Читать интересную книгу На распутье - Павел Дмитриев

— Мы не потянем…

— Нет!!! — Казалось, Шелепин взорвался. — Нет! Мы сможем. Иного выхода нет. — И продолжил на два тона ниже: – Гена, если ты не сможешь, мы найдем другого. Того, кто сделает! Чего бы это не стоило.

От напора собеседника Геннадий Иванович вынужденно откинулся на спинку дивана. Казалось еще немного, и перед ним встанет призрак недавнего прошлого, вызывающий ужас и восхищение одновременно. Но даже страх не мог загнать в подсознание мысль – "вот он, единственный шанс". Совсем недавно он был готово положить свою карьеру, лишь бы не допустить прихода нового вождя. Но сейчас он ясно понял, что пойдет… Пойдет за Шелепиным до конца. Ради детей, своих и чужих, непонятно откуда свалившегося правнука. Да что там, из-за единственного шанса спасти общее дело, не дать ему раствориться в сытой и глуповатой старости.

Товарищ Воронов сделал выбор – и просто протянул вперед руку для крепкого товарищеского рукопожатия.

— У нас хоть шансы то есть?

— Безусловно! — Голос вождя не допускал возражений, он был совершенно, абсолютно уверен в своей правоте. — Петр много рассказывал о Китае. Там в середине 70-х произошел резкий поворот к частной собственности, и уже через двадцать лет КНР стала второй экономикой мира. Причем с хорошими шансами стать первой. Даже фотографии Шанхая показывал – от 1990 года и 2010. Всего 20 лет, а разница как в столетие.

\Китай стал второй экономикой только в 2010, обогнав Японию, но ГГ про это не знает. Да и насчет шансов он "немного" преувеличивает.\

— Доигрался председатель с охотой на воробьев, — Проворчал Геннадий Иванович. — Компартия опять на нелегальном положении, в горах?

— Не угадал! КПК по прежнему единственная легальная партия Китая, и она реально управляет страной. Даже в 2010 году на плакатах Великий Кормчий красуется.

— Такое после цитатника Мао? Культурной революции? Это они нас сейчас обвиняют в ревизионизме?!

— Вот именно! Сам бы не поверил, но на куче очень неплохих вещей Петра надписи "сделано в Китае". Даже телефон, ну, еще в кабинете показывал – он тоже из Поднебесной.

— Оху. ь!

— Хочешь, покажу метки?

— Верю, не надо, — Воронов замялся. — Извини, что я последний год тебя игнорировал, думал что ты приспосабливаешься так.

— Так вот, если такой прыжок удался голозадому Китаю, неужели мы не сможем?!

— Мы и сейчас… Нет, но как Брежневу удалось все, просто все погубить? Ты еще про нефть Самотлора говорил, сколько бензин стоит будущем?

— Доллар за литр, это в России и США. В Европе два доллара, там в цене большой налог.

— И с таким ресурсом… Просрали все по… достижения СССР?

— Мы по разному проверяли эту информацию, но… Твой правнук достаточно умен, чтоб говорить всегда только правду. В общем, на умышленной лжи его ни разу не поймали, как ни старались.

— Погоди, это что, реставрация капитализма в Союзе? — Воронов посмотрел в упор. — Сомнения опять зашевелились в голове мерзкими червяками.

— Реальный, полный хозрасчет должен помочь. — Шелепин сам не очень верил последнее время в реальность этих слов, но иного собеседник попросту не поймет. — Нам придется сильно усовершенствовать методы и формы хозяйствования.

— Опять ничего конкретного…

— А чего ты ожидал? — Развел руками Александр Николаевич. — Дела приходится урывками смотреть.

— Ну да, это небось посложнее производства будет… Говоришь, Косыгин вопросом занимается?

— Да, похудел даже. Но энергичный, явно второе дыхание поймал.

— Значит, надежда есть…

— Все основные направления роста в ближайшие пятьдесят лет мы знаем. Пусть в основном на минимальном, бытовом уровне. Однако этого хватит, что бы повысить эффективность исследований в несколько раз.

— Редко же ты бываешь на заводах, — Воронов усмехнулся. — Ище питаешь иллюзии.

— Другого выхода у нас все равно нет. — С нажимом, нет, скорее надрывом отчеканил Шелепин. — Геннадий, ты же сам понимаешь… Эта цель больше меня, тебя, Президиума и ЦК. Она даже больше, чем партия.

За окном мимо дороги неторопливо проползали окна домов. Большинство зияли темнотой, впрочем, хватало и лучащихся электрическим светом. Люди за стеклами спали, ели, ругались, смотрели телевизоры, занимались любовью… Им не было дела до одинокого ЗИЛа, неспешно катящегося в сторону Старой Площади.

Утром с корабля Ильича побежали первые крысы.

