – Сейчас ковать буду, в полную силу. Эх, давненько я с заветной наковаленкой не работал! Даже малость соскучился, – гном поставил молот на место и упер руки в бока.
Олаф деликатно постучал по сундуку согнутым пальцем, крышка беззвучно открылась, и из сундука выплыл красный хрустальный посох. Пролетев по воздуху, он опустился в протянутые руки волшебника.
– Как договорились, – негромко сказал Олаф, протягивая посох гному, – только необходимый кусочек. Не больше! И пожалуйста, как можно поаккуратнее.
– Разумеется, – снисходительно ответил Добуц, – нам лишнего не надо. А посох не мне, Изеру отдайте, – он кивнул на дракона.
Изер без лишних слов протянул лапу, взял у волшебника из рук хрустальный жезл и, примерясь на глазок, сунул один конец посоха себе в пасть. Как леденец. В пасти что-то скрипнуло, хрустнуло, и дракон тут же протянул посох оторопевшему от такого обращения с волшебной утварью Олафу. Посох стал несколько короче, но ненамного: обкусанный конец рубиновой палки поблескивал идеально ровным срезом. Как будто всегда был таким.
– Очень даже аккуратно получилось, – любуясь своей работой, сказал Изер. – Как и заказывали. А теперь отойдите в сторонку, мы работать будем, – он покатал за щекой кусочек посоха, прикрыв от удовольствия глаза.
– Давно такого вкусного хрусталя не пробовал, – причмокнув, сообщил дракон. – Вкуснее золота! Так бы и съел. Жаль, нельзя.
– Все, начинаем, – Добуц глянул на небо. – Солнце почти зашло. Вперед! – и нетерпеливо постучал по наковальне молотом: – Посторонних попрошу удалиться! Для их же безопасности.
Тимка и Олаф отошли подальше в сторону. Волшебник повертел в руках укороченный посох, словно не зная, что с ним делать дальше, и движением руки отправил магическую палку обратно, в сундук.
Изер осторожно выплюнул на прозрачную наковальню красный цилиндрик, и работа закипела: дракон вовсю дышал на хрустальную заготовку жарким, почти белым пламенем, а гном ловко орудовал щипцами, перехватывал кусочек посоха то так, то эдак, и проворно стучал по нему разными молотками. Разноцветные искры фонтаном сыпались от наковальни во все стороны после каждого удара, и Тимке казалось, что гномий король кует вовсе не хрусталь, а натуральный праздничный фейерверк. Хотя как его можно ковать, фейерверк-то, мальчик и представить себе не мог.
– Чего они там делают? – послышалось у Тимки за спиной. – Надеюсь, роскошную мемориальную доску, да? Чтобы Змее на брюхо повесить. Мол, удалец Тимка и король Боня здесь были и всех победили, – Хозяйственный рассмеялся. Тимка с важным видом обернулся к рыжему дракону:
– Нет, они молотковый ключ для меня клепают. Особый! Представляешь, Олаф даже своего посоха не пожалел, разрешил Изеру от него кусочек отгрызть. Для молотка.
– О-о! – уважительно протянул Бонифаций. – Серьезная вещица должна выйти. А дух посоха, бывший Ворча, он же Красный Морок, не возражал? А то нехорошо может получиться, ежели без его ведома. Некрасиво.
– Нет, – волшебник повернулся к Хозяйственному, – наоборот, даже рад был. Он нашего Тимку очень уважает!.. Слушай, король-дракон, а ты назад превращаться собираешься или нет? Не то мы скоро домой полетим. На сундуке и полетим, не торопясь. Не люблю спешки! А для дракона, пусть и небольшого, там места маловато. Хотя ты и так можешь, на крыльях. Сам по себе.
– Что я, семижильный какой, самому в такую даль лететь? Особенно когда под рукой самолетные сундуки имеются, – изумился Боня. – Вот еще! Я как раз и хотел попросить тебя… вас, уважаемый волшебник, назад меня переделать. В человека. Правда, все драконы очень возражали, когда узнали о таком моем решении. Как могли отговаривали. Я ведь у них нынче герой, во как! У меня теперь и имя драконье есть, – похвастался Хозяйственный, – только я его выговорить не могу. Потому что оно на драконьем языке, которого я не знаю. Но мне перевели, и звучит оно так, что заслушаться можно: и победитель Змеи я, и бесстрашный, и гордый, и отважный. И красивый. И вообще я почетный дракон племени с правом внеочередного поедания золота! Сплошной почет и уважение, стало быть.
– Тогда, может, останешься? – ехидно предложил Тимка. – Будешь целыми днями золото лопать, без очереди и от пуза. Вот красотища, не жизнь, а сплошной праздник! Золотой.
– Не, – подумав, ответил Боня, – не останусь. Я, видишь ли, к рукам-ногам привык. К своим, к человеческим. И пирожные больше съедобного золота люблю. И чай! Чаю страсть как хочу, – пожаловался дракон, – крепкого. Но пить не могу – вкуса его не чувствую, в нынешнем моем драконьем виде. Я пробовал, – вздохнул Хозяйственный. – Не чувствую, хоть тресни!
– Да, чай – это потеря, – согласился Тимка, – без чая и пирожных что за жизнь! Одобряю правильный выбор. Ты давай, колдуйся в человека, а я пока чаек приготовлю, – и полез было в рюкзак, за скатеркой.
– Минутку, – остановил мальчика волшебник, – погоди с чаем. Давай-ка сначала вернем Хозяйственному прежний облик, – Олаф задумчиво почесал переносицу, прищурился, меряя Бонифация взглядом, а после раскинул над собой руки, словно штангу поднял, и громко крикнул что-то непонятное.
Рыжий дракон затрясся мелкой дрожью и внезапно полыхнул яркой вспышкой, как фотолампа. Когда тимкины глаза снова привыкли к вечернему сумраку, то на примятой траве не оказалось ни прежнего дракона, ни ожидаемого Бони-человека. Никого!
– Э-э, а где же наш Хозяйственный? – поразился и сам волшебник. – Ничего не понимаю. Должен ведь быть! Неужели опять что-то не то? – Олаф сильно разволновался. – Опять, что ли, ерунда какая вышла? Кто помешал?! – и сердито огляделся в поисках виновников.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});