Хильда частенько ездила в Найроби навещать наших мальчиков. Время от времени, но не часто, сопровождал ее и я. Наш домик в Найроби чрезвычайно красив и удобен. Хильда творила чудеса в части разведения цветников и устройства газонов. Но современный Найроби не по душе мне. Не люблю я ни шума, ни толпы. Там мне не по себе. Проведя в Найроби несколько дней, я не нахожу себе места и стремлюсь вернуться в Макинду. Поезд приходит в Макинду в 11 час. 30 минут ночи, но стоит мне подать сигнал электрическим фонарем из окна вагона, как через несколько минут на станционной платформе появляется Мулумбе и кое-кто из домашней прислуги, чтобы помочь мне донести багаж.
Время от времени в Макинду случались неприятности, но эти неприятности были понятны для меня, и я мог с ними справиться. Например, помимо Мулумбе, у меня был еще один опытный следопыт, представитель племени вакамба, по имени Мачока. Между этими двумя следопытами было сильное соперничество, и иногда оно выливалось в открытую неприязнь. Когда я однажды возвратился из поездки, сын Мачоки сказал мне, что в мое отсутствие отец его умер. Я спросил молодого человека, вызывал ли он врача.
— Нет, буана, — заявил юноша с горечью. — Мулумбе завидовал моему отцу и натравил колдуна, чтобы он околдовал его. И белый врач не мог бы спасти отца.
Племя вакамба — замечательный народ. Это племя одно из самых лучших охотничьих племен во всей Африке. В настоящее время местным жителям запрещено охотиться, поэтому одна из главных моих обязанностей в Макинду — предотвращать браконьерство со стороны местных жителей, в особенности в черте заповедника.
Стоило мне отлучиться из Макинду на несколько дней, как я обнаруживал признаки, указывающие на деятельность браконьеров. Во время объезда я обнаружил труп бабуина, убитого отравленной стрелой. Со зверя была снята шкура. Это показалось мне странным, поскольку шкура бабуина не представляет никакой ценности. Затем вдоль берегов речушек у источников воды я обнаружил множество ловко замаскированных засидок. Эти засидки, как правило, представляют собой небольшие гнезда, устроенные в зарослях колючих деревьев. В них едва может укрыться один человек, и обнаружить их очень трудно. Браконьер устраивался в засидке и сидел там, пока какое-либо животное не приходило на водопой. Пущенная точно в цель отравленная стрела сделает свое дело.
Однажды во второй половике дня, шагая вместе со следопытами по кустарниковым зарослям, мы натолкнулись на маленькую бому, какие обычно устраивают браконьеры во время привалов. До нас донеслись голоса местных жителей, сидевших в боме. Когда мы подошли, браконьеры услышали нас. В тот же миг все они вскочили на ноги, схватив луки с отравленными стрелами. Не растерявшись, один из моих следопытов крикнул:
— Этот человек сам браконьер, промышляющий слоновой костью. Он не инспектор по охране дичи!
Находчивость следопыта, возможно, спасла мне жизнь, так как охотники племени вакамба быстро и точно стреляют из своего оружия, и малейшая царапина ядовитой стрелы может кончиться смертью.
После этого браконьеры оказали нам более дружественный прием. Я посидел и побеседовал с ними. Все они носили шапочки из шкур бабуина, что объясняло секрет ободранного бабуина, найденного мною в зарослях. Во время охоты на носорогов я неплохо овладел разговорной речью вакамба и поэтому мог без труда беседовать с ними. Особенно меня заинтересовал старший из браконьеров, видимо их предводитель. Поговорив с ним несколько минут, я убедился в том, что он первоклассный следопыт. Он говорил авторитетно, и его заявления были вескими.
Эти люди охотились не для того, чтобы добыть себе пищу, они убивали слонов ради их бивней и носорогов ради рогов. Они уже знали, что некоторые бесчестные иностранцы-купцы покупают эти ценные предметы, давая за них шиллинг или более за фунт. Правда, они не знали, что после этого купцы контрабандным путем переправляли слоновую кость и рога в Момбасу, где товар тайно грузился на арабские шхуны и продавался за границей с огромным барышом.
Маленький старик, вождь браконьеров, предложил повести меня в кустарник и показать, как они бьют антилопу. Я пошел с ними. Проходя по открытой полосе среди зарослей, мы натолкнулись на носорога. Вакамба спросил меня:
— Хотите посмотреть, как их бьют?
Говоря это, он вытянул отравленную стрелу из колчана. Я поторопился остановить его.
— В таком случае, — сказал браконьер, — я его только попугаю.
Отравленную стрелу он опустил в колчан и достал обычную.
— Не причините носорогу вреда?
— Не беспокойтесь, я его только прогоню, — сказал старый браконьер уверенно.
С легкостью, выработанной в результате долголетней практики, он вложил стрелу в лук и, едва прицелившись, выпустил ее. Стрела попала в основание рога зверя: сильно ударив по нему, она, однако, не причинила никакого вреда. Носорог только хрюкнул и изо всех сил пустился бежать в кусты.
Мне скоро пришлось убедиться в том, что эти люди были, несомненно, хорошими следопытами и охотниками. Не имея при себе ничего, кроме луков, стрел и палочки для добывания огня, они могли очень долго жить в кустарниках. В сухое время воду они добывали из баобабов. У этих огромных деревьев, как правило, полые стволы, которые служат естественными цистернами, сохраняющими дождевую воду.
С необычайным мастерством браконьеры подражали призывному крику самки-носорога, привлекая самца на расстояние выстрела из лука. Из своих засидок на деревьях они охотились даже на львов. Яд, которым они отравляли свои стрелы, был настолько сильным, что убивал и слонов.
Старый браконьер уверял, что слон с отравленной стрелой в брюхе свалится замертво, не успев пробежать и четырехсот ярдов.
— Иногда мы попадаем стрелой слону в плечо или в ногу, — объяснял мне старик. — В таком случае слон может убежать на много миль, прежде чем яд сделает свое дело. Но это нас не беспокоит: мы ждем день или два, а затем взбираемся на высокое дерево и ищем кружащихся в небе хищных птиц. Они и приводят нас к убитому зверю.
Луки охотников из племени вакамба настолько мощные, что выпущенная из них стрела пробивает насквозь масайский щит из шкуры буйвола и убивает прикрывающегося им воина. Учитывая, что в старое время щиты масаи надежно прикрывали воинов от пуль арабских мушкетов, вы можете составить себе представление о пробивной силе оружия племени вакамба.
Яд, изготовляемый ими, намного сильнее широко известного яда, которым пользуются пигмеи. Старый вождь рассказал мне, что яд изготовляется из сока дерева мричу. Научное название этого дерева — Acocanthera Friesiorum.
— Мы всегда обнаруживаем его по трупам пчел и колибри, осмелившихся напиться из необычайно красивых пурпурных цветов этого дерева, — поучал меня старик. При изготовлении яда кора этого дерева кипятится в течение нескольких часов до черной смолоподобной массы. Затем смола смешивается со змеиным ядом, ядовитыми пауками и корнями некоторых растений. Иногда в кипящую массу бросают живую землеройку.