* * *

Предсъездовский Пленум ЦК был назначен на 26 марта, но перед ним состоялось традиционное заседание Президиума в прежнем составе. Все точки "над i" должны были быть поставлены сейчас или никогда. Участники тщательно готовились к длительной, возможно ожесточенной борьбе. Ожидания их не обманули.

Впрочем, начиналось все организованно и формально. Члены Президиума по очереди, неспешно высказали свою точку зрения. После заслушали кандидатов, вызывали по одному толпящихся в соседней "комнате ожидания" авторитетных завотделов ЦК и даже министров. Картина складывалась одновременно понятной и удручающей. Как всегда при дележе власти, проигравший терял все. А значит, был готов даже на открытый бунт во время съезда. Хуже не будет, а так вполне реальны шансы на победу сохраняли обе стороны.

Компромисс искали все, но его возможность просматривалась слабо. Так уж сложилось, что основные сторонники Леонида Ильича, Суслов и Кириленко, имели максимально высокий, но все же не уникальный статус Секретарей ЦК. Существенная часть их авторитета и силы заключались в близости лично к Брежневу. Даже при назначении последнего на значительный, но не первый пост, они моментально выпадали из основного русла политической жизни СССР. С другой стороны, "шелепинцы", видя большинство на Президиуме, не собирались отдавать слишком многое. Но при это в самом ЦК их позиции были не слишком сильны, далеко не факт, что удастся получить полную поддержку хотя бы "своей" номенклатуры.

\К примеру, Секретарей ЦК на 23 съезде реальной истории было избрано 11, из них 5 не были членами Политбюро (Президиума).\

Незаметно обсуждение потеряло даже видимость приличий.

\В стенограммах заседаний Президиума тех лет нередки пометки "Грубые оскорбления".\

— Хватит! Угрожать! Нам! Пленумом! — Зло выговаривал Демичев нахохлившемуся как воробей Суслову, шлепая по столу ладонью. — Или мало вам Никиты, который все собрания в митинги превращал?!

— Прижмите хвост, подчинитесь мнению большинства. Потеряли скромность! — гнул свое Косыгин.

— Товарищи вас пошлют в ж. у завтра! — Наиграно улыбался Брежнев. — Всем известно, члены ЦК не доверяют Шелепину. И это правильно!

— Да с чего бы? — Возражал Александр Николаевич, — раскрой глаза, Леня, тут на Президиуме реальная расстановка сил!

— Поднимем вопрос на трибуне съезда! — написал на листе бумаги Кириленко, и теперь держал его перед собой. — Читайте, сволочи!

— Обрыбишься! Должность Предсовмина вы не получите. — Защищал свое кресло Воронов. — Ты и с секретарством в ЦК плохо справляешься!

— Прекратите! — Председательствующий Микоян не выдержал, и грохотом ударил по краю стола томом Ленина. — Так до утра спорить будем!

\Председатели заседаний Президиума менялись по очереди, которая, впрочем, соблюдалась весьма нестрого.\

Это было нечто небывалое, не прошло и минуты как за огромным, помнящим еще Сталина столом установилась тишина.

— Нам… Партии нужен компромисс, — Анастас Иванович обвел глазами присутствующих, — Мне кажется, нужно за этим столом оставить товарищей Брежнева и Шелепина… Вдвоем, на часок. А мы сможем за это время спокойно попить чаю в комнате ожиданий. С пряниками, да. Там уже никого нет, закроем двери, помех не будет. Кто за, прошу поднять руки.

Не прошло и нескольких минут, как только широкое темно-зеленое поле разделило новоявленных противников. Леонид Ильич привычно улыбался, чуть развалившись на стуле. Только прищуренные глаза под широкими бровями выдавали напряжение. Далеко выставленные вперед руки машинально вертели простой, остро заточенный карандаш. Собеседник буквально приглашал к доверительному диалогу, поэтому Александр Николаевич сильно наклонился вперед, широко положив руки с локтями на стол, сцепил руки в замок и чуть искоса уперся взглядом в своего визави. Куда только делся "железный Шурик", привыкший встречать напряженные ситуации выпрямленной спиной и прямым взглядом.

— Ну что Леонид, — начал Шелепин, — начнем с главного, или сперва детали обсудим?

— Ох, Саша, никак не пойму, чем ты приворожил Косыгина с Вороновым. — Карандаш замер, — может мне расскажешь?

Такой вариант Шелепин продумывал, даже советовался с Косыгиным. При все простоте и заманчивости, резона не нашли. Слишком сложно убедить людей в их будущей никчемности. Напугать результатами, развалом СССР? Так любой возразит, дескать "зная недопущу, а ты еще хуже меня будешь". И ведь вполне возможно, будет прав. Поэтому Александр Николаевич в глубине души понимал немалое лукавство подобных аргументов. На самом деле Брежнев расплачивался за обиды будущего. Ему никто не собирался прощать выкидывание на скудную пенсию, отправку в профсоюзы, ссылки друзей по дальним дипмиссиям. Действия пока не совершенные, но вместе с тем совершенно реальные.